Пес бездны, назад! (СИ) - Разумовская Анастасия - Страница 14

— Но ты же не пойдёшь вот в этом? Не хватало мне ещё, чтобы надо мной все из-за сестры смеялись.

— Пойду в чём скажешь. Поможешь мне подобрать одежду?

— Ты серьёзно? С чего вдруг?

— Ну… мне хочется. Ты, кстати, не знаешь, как эта задачка решается? Только не говори — сама догадаюсь. Просто: знаешь или нет?

Осень скользнула по клочку бумаги равнодушным взглядом. Дёрнула плечом:

— Понятия не имею. Мне ОГЭ сдавать. Нет времени на глупости всякие.

Алиса прошла в комнату, обернулась и посмотрела на сестру:

— Слушай, а где мы моемся?

— Ты меня ещё спроси, где у нас туалет, — хмыкнула Осень.

— И где же?

Он стоял на балконе, курил и смотрел, как солнце садится за горизонт. Герман не любил лоджии, не понимал их смысла. Склад для ненужных вещей? Парник? Холодная часть комнаты за стеной? Балкон — совсем другое дело. Небо, воздух и вид с высоты птичьего полёта.

Тёплые ладошки закрыли его глаза.

— Вера, я же просил: не делай так, — он разжал её руки, потушил сигарету в пепельнице и обернулся.

— А я просила не просить меня так не делать, — весело подмигнула та. — Да, знаю, не любишь. Ты любишь джаз, одиночество и сигареты. И холод. Пошли, я уже озябла.

— Иди, я позже. И джаз я не люблю.

— Вот ты противный! Я тебе подарок, между прочим, купила. Тебе понравится.

Её смуглая от загара кожа золотилась в розовом свете. Серо-голубые глаза смотрели задиристо. Герман отвёл золотисто-рыжую волосинку с румяных губ своей женщины.

— Вер, мне надо подумать.

— Проблемы? Это из-за того, что Леночка уволилась? Слушай, не парься. Хочешь, я завтра закину вакансию на хэд хантер?

— Уже закинул.

— Ну и хорошо. Зачем тебе человек, который вычитает из трёх полтора и остаётся полметра? Знаешь, современный уровень образования — это что-то. Поколение ЕГЭ.

— Я тоже сдавал ЕГЭ, — хмуро возразил Герман.

— Где? В Оксфорде?

— Вер, не начинай. Я не спал ночь, и день был напряжный. Я минут через пятнадцать приду.

Она обняла его, потянулась к губам. Изящная, хрупкая, миниатюрная. Иногда у Германа было неприятное ощущение, что он занимается педофилией, хотя Вера была младше всего года на три.

— Кстати, — вдруг выронил он, когда Вера уже перешагнула через порожек, — а если у человека амнезия, куда ему обращаться за помощью?

Девушка пожала плечами:

— К психиатру. А что? Ты насмотрелся индийских сериальчиков?

— И как это лечат?

— Не знаю. Судя по фильмам, никак. Само проходит. На учёт поставят и всё.

— На учёт? То есть, работать, например, учителем такой человек не сможет?

Вера рассмеялась, потом зевнула и потянула пояс шёлкового халатика, едва прикрывающего ягодицы.

— Вот ещё. Это как ты себе представляешь человека с амнезией в школе? Это ж почти альцгеймер. Впрочем, судя по «леночкам», в России только преподают исключительной учителя с деменцией. Странные у тебя темы на ночь глядя. Даю тебе двадцать минут. Я добрая, но дольше ждать не буду.

Она ушла в комнату, задвинув за собой дверь. Герман вытащил из пачки ещё сигарету и снова затянулся. От налитого золотом алого солнца остался только тонкий серпик.

Осень проснулась ночью, прислушалась к ровному дыханию сестры, засунула руку под подушку, вытащила зеркальце, раскрыла и тихо позвала:

— Эй.

— Эй на проводе, — хмыкнуло отражение и превратилось в парня.

— Как тебя зовут?

— Эй — вполне нормальное имя. А так их у меня сотни.

— Я думала, ты мне приснился.

— Нормальная реакция личности со слабым интеллектом. Ты не можешь завтра купить пива? Или чего-то такого.

— Я ж несовершеннолетняя. Мне не продадут. А зачем?

— Когда ты ешь или пьёшь перед зеркалом, оно тут отражается.

— Так подожди… ты ж, наверное, голодный…

Эй тряхнул головой, изогнул губы скобкой.

— Не. За зеркалом нет ни голода, ни болезни, ни других пакостей. Идеальное место.

Они помолчали.

— Слушай… только скажи честно… и не смейся…

— Не красивая. Нормальная. Симпатичная вполне.

— Некрасивая?

— Нормальная. Осень как Осень. У меня к тебе ещё просьба: отрази мне твой телефон. И спи давай. Завтра будет весёлый день.

Утром девочка проснулась не в духе. Первым делом заглянула в зеркальце. Парень в нём сидел на стуле, уткнувшись в смартфон. Осень снова вздохнула и поплелась в ванную. Та оказалась занята. На кухне кто-то грохотал кастрюлями. Значит, сегодня без утреннего кофе. От обиды Осень заняла туалет и сидела в нём, пока ванная не освободилась.

Алиса тоже неприятно удивляла. И ещё эта идея сестры, чтобы та помогла подобрать гардероб. А, взяв юбку-карандаш в руки, Алиса ещё и зависла минут на десять. «Показывает мне своё мнение о моём выборе», — угрюмо подумала Осень, и настроение её ухудшилось ещё.

— Ну, хочешь, можешь брюки надеть. С блузкой и пиджаком. Ты обычно так на работу ходишь. Кстати, можешь написать записку классухе, что я вчера себя плохо чувствовала, а потому не была в школе?

— Давай брюки, — выдохнула Алиса, которая выглядела пришибленной, словно ей дали пыльным мешком по голове.

— Тебе кстати, депиляцию пора делать, — вредно заметила Осень, наблюдая, как сестра неуклюже прыгает в одной штанине. — Ноги совсем заросли…

— И как её делаешь ты? — дружелюбно уточнила та.

— Бритвой. Можно подумать, у нас есть деньги на шугаринг, — проворчала Осень и снова вышла в коридор.

Прислушалась. На кухне кто-то ходил, и неприятно пахло горелым луком. Значит, Людмила Прокофьевна. Человек науки вечно что-то палил. Осень раздражённо выдохнула, вернулась. Сестра застёгивала тёмный пиджак.

— Какие документы нужны, чтобы записаться в библиотеку?

— Паспорт. Да не там! Ты его в тумбочке хранишь с остальными доками. На верхней полке.

На улице их встретил дождь, и лужи облапали белые кроссовки. Кроссы за сорок тысяч! И почему Эй не разрешил ехать на такси⁈ Как бы это было эффектно! Подъехать и выйти на глазах у одноклассников…

Всю дорогу Алиса вела себя как ненормальная. Не смогла открыть зонтик. Шарахалась от машин на зебрах, глазела по сторонам, один раз едва не перебежала на красный свет, благо Осень успела перехватить. Спятившая с ума старшая сестра зависала едва ли не перед каждой витриной, оглядывала каждую встречную девушку и каждого встречного мужчину так внимательно, что Осень фыркала, краснела и дёргала её за рукав.

— Что такое электробус?

— Приехали. Автобус, который не на бензине, а на электричестве.

— Школа шахмат? Школа⁈

— Ух ты! Это названия улиц, да? Большая Пушкарская. Здесь льют пушки? И номера домов? Матерь Божья, как удобно! Как гениально! И просто же!

— А что за металлический круг? Что? Канализация?

— В каком смысле: зебра?

Наконец, Осень не выдержала:

— Перестань. Если ты рехнулась и забыла элементарные вещи, то возьми и погугли.

— Покажи, как это делается, — попросила сестра.

Осень закатила глаза, зарычала, надвинула капюшон худи на нос, засунула руки в карманы и решительно зашагала вперёд.

Бесит!

— Извини, — Алиса, кажется, поняла, что перегнула. — Молчу.

«… переливчатые твари захватили эту землю», — пело в наушниках. Осень чуть замедлила шаг. И почему ей так не везёт? А ведь мог бы быть старший брат, например. И он бы заступался за неё и… ну и вообще брат точно лучше.

Долго сестра не продержалась.

— Ахах! Посмотри, какой кот на стенке!

— Слушай, ты совсем не можешь себя нормально вести? — хмуро уточнила Осень.

И Алиса замолчала до самой школы, хотя всё равно оглядывалась вокруг с видом папуаса, впервые оказавшегося в городе. Они свернули с Каменноостровского под арку.

— Тебе туда, — процедила Осень, вытащила смартфон. — Тебе всё равно ждать директора. Её не будет раньше девяти.

— А ты?