Пес бездны, назад! (СИ) - Разумовская Анастасия - Страница 18

— Привет, я думал, ты не возьмёшь трубку.

— Какую? — деловито уточнила я.

Потому что если, например, трубка медная, то мне точно пригодится. Пока не знаю, для чего, но такими вещами не раскидываются.

— Алиса, ты вчера сбежала, словно ребёнок из дома, пока я ходил в аптеку…

«Аптека, что это такое, — вбила я и добавила: — скажите, пожалуйста».

— … я решил, что ты меня снова игноришь. Тебе настолько неприятно со мной разговаривать? Ну так и скажи. Зачем тогда согласилась идти со мной в кино?

«Кино. Что это такое…»

— Алис, не молчи, пожалуйста! Не будь…

«Сука — самка собаки», — высветилось мне. Не поняла, причём тут псовые? Ох уж эти первомирцы! Сколько ничего не значащего мусора в их словах!

— Артём, я не знаю, что тебе сказать. О чём ты сейчас?

— О том, что уже без десяти восемнадцать, а мы договаривались на восемнадцать, но…

Точно! Мы же договаривались. Но с его братом мы договорились до совершенно противоположных вещей. То есть, Герман так и пообщался с Артёмом? Или не переубедил его?

— И в чём затруднение? — уточнила я со вздохом.

— То есть, я могу заехать? — оживился Артём.

— Я в библиотеке.

— В какой?

Ух ты! Их тут несколько? Ничего себе! Сколько же в этом городе книг? Я поднялась:

— Недалеко от дома.

— Это на Воскова? Я сейчас буду.

Я мучительно отбирала те книги, которые возьму с собой. Нежно погладила остающихся, утешая. Не грустите, милые, я вернусь за вами. Библиотекарь сообщила мне дату возврата. Значит, их придётся возвращать… Жаль.

— А потом можно будет взять ещё?

— Разумеется. Если не сможете вернуть вовремя — звоните, мы продлим…

Я вышла на улицу, прижимая к себе стопку учебников. По физике, математике, химии. И две энциклопедии: по технике и по архитектуре. Прислонилась к стене, пытаясь прийти в себя. Все эти ваши сады с яблоками это такая фигня…

— Алис, — ко мне подскочил улыбающийся Артём, обнял, но тут же отпустил. — Ты странно выглядишь… Только что с работы? Не успела переодеться? А книги зачем?

— Можно я сяду за руль?

— А у тебя права есть разве?

— А нет? — удивилась я.

В этом мире у женщин столько прав! Неужели на то, чтобы водить машину нет? Да нет же! Я видела женщин за рулём! Артём захлопал глазами.

— Разве ты училась на курсах вождения?

Ах, значит, для этого надо просто выучиться?

— Нет, — призналась я честно. — Ладно, поехали?

Он открыл передо мной дверцу, я села.

— Давай положим твои книги на заднее сиденье?

— Хорошо, — мне пришлось приложить усилие, чтобы отдать ему драгоценные томики, и, пока Артём устраивал моё сокровище, я наклонилась, чтобы посмотреть педали газа и тормоза.

— Ты чего? — спросил парень изумлённо, открыв дверь со стороны водителя.

— Они одинаковые, — заметила я, выпрямившись, и принялась искать ремень безопасности. — Как ты их не путаешь?

Артём рассмеялся.

— Ты чудна́я. Нет, ну поначалу все путают…

— А, — догадалась я, — просто одна всегда справа, другая слева? Ты их не различаешь, ты просто запоминаешь где какая, верно?

— Лиса, ты явно переработала. Тебе что, больничный не дали? Вроде вчера врачиха со скорой обещала направить инфу в поликлинику. Или нет? Надо тогда позвонить, разобраться…

— Я не была в поликлинике.

Парень помог мне пристегнуться ремнём. Машина тронулась с места. Плавно и осторожно, словно понимала: везёт живых людей.

— Я взял билеты на комедию. Ничего? Знаю, ты предпочитаешь драмы…

— Ничего, — осторожно ответила я.

Хоть снова возвращайся в библиотеку.

— Алис, я хотел поговорить… Но лучше после фильма, да?

— Можно и сейчас. Только у меня нет для тебя хороших новостей. Видишь ли, я тебя не люблю и…

Машина чуть не врезалась в ту, которая ехала спереди. Артём стиснул челюсти.

— Ладно, — пискнула я, — поговорим после.

Ох уж эти впечатлительные мужчины! И как с ними обсуждать более серьёзные проблемы, если такая ерунда вызывает почти полную потерю внимания?

— Ты вот так запросто говоришь мне об этом после того, как… Алис! Мы были вместе пять лет! Пять! Прекраснейших лет! Ты говорила, что любишь меня. И что? Один косяк, один-единственный проступок, ничтожная слабость с моей стороны, и всё? Прошла любовь, завяли помидоры⁈ И вот это «видишь ли…».

— Кстати, а какой проступок? — кротко уточнила я.

— Что?

— Чем именно ты передо мной провинился, Артём? Твой брат вот считает, что это я виновата, что я тебе изменила и…

— Мой брат? — он резко обернулся, но затем снова посмотрел на дорогу. — Ты с ним разговаривала? Это он настаивает, чтобы ты со мной рассталась, да? Вот же!

Он снова помянул псовых. Я догадалась, что это было первомирское ругательство. Не понятно только, почему здесь ругались собаками. Не то, чтобы я часто имела с ними дело, но как-то Бертран заявился мне с королевской сворой. Вполне себе милые зверюшки.

— Так ты с ним разговаривала? И что он тебе наплёл?

— Артём, ответь сначала на мой вопрос. За что ты просишь у меня прощения? Видишь ли, я… у меня амнезия. Я не помню ничего до вчерашнего дня.

Автомобиль дёрнулся, останавливаясь на красном светофоре. Видимо, для машин действовали те же правила, что и для пешеходов. Артём обернулся ко мне, всматриваясь с видом крайней озадаченности и недоверия.

— Что, правда?

— Да. И я буду очень признательна тебе, если ты прояснишь ситуацию. А ещё поймёшь, что сейчас ты для меня незнакомый, чужой человек, который ждёт от меня того, что я ему дать не могу.

Мы снова поехали. Артём молчал, переваривая мои слова. Открыл рот он только, когда мы остановились. Вышел, обошёл машину, открыл мне дверь.

— Так что? Расскажешь мне? — уточнила я со вздохом.

— Конечно, малыш. Прости. Я не знал. Вёл себя, как полный идиот и мерзавец. И, наверное, очень напугал тебя своей экспрессией, верно? Но сеанс уже скоро начнётся. Давай посмотрим кино, а затем обсудим всё в ресторане? Я не буду больше на тебя давить, обещаю.

Любите ли вы, когда вас называют «малыш», «малышка», «детка» и в этом роде так, как это ненавижу я? Честно: мне захотелось развернуться и уйти. Если я правильно понимаю, то с Артёмом мы — ровесники. Какой я ему «малыш»? Может быть, кому-то и нравятся такие именования, но я в них вижу попытку унизить женщину и напомнить ей о мужском господстве. Бр-р-р.

Сдерживая раздражение, я вошла в высокие двери.

Что меня искренне поражало в архитектуре Первомира, так это умение строителей обходиться без арок и колонн.

Сначала я решила, что это храм Мельпомены, и мы будем смотреть комедию с обычными актёрами. Амфитеатр с мягкими креслами перед белой стенкой. Похоже на анатомический или драматический театр, но скорее, увы, второй. Когда свет погас, а на экране загорелись картинки, я не то чтобы удивилась. Потом решила, что это и правда представление, но быстро поняла, что тут что-то не так. Это не были живые актёры, это явно мелькали живые картинки, вроде тех, которые я видела у рыжего мальчика рядом со школой. Я попыталась было подойти, чтобы посмотреть вблизи как это устроено, но на меня со всех сторон зашипели, что я мешаю смотреть.

Пришлось сесть и сложить руки на коленях.

От мелькания цветных светящихся пятен у меня довольно быстро заболела голова. На стене показывали обычную жизнь обычных людей. Зрители периодически смеялись, и мне было непонятно: над чем? Впрочем, признаться честно, и эрталийский театр я не особо жаловала. Было странно, что люди, изобретшие бензиновые машины и электричество, смеются над человеком, больно шлёпнувшимся с лестницы. И всё же мало по малу кино меня захватило. Оказалось, что в нём достаточно много полезных вещей. Например, о том, как зажигают плиту. То есть, здесь дровами не пользуются? Неплохо. А тогда за счёт чего горит пламя? Ещё довольно откровенно показали, как женщина одевается. И я поняла наконец для чего на полке лежат небольшие смешные одёжки, похожие то ли на чепец, то ли на до предела укороченные панталоны. Дальше смотреть стало легче, потому что интересно.