Намбандзин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 13

Я скользил взглядом по грязным людям в лохмотьях и со связанными руками, а порой и ногами, и обреченным или затравленным взглядом. Не то… Решил уже, что напрасно пришел сюда, когда услышал перепалку. Зеваки закрывали спорщиков, которые говорили слишком быстро и эмоционально, поэтому я не видел, кто с кем разбирается, и понимал только ругательства. У японцев, что сейчас, что в будущем, не принято проявлять бурные эмоции на людях. Чисто из любопытства подошел посмотреть на нарушителей моральных устоев общества.

Это были два пожилых мужчины. Судя по одежде, которая должна точно отражать социальный статус, не бедняки, но и не богатые. Скорее всего, низ среднего класса. Скандалили они из-за девчушки лет тринадцати-четырнадцати, одетой в грязное, рваное и великоватое кимоно. Наверное, ее более дорогую одежду забрали и нарядили в чужие лохмотья. Судя по холеным, незагорелым лицу и рукам, дочь самурая или богатого купца. Спорщики подняли цену на нее до хики. Больше денег у обоих, видимо, не было или жадничали, поэтому и выясняли, кому должна достаться. Торговец — полноватый тип со свежим косым, справа налево, шрамом на лбу — наблюдал за ними с довольной ухмылкой. Кто бы ни победил, он получит больше, чем предполагал.

Я заставил его улыбнуться еще шире, сказав громко:

— Заплачу за нее два хики.

Спорщики перекинулись еще тройкой ругательств, пока до них дошел смысл сказанного мной. Оба посмотрел на меня, как на недоразумение. Такой подляны от какого-то намбандзина они не ожидали. Среди зевак кто-то захихикал подленько.

— Ты продашь ее этому вот⁈ — возмущенно обратился один из спорщиков к продавцу.

— Любому, кто заплатит больше, — щеря уцелевшие, не больше половины, кривоватые зубы, ответил тот.

Я взял из кожаной сумки, которую нес слуга, две связки по десять бронзовых монет с квадратными дырками, протянул продавцу. Он ожидающе посмотрел на притихших спорщиков, но не дождался лучшего предложения.

— Она твоя, — забрав деньги, торжественно произнес продавец.

— Иди за мной, — сказал я девушке, после чего отправился в ту часть рынка, где продавали одежду и ткани.

С края продавали дешевую одежду с лотков и даже с циновок, расстеленных на земле. Дальше шли отсеки из густого бамбукового частокола, крытого тростником. В них продавали разные ткани в рулонах и готовую одежду. Мужская и женская сейчас не отличаются по крою. Одежда должна быть свободной, скрывающей недостатки фигуры. Никаких соблазняющих выпуклостей. Женская длиннее немного и из более ярких тканей с узорами. Запахивается вся направо. Налево — у покойника. Главное гендерное отличие — женщины, не считая крестьянок во время работы в жару на поле, не носят головные уборы, разве что капюшон накинут в плохую погоду. Наверное, чтобы видны были замысловатые прически, украшенные ленточками, цветами и утыканные спицами.

Я выбрал пару дзюбанов (нижний халат) и кимоно из хлопка, еще одно кимоно из сиреневого шелка, два красных оби (широкий пояс, который женщины завязывают на спине бантом), стеганную хлопковую хаори (куртка) и три пары таби (носки с отдельным большим пальцем), заплатив за все две серебряные моммэ. По пути к выходу приобрел за два мона пару лакированных деревянных гэта (туфли-табуретки) и пару соломенных дзори (тапки типа пляжных шлепанцев). Все это мой слуга донес до паланкина и сложил, привязав, на крыше паланкина.

Путь наш пролегал мимо облюбованного мной пожарища. Там опять остановились, и я сходил за кучу недогоревших бревен, принеся с собой под сутаной глиняную бомбу диаметром сантиметров двадцать. Она была набита до отказа зерненным порохом, к которому через узкий носик был подведен длинный фитиль из пропитанной селитрой, конопляной пряди. Я спрятал бомбу в куче головешек, присыпав и фитиль, только кончик с сантиметр длинной торчал наружу. Даже если кто-то через пару минут зайдет сюда, чтобы посмотреть, что здесь делал намбандзин, увидит в лучшем случае жиденький дымок, просачивающийся между головешками. Я поджёг фитиль, убедился, что горит медленно, но без проблем, и вернулся к паланкину, по пути молча кивнув Като Данзё, стоявшему на противоположной стороне улицы. Он молча кивнул в ответ и пошел к рынку.

Кстати, этот жест у японцев обозначает не только и не столько согласие, сколько подтверждает, что тебя услышали. Я сперва попадал впросак, думая, что японец соглашается со мной во всем, а потом выяснялось, что просто подтверждал, что слушает мою ересь. При несогласии с собеседником, не качают головой, а машут рукой из стороны в сторону. Отказываясь что-то делать, скрещивают руки перед грудью или лицом, а на близком расстоянии — указательные пальцы. Говоря о себе, японцы не тычут пальцем в грудь, как европейцы, а касаются кончика носа.

Рабыня позабавила стражников у Крепостных ворот, которые, уверенные, наверное, что не говорю по-японски, со смешками спрашивали друг у друга, зачем мне нужна девушка⁈ Как я понял, европейские проповедники уже заработали репутацию любителей мальчиков. Теперь мне стали понятны смущенные взгляды односельчан, когда я отказался от их девиц, и радостные улыбки членов моей группы, когда я сказал, зачем купил рабыню.

В этот момент и громыхнуло так, что почти все инстинктивно втянули головы в плечи. Стражники тут же забыли обо мне и девушке, уставились в ту сторону, где прозвучал взрыв. Наверное, там сейчас поднимается черное облако, но от ворот не было видно. По приказу старшего караула пять стражников побежали в ту сторону. Они ничего не найдут. Взрыв всего лишь должен отвлечь внимание тех, кто охраняет нашу жертву.

Паланкин медленно последовал по дороге, ведущей к провинции Ига. Рабыня семенила сзади и чуть сбоку, чтобы видеть меня. Я спиной чувствовал ее взгляд. Девушка слышала насмешки стражников и теперь, видать, пыталась найти ответ на их ехидный вопрос.

Удалившись от города километра на три, я приказал остановиться.

— Как тебя зовут? — спросил я свою покупку.

— Ханако (Дочь цветка), — поклонившись, представилась она.

— Садись, а я пройдусь пешком, — приказал я.

— Господин, я не смею занять твое место! — испуганно произнесла Ханако.

— Вдвоем мы не поместимся, а моей жене не положено идти пешком, — сказал я и подтолкнул ее к паланкину.

Ханако счастливо улыбалась, неумело занимая место в будке: быть женой интересней, чем служанкой педика.

Носильщики тоже обрадовались: новая ноша была раза в два легче.

На ночь мы остановились в лесу неподалеку от дороги. Там нас догнали соратники. Като Данзё молча кивнул мне. Один жест вместо тысячи слов.

12

Сезон дождей в Японии состоит из двух частей. Первая длится с мая до конца июля. Японцы называют ее сливовым дождем, как и китайцы, у которых позаимствовали поэтический образ. Считается, что в это время на берегах реки Янцзы опадают желтые сливы, влага из которых превращается в дождевые капли. Вторая часть с августа по сентябрь и, поскольку обошлось без китайцев, воспринимается буднично.

Название первой, конечно, красивое, а вот сами дожди — не очень, особенно, когда льет, как из пожарного шланга, часа два подряд. Сказать, что я промок до нитки — выразиться слишком мягко. В кожаных туфлях без каблуков, изготовленных по моему заказу, хлюпало так, будто шагаю по луже. В придачу к ним прилипло столько грязи, что ноги передвигал с трудом. Почва в Японии по большей части каменистая, но я каким-то образом умудрился найти липкую глину и испачкаться в ней по уши. Самое обидное, что проливной дождь смывал всё, кроме грязи с моей обуви и одежды. Это была плата за то, что решил поучаствовать в операции, хотя мог бы командовать из укрытия, то есть ждать в сухом месте, когда отряд выполнит мои приказы. Я искренне уверен, что этот вид терроризма пока не освоен японцами, могут ошибиться, а второй попытки не будет. Каждая капля дождя, упавшая на мою голову, размывала уверенность вместе с искренностью.

Замок располагался на крутом холме у подножия горы. Вокруг холма ров шириной метров пять. Постоянного притока воды в него нет, но в сезон дождей заполнен до краёв. Мы переправились через него на маленьком плоту, изготовленном из подручных средств в лесу неподалеку. В это время и начался дождь. С трудом мы вскарабкались по размокшему, крутому склону холма, после чего довольно легко — на крепостную стену. Одни из моих подчиненных забрался на нее с помощью когтей-сюко и -ашико и спустил оттуда нам веревку с мусингами. Когда я поднялся последним, мои соратники уже заканчивали зачистку крепостной хода и надвратной башни и дождь лил на полную силу. Дальше начались проблемы. Нам надо было снять часовых, восемь человек, которые охраняли двор. До дождя они, тихо болтая, прохаживались парами с зажженным факелом от одного края выделенной им стены для охраны до другого. Несколько десятков шагов туда, несколько обратно. Иногда останавливались на углу, чтобы перекинуться шутками с другой парой, дежурившей у соседней стены. Пошел дождь — и все потушили факелы и спрятались под навесом у входа в тэнсю (главную башню), напоминавшую трехъярусную пагоду. Для синоби убить одновременно и без шума двух человек — не проблема, а вот нападение сразу на восьмерых, стоявших кучно, тихим быть не может. Крики разбудят остальных воинов замка, а охрана есть на каждом ярусе, плюс какое-то количество в казарме — и нам придется уносить ноги, не выполнив задание, к которому готовились несколько дней. Поэтому нам и пришлось прятаться на сторожевом ходе стены, дожидаясь окончания дождя.