Намбандзин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 28

Все накопленное к тому времени улетело на строительство. Пришлось нанимать много людей, чтобы процесс не растянулся на годы. К тому же, местные хорошо работали с деревом, а опытных каменщиков приходилось нанимать в Кёто (Киото) и платить им намного больше. Зато дело свое знали хорошо. Немного подивились дополнительной работе со штифтами, но, раз заказчик захотел, сделаем.

К тому же, пришлось потратиться и на постройки для изготовления пороха. Их возвели из дерева. Аборигены не удивились, что нет четвертой стены, а вместо нее раздвижная перегородка из бамбука и бумаги. Зато их поразило, что во время производственного процесса, который считали тайным и мистическим, перегородки распахивались, позволяя видеть всё. Смотреть, в общем-то, было не на что. Секретным было соотношение селитры, серы и древесного угля, а за всем остальным можете подглядывать. Что и происходило в первое время — прямо таки паломничество синоби из разных уголков империи и под разными личинами. Некоторые даже умудрялись украсть «полуфабрикат» — замоченную и спрессованную смесь. Вот только разделить ее на составные части и определить процентное содержание каждой при нынешнем уровне науки и техники невозможно. Для шлифовки пороха я использовал ветряные мельницы, довольно примитивные: над крышей возвышалась вертикальная ось с лопастями из расщепленного бамбука, к нижней части которой привязывался кожаный мешок с бронзовыми шарами и размельченным порохом. Ветер дул, мешки вертелись, шары уплотняли гранулы без перерывов на прием пищи и сон.

Все это время я бывал в Тоёкаве наездами. Появился, раздал советы прорабам, навтыкал дуракам и лодырям, заплатил остальным, вернулся в замок Окадзаки. К тому времени жены, моя и даймё, разрешились от бремени, родив дочек. Мою назвали Манами (Ласковая красота или Любовь к морю — каждый из родителей выбирал свой вариант), даймё — Камэхиме (Принцесса-черепаха). Ханако по секрету сообщила мне, что договорилась с Сэна, что совершат перекрестные браки: наш сын Хирошо женится на Камэхимэ, а сын даймё, получивший недавно новое имя Нобуясу — на Манами. Секрет этот знали все и относились к нему с ухмылкой. Бабья дурь пока что не распространяется дальше спален.

32

Тысяча пятьсот шестьдесят четвертый год начался для меня с войны с сохэями (монахами-солдатами) из секты Дзёдо-синсю, которую в народе называли Икко-икки. На самом деле монахами в общепринятом понимании этого слова там почти не пахло. Большую часть организации составляли бандиты разных мастей, включая ронинов, разорившиеся крестьяне, безработные ремесленники… Само собой, и время они проводили не в молитвах, а в пьянке и дебошах. Тем более, что сакэ гнали сами. Подозреваю, что именно поэтому их и поддерживали крестьяне, покупавшие этот напиток в монастырях. Гнать самим можно было только после уплаты налога, поэтому дешевле было купить у сохэев, которые никому не подчинялись и не платили и даже облагали данью всех, кого смогли нагнуть. Даймё разных провинций, включая Оду Нобунагу и Мацудайра Иэясу, постоянно боролись с ними. Если первому удалось извести монастыри этой секты в своей провинции, то второй был только в начале пути. Имагава Ёсимото, предыдущий правитель Микавы, не то, чтобы поддерживал сохэев, но и не мешал им, чтобы самураи провинции не забывали, что нужна защита от этих бандитов и кто ее обеспечивает. В прошлом году они ограбили несколько торговцев рисом. После первого случая дайм послал в их монастырь Хонсо-дзи своих чиновников, чтобы выяснить причины нападения. Парламентеры были убиты. После очередного грабежа, который случился в начале этого года, один из вассалов Суганума Сада напал на их монастырь Дзёгу-дзи и забрал весь рис, что там нашел. Сохэи в ответ ночью захватили его поместье, перебили всех и вернулись с богатой добычей. Теперь уже Мацудайре Иэясу надо было наказать их или подданные перебегут на сторону сильного и даймё постигнет судьба Тогаси Масатики, его коллеги из провинции Кага, которому пришлось сделать сэппуку после того, как остался без армии и вскоре без родового замка.

Армии встретились пятнадцатого января возле Адзукидзаки, где двадцать два года назад отец Оды Набунаги разбил объединенные силы Имагавы Ёсимото и Мацудайры Хиродаты, отца Иэясу. Теперь сыну пришлось доказывать на том же месте, что достоин своего места. Врагов было всего раза в полтора больше и только потому, что к нам присоединились сохэи из других течений буддизма. Мы построились, как обычно: в центре асигару-тэппо, перед которыми в четыре ряда вставшие на колено асигару-яри, а позади которых асигару-сясю; на левом фланге наша немногочисленная конница — единственный род войск, где у нас было небольшое преимущество; на правом — дружественные сохэи и остальные асигару-яри.

Сражение начали оппоненты. У них не было вариантов, потому что несли на шлемах таблички с надписью «Кто наступает, уверен в небесном блаженстве, кто отступает — в вечном проклятии». Шли плотной толпой, которую возглавляли около сотни аркебузиров. На моей памяти, а может и в истории Японии, это было первое сражение двух армий с огнестрельным оружием. Разница была в том, что мои подчиненные прошли хорошую выучку и умели караколировать, а вражеские стреляли вразнобой и по готовности. Кто-то из них остановился метрах в пятидесяти от нас и пальнул, кто-то подошел ближе. При этом целились не в моих подчиненных, а в Мацудайру Иэясу, который сидел позади нас на вершине низкого холма.

Наш первый залп не смутил их, а вот следующие, прогремевшие после коротких пауз, вогнали в тоску тех, кто к тому времени еще был в строю. Асигару-тэппо работали, как отлаженный механизм. Вскоре черного густого дыма перед ними было столько, что я не видел врагов, только слышал звон оружия там, где находились защищавшие стрелков асигару-яри. Мои подчиненные тоже не видели, в кого стреляют, но враг наступал плотной толпой, так что, уверен, каждая пуля находила свою цель, а то и две бездоспешные. Хотелось подняться выше по склону холма и посмотреть, что там происходит, но я опасался, как бы мои действия не приняли за попытку к бегству и не ломанулись следом. Оценивал ситуацию по действиям «наших» сохэев на правом фланге, которая яростно рубилась с коллегами-врагами. Чем больше поляжет и тех, и других, тем нам лучше. В конце восьмого караколирования асигару-тэппо раздались звуки наших труб, командовавшие атаку конным самураям, и я дал отмашку своим подчиненным, чтобы больше не стреляли.

Когда пороховой дым немного рассеялся, стал виден широкий вал из трупов перед нашими асигару-яри, которых стало заметно меньше, и удирающих врагов, которых догнала наша конница и принялась рубить беспощадно, и наших сохэев, самые быстрые из которых уже помогали самураям, а остальные должны были вот-вот присоединиться к ним.

Мацудайра Иэясу стоял на вершине холма, сжимая в левой руке сложенный веер, который в этот холодный ветреный день был ни к месту, и потирая правой в кожаной перчатке железный доспех в районе живота, и неотрывно, с детской жадностью, смотрел как добивают удирающих врагов.

— В меня пуля попала и не смогла пробить! — хвастливо сообщил он, показав мне дыру в районе солнечного сплетения, где пуля преодолела верхнюю пластину и погнула нижнюю.– А ты говорил, что железный доспех прошивает запросто!

— Тебе повезло, что дистанция была большая и порох у них паршивый, не чета нашему, — сказал я и предложил: — Если хочешь, давай проверим: повесим твой доспех на столб, и я с такого же расстояния продырявлю его насквозь. Если нет, дам взамен новенький.

— Я тебе верю! — радостно воскликнул даймё, будто я согласился с ним, после чего потряс веер в воздухе и прокричал: — Мы победили!

Стоявшие рядом воины дружно поддержали его.

За следующие две недели мы разграбили и потом сожгли монастыри Сёман-дзи, Дзёгу-дзи и Хонсо-дзи, принадлежавшие Икко-икки. Монахов, попавших в плен, казнили, а их семьи — да-да, они плодились и размножались, несмотря на обет безбрачия! — были проданы в рабство. По моему совету Мацудайра Иэясу пообещал по одному сё (немного менее двух килограмм) риса за скальп сохэя из этой секты. Буддисткие монахи бреют голову, не перепутаешь. Вот тут-то, судя по количеству выданного в награду риса, жителям провинции Микава и дошло, какие подонки обитали рядом с ними. Вскоре распоряжение пришлось отменить, потому что охотники за скальпами не особо разбирались, из какой секты сохэй, поэтому под раздачу попали и наши союзники. Впрочем, даймё не сильно переживал за последних. Он уже понял, что чем меньше монахов, тем лучше жизнь.