Мацзу (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 19

Сейчас Сингапур — это город с населением тысяч сорок человек, большую часть которых составляют китайцы. Он является столицей так называемых Стрейтс Сетлементс (Проливные поселения) — одной из резидентур британской Бенгалии. На дальнем рейде стоял тот самый двадцативосьмипушечный фрегат, который мы встретили по пути в Египет. Назывался он «Объем». На шканцах собрались офицеры, на главной палубе — нижние чины, и все с интересом смотрели на шхуну и две буксируемые ею, ошвартованные лагом, двухмачтовые джонки.

Мы проходили довольно близко к фрегату, поэтому я громко поприветствовал:

— Доброе утро, джентльмены!

— Доброе утро, капитан! — ответил командир, которому было немного за сорок, что для такого маленького корабля и такого забытого богом места было многовато. — Что это за джонки?

— Пиратские. Напали на нас на рассвете, — ответил я.

— Мы слышали канонаду. Подумали, что это наш шлюп «Гиацинт» воюет, — сказал командир фрегата.

— Уж извините, что перехватил ваши законные призы! — шутливо произнес я на прощанье, потому что расстояние между нами становилось все больше, пришлось бы орать.

— Нам хватит! — весело отмахнулся он.

Пройдя ближе к порту, где у трех деревянных причалов, уходящих далеко в море, выгружались несколько больших джонок, среди которых была даже четырехмачтовая, мы встали на якорь. После чего спустили на воду рабочую шлюпку, на которую погрузили раненых и убитых. Вместе с ними уплыл Бао Пын. Остальные матросы подтащили трофейные суда к нашему левому борту и освободили от буксира. Если не найдем на них покупателя, затопим или сожжем, как поступили с остальными захваченными джонками.

К обоим бортам шхуны сразу приплыли несколько небольших лодок торговцев всякой всячиной, прачек и проституток. Увидев, что члены экипажа — китайцы, представительницы последних двух профессий сразу уплыли. Торговцы остались, потому что я решил приобрести свежих фруктов на весь экипаж, предложив на обмен одежду, снятую с пиратов. Большая часть вещей была заляпана кровью, что абсолютно не смутило покупателей. Не знаю, откуда, но они уже знали, что на нас нападали пираты.

— Мистер не хочет опиума? — спросил на ломаном английском, хотя перед этим разговаривал со мной на китайском, один из торговцев, у которого зубы были черными, как у злостного наркомана, и назвал цену за шарик, вдвое меньшую, чем в Кантоне.

— Не употребляю и тебе не советую, — отказался я.

Бао Пын вернулся часов через пять, незадолго до захода солнца. Раненых с ним не было. Вместо них приплыли два толстых, важных купца. Солидный китаец должен быть большим и тяжелым, чтобы социальный статус был виден издалека. Они осмотрели трофейные джонки и быстро договорились с Бао Пыном, что мне показалось странным. Обычно он торговался до посинения. К тому же, даже после заключения сделки старался угодить покупателям. Я подумал, что из-за раненых, которые остались на берегу под их присмотром. Так же удивило, что Бао Пын уплыл на берег вместе с купцами, предупредив меня, что вернется утром, а за покупками сейчас приплывут на лодках новые экипажи.

Это были этнические китайцы, только без кос и выбритой передней части головы. Здесь законы императоров-манчьжуров не действовали. Рожи у всех были бандитские, как у убитых нами пиратов. Не удивлюсь, если эти джонки с этими экипажами нападут в следующем рейсе на нашу шхуну в Малаккском проливе. Приплывшие сели на весла и перегнали обе джонки к берегу, вытащив носы на сушу.

Вернулся Бао Пын утром в прекрасном настроении и сказал, что можно сниматься с якоря и следовать дальше. Раненые находятся в надежных руках. Заберем их в следующем рейсе.

Не думаю, что именно забота о раненных так обрадовала его. Не тот это человек. Поэтому решил проверить догадку.

— Почем эти купцы продают опиум? — ткнул я наугад.

Бао Пын дернулся, будто я попал пальцем ему в глаз, и, окинув строгим взглядом членов экипажа шхуны, словно подозревал, что проболтался кто-то из них, с наигранным удивлением задал вопрос:

— С чего ты взял, что они торгуют опиумом⁈

Я молча смотрел в его узкие плутоватые глаза.

После продолжительной паузы, перестав удивляться и улыбаться, Бао Пын признался:

— По пять серебряных монет за фунт.

Что ж, не так дешево, как в Египте, зато намного ближе. За три короткие ходки навара будет больше, чем за одну продолжительную.

21

Я ни разу не удивился, когда по прибытию в эстуарий реки Жемчужной мне дали расчет. Китаец заводит бизнес с иностранцем для того, чтобы научиться самому, выведать секреты, технологии, после чего кинуть. Такова у них древняя, отработанная тысячелетиями бизнес-этика. Бао Пын смотался в родную деревню, рассказал о Сингапуре, и старшие товарищи решили, что незачем тратить деньги на капитана-гвайлоу. На коротком маршруте справится какой-нибудь китаец, не знаю, кто именно, потому что сразу перебрался в Макао. Но совсем расставаться со мной не решились, предложив быть и дальше посредником между ними и капитанами кораблей, прибывавших из Европы и Америки.

На прощанье мне, согласно устному договору, выплатили причитавшуюся, как капитану, десятую часть за трофеи, захваченные в Малаккском проливе. Сумма была небольшая, но ее хватило на приобретение нужных для жилого дома предметов. Поскольку у Лианхуа начало стремительно расти пузо, я купил жилье почти в центре Макао, неподалеку от Дома милосердия, служившего одновременно госпиталем и детским приютом. Моему ребенку незачем шляться по морям. Это было двухэтажное здание с деревянным балконом на втором этаже, нависающем над тротуаром и закрытым крышей сверху и ставнями-жалюзи с остальных трех сторон, и небольшим внутренним двориком, в котором были сарай, сортир и конюшня на три лошади, сейчас пустовавшая. В ней еще сохранился легкий запах сухого навоза и сена. Раньше в этом доме жила семья португальского кабальеро, которая умерла от чумы. Здесь все заразные болезни называют чумой. Поэтому никто не хотел селиться в доме, даже арендовать, и я купил его по дешевке. Я-то знаю, что переносчиками чумы являются вши на крысах, а во дворе во время осмотра нас встретила старая, одичавшая кошка, которая, скорее всего, именно ими и питалась в последние годы. Я ее приручил, оставляя кусочки свежей рыбы в одном месте и примерно в одно время. Недели через две она перестала убегать и порой поджидала меня.

Поскольку европейцу положено иметь слуг, пришлось и мне нанять. Раньше обходился приходящей прислугой. Теперь нужен был присмотр за Лианхуа, поэтому нанял сразу трех: девушку Жу (Бамбук) и юношу Земин (Одобренный людьми) лет тринадцати — по местным меркам обоим жениться пора — и мальчишку Пинг (Устойчивый) лет десяти. Они все были из деревни моей жены, скорее всего, ее родственники. Я сказал ей, что собираюсь нанять слуг. Лианхуа заверила, что знает хороших, что надо только подождать несколько дней, когда сообщит им, чтобы прибыли в Макао. Видимо, передала через кого-то из торговцев-лодочников своим родственникам или членам клана, что есть три рабочих места, где сытно кормят. Через шесть дней прибыл пожилой китаец с целым выводком подростков. Я отобрал троих. Девушка и пацаненок помогали Лианхуа по хозяйству, а юноша стал моим слугой. Я отрезал у него косу, запретил выбривать переднюю часть головы и одел на европейский манер, чтобы китайские чиновники не приставали. Он носил надо мной зонт в жаркие дни и всё остальное, что мне было лень таскать самому. Юноша оказался способным к языкам, быстро выучил самые расхожие английские и португальские слова и даже несколько русских, которые иногда заслуживал своей нерасторопностью. Кстати, встречал здесь несколько офицеров царской армии, наверное, разведчиков. Они вели себя так же чопорно, как британцы, поэтому не стал углублять отношения.

На третий день моего пребывания в Макао со мной совершенно случайно встретился вождь танка У Бо. Он приоделся в шелка и обзавелся серебряными карманными часами, которые носил подвешенными на груди: они были закреплены на левой стороне, толстая цепочка тянулась к правой, где висел ключик. Пока что заводят с его помощью. Самое забавное, что я ни разу не видел, чтобы он смотрел, сколько времени показывают часы, ориентировался, как и раньше, по солнцу. На этот раз зайти ко мне домой У Бо постеснялся, хотя я уверен, что прекрасно знает, где живу. Пересеклись на берегу моря, где меня ждала шестивесельная лодка с тупым, корытным, носом, управляемая семейным экипажем: отец был рулевым, а три взрослых сына — гребцами. Я нанял их на весь сезон, расплачиваясь дважды в месяц.