Национальность – одессит (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 8

Фотография на паспорт обошлась мне в бумажный рубль. Шпиона не волновал курс купюр, взял без разговоров. Перед камерой пришлось сидеть, не шевелясь, непривычно долго. Других клиентов не было, поэтому мастер сразу приступил в проявке пластины. Когда я вернулся часа через два, фотография уже была наклеена на картонку, на обратной стороне которой отпечатанные в типографии название ателье и адрес. Как объяснил японец, это сейчас обязательное требование. Так борются с распространением порнографии и, как говаривал какой-то советский замполит, однографии.

Фотографию я отнес в полицейский участок провинциальному секретарю, который опять что-то жевал. Наверное, не женат или еще хуже.

— Сегодня же отнесу документы в канцелярию градоначальника, — пообещал он.

— А когда будет ответ? — поинтересовался я.

— Думаю, дня через три-четыре, — ответил он.

— Нельзя как-нибудь ускорить? — спросил я. — Хотелось бы успеть на поезд в субботу.

— Лучше не привлекать внимание, иначе дело может… затянуться, — посоветовал провинциальный секретарь.

То есть, в переводе с чиновничьего, придется давать взятку еще кому-нибудь, причем сумма будет в разы выше той, что получила мелкая сошка, но и вопрос решится сразу. Русский вариант американского постулата «Время — деньги».

— Зайдите в четверг, а лучше в пятницу. Думаю, к тому времени вопрос будет решен, — продолжил он, после чего поделился новостями: — Вполне возможно, что поезда в субботу не будет. Японцы сожгли станцию Пуландян, оборвали телеграфные провода, повредили мост и отступили на восток, потому что к нам на помощь спешит Четвертая Восточносибирская дивизия под командованием генерал-майора Фока. Уже выслали ремонтные бригады, но неизвестно, когда восстановят движение поездов.

Не стал ему говорить, что эта дивизия не поможет, что впереди осада Порт-Артура, во время которой уж точно никто никуда не сможет проехать по железной дороге. Пусть живет по нашему коренному принципу «Авось, да небось, да как-нибудь».

На обратном пути зашел к портному Трахтенбергу и уведомил, что отъезд во вторник отменяется, так что может не спешить. Глядишь, костюм получится на пару швов красивее.

Да и стоит ли сейчас уезжать? Еще в первой жизни у меня выработалось правило: если что-то не прет, значит, и не надо оно мне. Оглянись по сторонам. Наверняка есть что-то более интересное, или важное, или выгодное. Вот я и повертел головой, оценил ситуацию в городе. Если не считать артиллерийские обстрелы, под которые я пока не попадал, главной проблемой были стремительно растущие цены на продукты. И это несмотря на то, что много народа уже выехало из Порт-Артура. Сказывалось и то, что комендант крепости генерал-лейтенант Стессель приказал вывести из строя все джонки, прекратив тем самым лов рыбы и подвоз товаров по морю, а по суше в арбах или на мулах много не навозишь, и то, что китайцы решили, что русские проиграют, поэтому отказывались принимать бумажные деньги или сильно задирали цену. Если наладить подвоз самого необходимого, можно нехило заработать. Деньги мне пригодятся. Из-за сильной инфляции того, что мне удалось протащить в эту эпоху, надолго не хватит. Придется устраиваться на работу и начинать сначала, даже если подамся на флот. Диплома об окончании мореходного училища у меня нет, как и денег на покупку собственного судна, на котором мне никакие документы были бы не нужны. Еще я умею воевать, но быть рядовым влом, а для получения офицерского чина надо окончить военное училище, поступление в которое возможно только при наличии аттестата о среднем образовании. Разве что с горя давать уроки древнегреческого и латыни. Говорят, сейчас спрос на преподавателей этих мертвых языков. В общем, чем ближе к моей первой эпохе, тем больше трудноразрешимых проблем. Как я понял, многие можно будет решить при наличии денег. Значит, надо их нарубить здесь, пользуясь чрезвычайной ситуацией. Перефразируя китайскую стратагему, богатей во время войны.

9

В пятницу вечером пришло сообщение, что скорый поезд номер один не смог проехать через станцию Пуландян. Пути были разобраны. Одни говорили, что сделали это наши, другие валили на японцев, а я предполагал, что подшустрили китайцы. Каждая стальная рельса — это целое состояние для бедного крестьянина.

Воскресенье оказалось удачным днем для нашего флота. В десятом часу утра я вышел на прогулку. Добравшись пешком до Торгового порта, заметил, что народ движется на Золотую гору. Как мне сказал рикша, на горизонте появились японские корабли. Поддался и я стадному инстинкту и нанял китайца, чтобы доставил и меня в нынешний вариант «открытого кинотеатра». Переться пешком на гору мне было влом. Место выбрал на галерке — немного выше и в стороне от береговой батареи, к которой не подпускали часовые. В восточном направлении увидел японскую эскадру, следовавшую в кильватерной колонне, во главе которой три больших военных корабля.

— Впереди японские броненосцы с флагманом «Ясима», — подсказал мне стоявший рядом, сорокалетний мужчина в пенсне и с короткой острой бородкой а-ля Антон Чехов, одетый в черную шляпу, помятую, словно по ней потоптались немного, и строгий черный костюм, с еле различимыми стрелками на брюках и очень заметными потертостями на локтях и коленях, благодаря которым походил на преподавателя физики.

Еще в школе я сделал вывод, что эта наука любит неряшливых, но не всех, отпустив кое-кого в писатели.

Мы представились. Господин Изотов оказался не учителем, но все-таки был связан с просвещением. Как он выразился, служил заведующим канцелярией гимназии, то есть секретаршей мужского рода, хотя сейчас это может быть вполне приличная по зарплате и потому вполне мужская профессия. Из таких получаются самые крутые диванные полководцы и по совместительству подкаблучники.

— Занятия еще продолжаются? — полюбопытствовал я.

— Если нет обстрелов, — ответил он. — Без разрешения вышестоящего начальства не можем отменить полностью, хотя некоторые преподаватели пренебрегли своим святым долгом и уехали в Иркутск, — пожаловался господин Изотов и добавил таким тоном, будто подразумевает себя: — Нам приходится работать за них.

В это момент на горе и батареи раздалось дружное ура, почти полностью заглушившее звук взрыва. Передний броненосец «Ясима» то ли налетел на мину, то ли в него попала торпеда. Я высказался за второй вариант.

— Нет, это мина, обязательно мина! — горячо заявил диванный полководец. — Вы разве не слушали, что этой ночью подорвался японский крейсер «Асама»⁈

Я не понял, как связано ночное событие с нынешним, поэтому честно признался:

— Нет.

— Прапорщик флота Дейчман с охотниками переставил буйки, которыми японцы отметили расчищенный проход в наших минных полях — и вот результат! Герой, ей богу, герой! — поведал он настолько восторженно, размахивая руками, что я порадовался, что рядом нет стульев.

Тем временем «Ясима», испуская облака пара, начала крениться на левый борт. Ее медленно несло приливом в нашу сторону. На воду спускали шлюпки, которые перевозили членов экипажа на два других броненосца, которые палили из бортовых орудий по воде. Наверное, предположили, как и я, что атаковала подводная лодка.

Подбитый корабль выровнялся. К его дальнему от нас левому борту подошел другой броненосец и, видимо, ошвартовавшись лагом, начал буксировать на юго-восток.

— Надеюсь, не дотащат до Сасебо! — злорадно предположил секретарь гимназии.

Название ни о чем не говорило мне, поэтому спросил:

— А что такое Сасебо?

— Порт японский. Там у них военно-морской арсенал, ремонтная база, — ответил мой собеседник, всезнающий военный специалист.

Третий японский броненосец встал по главе кильватерной колоны и начал поворот влево, на юго-восток, уводя за собой меньшие корабли. Издали он напоминал утку с выводком утят.

— Уходят! Уходят, черт побери! — заорал господин Изотов. — Почему наши не преследуют их⁈

Тут возле носа третьего японского броненосца вспучилась вода, поднявшись выше его мачт, и до нас долетел глухой звук взрыва.