Крылатый воин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 21

— Крепкая машина. Другая давно бы развалилась, а «илу» нипочем, — сделал вывод механик.

Тут с ним не поспоришь. Рядом с моим стоял другой штурмовик, у которого пробоина в фюзеляже была площадью с квадратный метр. Несмотря на такую дырищу, летчик сумел долететь до аэродрома и сесть благополучно.

Потери все равно были. Почти каждый день кто-нибудь не возвращался с задания. Особенно заметно это в землянке, когда ложимся спать. Сперва оба яруса нар были битком. К моменту моего следующего вылета наверху спал всего один человек. Не буду показывать пальцем, кто именно. Там, по крайней мере, соседи ночью не толкают локтями и не бьют ногами. Многие во сне уклоняются от зениток или истребителей, дергая непослушный штурвал и давя ватными ногами на расплющивающиеся педали. У меня военные сны были в первые эпохи. Теперь изредка снится, что рублюсь саблей верхом на коне. Когда окажусь в далеком прошлом, будет, наверное, сниться, что штурмую в пикировании.

Командир полка раздает задания летчикам оставшихся в строю восьми самолетов. Два звена летят порознь бомбить технику на дорогах, а командиру Первой эскадрильи капитану Айриеву и мне особое.

— Возьмите по четыре кассеты бомб ЗАБ-2,5 и сожгите склад на железнодорожной станции Издешково, — показал он на карте цель.

У бомбы ЗАБ-2,5 (зажигательная весом два с половиной килограмма) корпус из электрона (сплав магния и алюминия), который выделяет при горении до двух тысяч восьмисот градусов, заполненный термитной смесью из оксида трехвалентного железа и алюминиевого порошка, которая выдает всего-то пару тысяч градусов.

Дальше подполковник Пивенштейн предупреждает сразу всех:

— Идите на минимальной высоте. Там могут быть вражеские истребители. У немцев есть «пожарные» команды из асов, которые перебрасывают с одного участка фронта на другой. Командир соседей-истребителей сказал, что вчера трех его соколов сбили в районе Ржева.

Самолеты с вечера стоят с полными топливными баками и боекомплектом. Иногда, если известно, куда полетят утром, и с бомбами. На наши два за полчаса подвесили по четыре кассеты. Вышка дала добро на взлет, и мы с командиром эскадрильи отправились выполнять задание. Облаков было мало, плыли на высоте около трех километров. Для бомбардировщиков прекрасная погода, а для штурмовиков не очень. С такой высоты немецкие истребители заметят нас издалека и быстро догонят, разогнавшись в пикировании. Мы летим на высоте сто метров. В нас теоретически можно попасть из обычной винтовки, но практически вряд ли, потому что будем находиться в зоне поражение самое большее пару секунд. Один из немногих минусов — трудно определить место, где находишься, если не летал здесь много раз. Пока сравнишь ориентир с картой, уже появился другой. Мне, опытнейшему штурману, трудно, а мой ведущий, как подозреваю, и вовсе летит на авось. Может, поэтому меня и дали ему в пару.

Минут пятнадцать мы летим над нашей территорией на юг, потом поворачиваем на запад, пересекаем линию фронта. Вскоре я замечаю знакомый ориентир — круглую трубу из белого камня с двумя широкими полосами в верхней части, выложенными из красных кирпичей, обгоняю ведущего и показываю курс. Капитан Айриев, качнув крыльями, подправляет курс.

Склады — три длинных прямоугольных здания, огражденных каменными стенами — расположены рядом со станцией, на которую мы вышли, следуя вдоль железнодорожных путей. Заметив их, делаем горку. Для пустого «Ил-2» набор высоты — сложное задание, а с нагрузкой выше нормы и вовсе. Успев подняться метров до четырехсот и, наклонив носы, с такой же примерно дистанции выпускаем реактивные снаряды и почти сразу роняем бомбы: командир эскадрильи на среднее и правое здание, я на среднее и левое. По нам с обеих сторон палят четыре малокалиберные зенитные установки, по одной по обе стороны от железнодорожного полотна восточнее станции, две западнее. Мы делаем разворот с набором высоты и видим, что все три здания объяты пламенем, испускающим черный дым, такой густой, что, по моему мнению, должен быть липким. Я коротко стреляю в их сторону, чтобы кинопулемет зафиксировал результат, после чего отрываюсь от ведущего, который собирается добавить по складам из пушек, захожу на железнодорожный состав из черных цистерн, стоявший на станции. После первых же выстрелов загорается одна цистерна, потом другая… Двадцатитрехмиллиметровые снаряды запросто дырявят их, а трассирующие пулеметные пули поджигают вытекающую жидкость, скорее всего, бензин для танков.

Капитан Айриев, отстрелявшись по складам, улетает в сторону линии фронта, не пожелав последовать моему примеру. Приказа такого не было, а проявить инициативу — это не для него. Я делаю еще один разворот, бью по черному паровозу с красной звездой спереди на котле, наверное, трофейному, по двум целым цистернам сразу за ним, поджигая их. Остальные уже пылают, коптя не хуже складов. Заодно фиксирую результат. Сразу за зданием станции ухожу вправо и снижаюсь до бреющего полета, где зенитки не достанут. На пустынной улице замечаю простоволосого белобрысого пацаненка, который машет мне зажатой в руке шапкой. Покачиваю в ответ крыльями. Уверен, что он запомнит этот день на всю жизнь.

На аэродроме меня встретили, как ожившего покойника. Капитан Айриев вернулся один и доложил, что задание выполнено и что не знает, где и почему я потерялся. Молодой неопытный летчик, обычное дело. Скорее всего, зенитки сбили.

— Три боевых вылета есть, значит, и дальше будешь летать! — радостно говорит механик Аникеич. — А то едва познакомишься с летчиком, а он бац — и не вернулся!

Отдаю ему парашют, иду в штаб, где докладываю командиру полка, что вместе со складами уничтожен железнодорожный состав из тридцати четырех цистерн с бензином. Кинопулемет подтвердит.

25

Три дня в ремонте, потом два дня снегопада, и следующий боевой вылет. В полку пять исправных самолетов и два в ремонте. Звено, собранное из двух эскадрилий, летит поддерживать нашу пехоту, а нам с капитаном Айриевым опять дальний поход — на станцию Сычевка, где по данным разведки выгрузился батальон средних танков. Надо найти его и разбомбить. Цепляем по шесть «соток». При падении метрах в пяти от среднего танка они пробивают осколками броню и от взрывной волны расходятся сварные швы.

Сегодня тепло, небольшой плюс. Мартовское солнце тужится, выдавливая зиму. Поля покрыты свежим белым снегом, а вот дороги черные. Гусеницы бронетехники и колеса автомобилей намесили каши на них.

До линии фронта Армен летит ведущим, после нее — ведомым. Мы начали называть друг друга по именам в неслужебной обстановке. Он даже стал бриться по утрам, как я. Щетина у него темная, волосы растут быстро, и к утру похож на абрека. Если со мной примета не работает, значит, и с ним тоже не будет. В предыдущем вылете так и случилось. Ожидая, когда подвесят бомбы, я предложил командиру эскадрильи меняться местами после пересечения линии фронта, потому что лучше ориентируюсь на местности, а перед заходом на цель опять будет ведущим. Он согласился.

Сычевка — небольшой городок. Спрятать в нем батальон танков (семьдесят одна единица) невозможно. Мы делаем разворот над городом, летим в сторону линии фронта над темной дорогой, разбитой, скорее всего, танками. Не в тыл же их отвели!

На очередном перекрестке я проскакиваю вперед и замечаю, что каша на дороге стала светлее. Делаю поворот влево, возвращаюсь к перекрестку, к уходящей налево проселочной, основательно разбитой, и вскоре вижу три темные колеи, уходящие в лес. Видимо, поротно заходили. Между деревьями стоят покрашенные в белый цвет, средние танки второй, третьей и четвертой серий. Я покачиваю крыльями, указывая на цель и передавая лидерство командиру эскадрильи. Мы разворачиваемся с набором высоты и с пикирования выпускаем реактивные снаряды, ориентируясь по колеям, а потом скидывает бомбы со взрывателем замедленного действия (двадцать две секунды), чтобы самим не досталось. Еще один разворот — и видим оседающие шапки взрывов бомб. Опять заходим на цель, отрабатываем пушками и пулеметами, заодно фиксируя поражения.