Крылатый воин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 29

Двадцать девятого июля Первая запасная авиационная бригада была построена в полном составе на площади между корпусами Авиационного завода номер один. Командир полковник Подольский — мордатый тип с бровищами, как у Брежнева — зачитал приказ номер двести двадцать семь «Ни шагу назад». Дела на фронте были, мягко выражаясь, удивительно плохими, поэтому вводились заградительные отряды, имевшие право расстреливать без суда паникеров, дезертиров и даже отступивших без приказа, а также штрафные батальоны для офицеров, штрафные роты для нижних чинов и штрафные эскадрильи для летчиков. Так что кинухи про зеков-рецидивистов в штафбатах, которые я смотрел в будущем — полное фуфло. Надо было снимать о штрафротах. Трусы и паникеры среди летчиков встречались редко, потому что отбор был жесткий, чай не пехота, разве что по бытовухе могли вляпаться, в основном за пьянку, поэтому в нашем полку отнеслись к приказу спокойно. Более того, многие говорили, что давно пора было издать такой.

Второй частью мероприятия было награждение отличившихся. Из Москвы подогнали ордена и медали. Мне вручили орден «Красной звезды» за десять боевых вылетов и второй такой же и очередное воинское звание старший лейтенант за два сбитых самолета. Боря Пивенштейн прав: истребителем быть выгоднее. Награждены были орденами за десять вылетов капитан Айриев и лейтенант Горбулько. У обоих уже больше двадцати, но на вторую награду командир полка подал документы в начале этого месяца, утвердят не скоро. В звании не повысили ни того, ни другого. Если первому должность не позволяла (как и в царской армии, сперва надо было получить майорскую, а потом уже звание), то второго просто бортанули. В итоге вопрос, кто станет командиром Второй эскадрильи, если не пришлют какого-нибудь капитана после госпиталя, решился сам собой.

Подполковник Пивенштейн, снимая с себя подозрения, сказал позже лейтенанту Горбулько, что написал обычную характеристику, как всем, не упомянув прошлый грех.

— Да знаю, командир, что ты ни при чем. Это из-за черта везучего, Изюмова, не дали мне старлея, чтобы должность досталась ему, — сделал тот вывод.

— Везёт тому, кто везёт. Сбил бы ты пару «мессеров», получил бы и звание, и должность, — напомнил ему командир полка.

Лейтенант Горбулько обиженно махнул рукой и пошел заливать горе самогонкой. Нашим подсказали точку в Самаре, где продавали выгнанную из сахарной свеклы нового урожая, синеватую, по сто рублей за пол-литровую бутылку, заткнутую пробкой из свернутого клока газеты. Тару надо было приносить с собой. Желательно и пробку. Денег у летчиков валом, если не перечисляли зарплату женам или любому другому лицу, на кого напишешь заявление, так что пьянствовали почти каждый вечер. Командование в упор не замечало подобные нарушения дисциплины. В тылу за такие грехи спроса нет.

Чтобы не спиться вместе с ними, я читаю научную литературу. Оказалось, что на заводе есть большая техническая библиотека для инженерного состава. Меня, боевого летчика-орденоносца, бывшего студента университета, без проблем записали в нее. Какие-то книги можно было брать с собой и читать, лежа на кровати или на травке в тенечке под деревом на берегу реки, а какие-то только в читальном зале. Библиотекарем была пожилая, зашуганная женщина, смертельно боявшаяся, что пропадет какой-нибудь секретный экземпляр или даже станица из него, поэтому, когда я читал там книгу, не сводила с меня глаз. По химии литературы было мало, в основном по аэродинамике, металлургии, механике, электрике, включая подробное описание новейших изобретений. Читал всё подряд. В моих странствиях по эпохам никогда не знаешь, что пригодится, а что нет.

Во второй половине августа командование определилось, что наш полк пока останется двухэскадрильным, начало переводить к нам летчиков. Двух опытных, лейтенанта Курчевского и младшего лейтенанта Шварцмана, подполковник Пивенштейн назначил в мою эскадрилью командирами звеньев. Остальные были молодыми, с шестью часами налета на штурмовике, поэтому командир полка раздавал их, не глядя в личное дело. Я успел со своими слетать в составе эскадрильи на учебные стрельбы и бомбометания, добавив им по паре часов. Строй держать умели, а дальше заработает естественный отбор.

38

Второго сентября Пятьсот третий полк перелетел на аэродром возле села Житкур, центра Эльтонского района Сталинградского края, войдя в состав Двести шестой штурмовой авиационной дивизии, недавно переформатированной из истребительной с таким же номером. Кроме нас, здесь базировались два полка истребителей «Лагг-3» и один пикирующих бомбардировщиков «Пе-2» из состава Восьмой воздушной армии, в которую входила и наша дивизия. Скоро должен прибыть еще один штурмовой.

Первые два дня потратили на рытье землянок и сооружение навесов для ремонтных мастерских. Хорошо хоть вышка, штабы, склады, столовая и лазарет построены до нас из дерева и камня. Взлетная полоса была грунтовая. Значит, после дождя отдыхаем. Впрочем, в этих краях почти круглый год, как писали на барометрах в мою предыдущую эпоху, великая сушь.

Немцы уже зашли на окраины Сталинграда. Основными задачами штурмовиков были уничтожение переправ через Дон, механизированных колонн противника, поддержка нашей пехоты. Я попросил на первый боевой вылет всей эскадрильей атаку на колонну. Переправы лучше защищены и на них хватит пары звеньев.

К линии фронта летим на высоте триста метров по кратчайшему расстоянию, выйдя севернее Сталинграда. Левее над городом кружат несколько десятков самолетов разного типа, наших и немецких. Такое впечатление, что у них там место тусовки, как у мотыльков ночью у горящей лампы. Не мешаем им, летим по своим делам.

Немецкая колонна, поднимая светло-коричневую пыль, растянулась на несколько километров. Впереди три бронемашины и зенитка тридцать семь миллиметров на базе грузовика, за ними не меньше роты танков, еще одна такая же зенитка, а дальше машины, в том числе пяток санитарных с красными крестами на боках и крыше, и с десяток бензовозов, между которыми через примерно равные промежутки самоходные счетверенные установки «Флак-38».

Эскадрилья по моей команде покачиванием крылом перестраивается в линию. На каждом «Ил-2» теперь есть радиостанции, работающие у командира на передачу, а у остальных на прием, но у летчиков нет шлемофонов с наушниками, на всех не напасешься. С пикирования под малым углом захожу на цель так, чтобы бомбы-«сотки», мои и ведомых моего звена, упали на танки. Самолеты следующих двух звеньев нагружены маленькими бомбами, не эффективными против бронированных целей. У всех «сталинский наряд». После чего выпускаю восемь РС-82 с дистанции метров триста и стреляю из пушек и пулеметов. Навстречу летят зенитные снаряды, взрываясь позади моего самолета. В этом плане во время первого захода лидер в лучшем положении.

Добравшись до конца колонны, делаю вираж с небольшим набором высоты. Отмечаю, что все самолеты эскадрильи в строю. Делаю второй заход в обратном направлении, стреляя под острым углом из пушек и пулеметов по остановившейся технике. Внизу полыхают бензовозы, горят автомобили, дымят бронетранспортеры и танки, разбегаются солдаты в серой форме, напоминая вспугнутых мышей. Из кабины самолета происходящее сильно напоминает компьютерную игру. Разве что перестук осколков и пуль по фюзеляжу и крылу информирует о том, что все очень реально, особенно для тех, кто летит за мной, не избалованных благами цивилизации и не защищенных статусом вечного воина, на этот раз крылатого.

На высоте пятьдесят метров летим в сторону своего аэродрома. Справа над Сталинградом все еще карусели в воздухе. Желаю немецким истребителям продолжать, не отвлекаться.

Подкатив к своему месту на стоянке, вылезаю из кабины, оставив в ней парашют и сагайдак. Небольшой отдых, пока самолеты эскадрильи снарядят к следующему вылету. Жду, когда подойдут остальные летчики с мокрыми от пота волосами и счастливыми улыбками, выкурят по папиросе, а фотометристы заберут отснятый материал. После чего гурьбой идем в штаб — длинное двухэтажное здание, сложенное из слоистого камня-песчаника, полимиктового — более двух минералов.