Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга X - Ракитин Алексей Иванович - Страница 21

В этом месте, конечно же, нельзя не вспомнить слова 1-й жены Ламонта о его предполагаемой гомосексуальности. В те времена гомосексуализм в США считался душевной болезнью, и лиц нетрадиционной ориентации не брали на службу в силовые органы просто по факту наличия сексуальной девиации. При этом сторонники однополой любви, безусловно, проникали на различные руководящие должности в правоохранительные структуры — тут достаточно вспомнить Эдгара Гувера, возглавлявшего ФБР на протяжении нескольких десятилетий. Но «гомосексуальное лобби» себя в те времена не афишировало и действовало максимально скрытно. Если Крауз и Андервуд действительно являлись любителями «однополой любви», то поддержка шерифа находит достоверное объяснение, а если нет, то… симпатия Крауза к незнакомому молодому мужчине, изгнанному с позором из полиции Ньюпорта, представляется настоящей диверсией, направленной на подрыв изнутри и полную компрометацию подчинённой шерифу структуры.

За несколько лет Андервуд сделал в службе шерифа весьма неплохую карьеру. Он поработал в окружной тюрьме, затем перешёл в патруль, а далее… трам-пам-пам!.. в отдел уголовных расследований, самое уважаемое подразделение Службы. Да-да, он стал детективом, облачился в штатское, и с того времени упоминания об «особо секретных заданиях», «поручениях», «миссиях» и «операциях» из его речи не исчезали!

Когда в 1994 году бывшему шерифу Краузу стали задавать вопросы об удивительной карьере Андервуда в подчинённой Краузу службе, последний принялся его хвалить. По его словам, Ламонт был очень аккуратен, в мелочах — педантичен, а кроме того, он хорошо рисовал и делал отличные эскизы мест происшествий. Ещё он имел прекрасный слог и очень ловко составлял бумаги, то есть он писал их так, что при желании смысл написанного можно было истолковать прямо наоборот! Хороший и очень ценный для детектива дар… Шериф немало хвалил Андервуда, даже узнав, что того подозревают в убийствах 2-х человек. Харвин Крауз назвал Ламонта Андервуда «очень добросовестным детективом», а когда его попросили объяснить, что он вкладывает в этим слова, не моргнув глазом ответил, что бумаги, представляемые Ламонтом на подпись, были всегда хорошо проработаны и очень детальны, а кроме того, он любил носить полицейскую форму.

Но, как известно, свинья грязь найдёт! Довольно быстро в поведении Ламонта Андервуда стали проявляться странные и пугающие нюансы, заставившие его сослуживцев крайне внимательно относиться к словам и поступкам любимчика шерифа. Настораживала совершенно неадекватная потребность Андервуда подавлять, доминировать, унижать и издеваться в тех случаях, когда он мог не опасаться отпора. Так, например, один из сослуживцев Андервуда рассказал детективам в 1994 году, как Ламонт едва не убил человека, на которого надевали наручники. Задерживаемый лежал на земле, его руки уже были заведены за спину, и он не представлял ни малейшей опасности для окружающих. И в эти секунды Ламонт, вообще не участвовавший в задержании преступника, решил продемонстрировать свою «полицейскую крутизну» — он подскочил к лежавшему и наотмашь ударил его по голове прикладом дробовика. Удар был такой силы, что полицейский, производивший задержание, подумал, что преступник умрёт от полученной травмы. Этого, правда, не произошло, его быстро доставили в больницу, где прооперировали, но сам факт жестокого нападения до такой степени возмутил стоявших рядом полицейских. что они едва не избили Ламонта.

И случаев такого рода было довольно много, склонность Андервуда издеваться над арестованными и бить их была известна всем, кто пересекался с ним по службе.

Как несложно догадаться, в конечном итоге Андервуд попал в очередную передрягу, связанную с преследованием женщины. Жертвой его стала некая Пэтти Льюис (Patty Lewis), дочь крупного местного предпринимателя, которого хорошо знали в службе шерифа, поскольку тот охотно и часто жертвовал деньги на разного рода мероприятия, проводимые в интересах службы. Ламонт поначалу галантно ухаживал за Пэтти, всё было вроде бы хорошо, но… Проницательный читатель догадается, что через 2 или 3 месяца отношения пошли под откос именно из-за потребности Ламонта полностью контролировать женщину.

Пэтти прервала отношения, и тут-то начались типично «андервудские» фокусы — сначала плач и размазывание соплей по шевронам, потом тайные проникновения в дом, воровство банковских карточек и писем, сломанные замки и… да-да-да! красный аэрозольный баллон также пошёл в дело. На церкви, в которую ходила Пэтти, был изображён мужской половой орган и непристойная надпись с упоминанием её имени.

Женщина пожаловалась 3 или 4 раза непосредственному начальнику Андервуда, полагая, что если не выносить сор из избы, то проблему удастся решить просто и быстро. Шеф детективов, соответственно, всякий раз обращался к Ламонту, пытался увещевать его по-хорошему, мол, уймись, отстань от неё, у этой женщины влиятельный отец, если он узнает, скандал получится огромный! Ламонт эти разговоры игнорировал и в какой-то момент вообще потерял берега, уж извините автора за столь просторечный тон. 5 апреля 1979 года он напал на Пэтти, избил её, разбил о голову горшок с цветами, разорвал одежду. При этом он был облачён в форму сотрудника службы шерифа, хотя не находился на службе. Во время нападения он грозил Пэтти отправить её в тюрьму за бегство с места аварии на дороге и, в конце концов, возбудившись выше всякой меры, наставил на неё пистолет, пригрозив убийством за сопротивление аресту.

Полицейские Северной Каролины второй половины 1970-х годов — той самой поры, когда Ламонт Андервуд с блеском исполнял обязанности детектива Службы шерифа округа Линкольн.

Что бы вы подумали в такой ситуации? Пэтти поняла, что дело дрянь и у её бывшего любовника по-настоящему подтекает крыша… Из этого вывода, само собой, следует добрый совет всем женщинам внимательнее выбирать любовников, но к настоящему повествованию он вряд ли применим, ибо ошибка уже была совершена. Древние римляне в таких случаях говорили: «Factum infectum fieri nequit» («что сделано, то сделано»), — и мудрость эта даже превратилась в широко известную правовую норму «бывшее нельзя объявить небывшим». Норма эта положена в основу практически всех современных правовых систем — она выражает хорошо понятную любому разумному человеку мудрость: уж коли накосячил, то будь готов нести тяжесть расплаты за содеянное.

Пэтти Льюис поняла, что допустила большую ошибку, связавшись с идиотом [разумеется, в бытовом понимании этого слова], но при этом она не считала возможным обращаться за помощью к окружающим. Женщина по-настоящему боялась того, что отец, узнав о выходках Андервуда, попросту пристрелит его, после чего отправится в тюрьму. Обдумав сложившуюся ситуацию, Пэтти явилась в дом шерифа Крауза, рассказала ему о происходящем и спросила, сможет ли тот надеть намордник на свою собачку, или её придётся пристрелить? Шериф пообещал решить вопрос и действительно решил его моментально. В присутствии Пэтти он позвонил дежурному по службе, приказал разыскать Ламонта, и когда тот перезвонил, сообщил ему, что запрещает когда-либо приближаться к Пэтти Льюис.

И на этом всё! История закончилась… Ламонт Андервуд более не беспокоил Пэтти Льюис. Как оказалось, безудержно ревнивый, плаксивый и неуправляемый детектив вполне даже управляем, и собственные ревность и слёзы он — когда это надо — вполне даже умеет обуздывать.

Может показаться невероятным, но даже после окорота, полученного от шерифа, Ламонт Андервуд не отказался от своих замашек. Во время сбора информации о нём в 1994 году детективы отыскали 2-х женщин — их звали Моник и Линда — история общения Андервуда с которыми в точности повторила всё то, о чём рассказывали Пэтти Льюис и Дженни. Причём до самых мельчайших деталей, вплоть до рисования пенисов на стенах церквей, воровства водительских удостоверений и демонстрации поддельных рапортов о мифических правонарушениях.