Чернотроп (СИ) - Выборнов Юрий - Страница 22

***

Ночь. Кладбище. Костер.

Анастасия дремала на куче свежесрубленного лапника. Дети лежали рядом, прижавшись к мамке с двух сторон и укрывшись кожаной курткой Бориса Валентиновича.

Сереже с наставником не спалось. Оба сидели молча и смотрели, почти не моргая, будто заколдованные, на пламя костра.

— Не нравится мне всё это, — тихонько сказал Серёжа, не желая разбудить спящих.

— Ты о чем? — почти шепотом ответил Борис. — Да и черт с ним, ушел и ушел. Значит, с дедом все в порядке, раз может ходить.

— Я не об этом, — Серёжа взял в руки длинную палку и пошевелил дрова в костре.

Огонь на короткое время загорелся ярче, и вокруг стало на пару мгновений светлее. Парню показалось, что он увидел фигуру человека неподалеку. Вроде как мужчины, облокотившегося на одну из железных оград. Сергей помотал головой и, решив, что ему показалось, сказал Борису:

— Мои бывшие дружки живы и могут меня узнать. Что будет, если они явятся на станцию? Да и Мультик этот, скользкий тип.

— Слушай, брат, давай решать проблемы по мере их поступления, — спокойным голосом поддержал напарника Борис. — Будем иметь в виду, что такое может произойти, и подумаем еще на эту тему.

Мужчина встал с земли и добавил еще веток в огонь. Свет от костра достал до того места, где ранее Сергею показался человеческий образ, но там никого не было.

— Я уже рассказывал, что работал водителем до зомби-эпидемии. Начальника возил по его развлечениям. Так вот, любил на жизнь свою мне жаловаться, когда переберет с этим делом. Отвезу на рыбалку, так он вечер пьет, на следующее утро пьет, и ближе к вечеру начинается... И жена-то ему изменяет... И дети-то на него не похожи... И кредит на нем висит огромный. А уж как он свое начальство при мне называл, уши в трубочку сворачивались. Совета часто просил. Рассказывал ту или иную ситуацию и спрашивал, как бы я поступил.

Ну а я что? Слушал... Вот некоторых пьяные люди раздражают, когда сами трезвые, а мне как-то побоку всегда было. Может, за это он меня и держал в штате, что выслушать умел, да и язык держал за зубами. В общем, предостерегал я его, говорил всегда прямо и только то, что думаю. Указывал на возможные неприятности, которые могут с ним произойти, коли поступит, как решил. Так вот, к чему это я, а точно... Фразочка у него была любимая и отговорка на все мои опасения. Махнет так рукой и, улыбнувшись, скажет: «Будут бить — будем плакать! А сейчас-то чего?».

Сейчас, Сереж, я хочу тебе ответить его словами. Потому как, мне кажется, это очень правильные слова в данной ситуации.

Напарники просидели еще какое-то время молча и начали даже кемарить. Борис Валентинович прямо сидя клевал носом, от этого тут же просыпался, поднимал голову и снова засыпал. Сережа внезапно вздрогнул, парень очнулся, и сонливость сняло как рукой. Молодому человеку послышалось, кто-то кашлянул в темноте. Сергей встал, взял в руки незаряженное ружье и, направив стволы в кладбищенский полумрак, громко крикнул:

— Тимофей Игнатьевич?

Из темноты никто не ответил. Тогда парень крикнул еще раз:

— Кто там? Выходи немедленно. Считаю до трех и шмаляю. Раз... Два...

— Тише, тише, — донеслось откуда-то спереди. — Опусти оружие, сынок, это тебе не игрушка. Еще, действительно, выстрелишь по случайности.

На свет вышел пожилой мужчина в зеленых штанах и куртке, резиновых сапогах и с черным рюкзаком, с таким обычно ходили дети в школу. Старик приподнял руки и выставил их немного вперед ладонями к Сереже.

— У меня пистолет в кобуре на предохранителе, — предупредил дед. — Переживать не стоит. Если бы хотел, давно бы вас шлепнул.

Сережа посмотрел на Бориса Валентиновича, и тот одобрительно кивнул.

— Присаживайтесь к нашему костру, — пригласил наставник незнакомца. — Добрым людям всегда рады.

Дед снял рюкзак, поставил на землю и сел на него, словно на табуретку. Сережа опустил ружье и приставил его к ржавому уголку ограды.

— Ты кто такой? — уверенным голосом спросил Сергей.

— Это вы кто такие? — не менее уверенно ответил мужичок. — Где Тимофей Игнатьевич? Вы с ним знакомы? Зачем кричали его имя?

— Мы вчера познакомились, ночевали тут, — Борис открыл крышку пластиковой бутылки с водой и, сделав из нее глоток, протянул старику. — Он попросил приятеля разыскать, но мы его так и не встретили на станции Гыркино, Олег Иванович вроде зовут. Вот зашли сказать, да снова до утра перекантоваться. Уж больно хорошо тут, тихо.

— А сны какие снятся... — проговорила Настя.

Девушка проснулась и потянула руки в стороны. Затем встала и, закрыв детей получше курткой, убежала куда-то в сторону густых кустов.

— Олег Иванович, это я, — сказал вдруг старик и взял бутылку с водой в руки.

— Понятно, — ответил наставник. — Я Борис, а это Сергей. Мы со станции Бякино.

— Приятно познакомиться, — дед отхлебнул воды и передал пластиковую бутылку Сереже. — Куда же Тимофей подевался, есть идеи?

— У Сережи есть, но она печальная, — Борис посмотрел на напарника.

— Мы думали... Мы надеялись, он пошел дальше в лес, к ручью за водой, — сказал Сережа. — Но времени прошло уже много. Либо с ним что-то случилось там, либо здесь. Тимофей Игнатьевич переживал, что его некому будет похоронить, и выкопал себе яму рядом с могилой матери, дескать, если что, то друг его в ней и закопает.

— Нет! — вскочил Олег Иванович. — Не выкопал, а копает. Он уже стар, и впридачу нога болит. Каждый день по чуть-чуть роет. Как же я мог забыть.

— А вы знаете, где именно могила его матери? — поинтересовался Сережа.

— Ну конечно! — воскликнул пожилой челнок. — Тут она, рядом.

Олег вынул из костра горящую головешку за нетронутый пламенем конец и пошел в сторону, освещая перед собой путь. Напарники последовали за ним и через могил пять остановились. Перед мужчинами находилась вырытая яма метра два в длину и метр в ширину. На дне ее лежал мертвый Тимофей Игнатьевич с лопатой в руке.

— Ну вот и докапал, — тихо проговорил Олег Иванович и вытер горячую слезу с небритой щеки.

— Чтобы добраться до места, мне потребовалось потратить немало сил.

Антон Лопатин с громким неприятным звуком отхлебнул горячий чай из железной эмалированной кружки и продолжил свой рассказ:

— Это был небольшой спальный район. Домов пятьдесят, не больше. Близкорасположенные друг к другу панельные пятиэтажки, в центре школа и три детских сада. Снаружи район застроен длинными девятиэтажками, образующими собой некое подобие стены неприступной крепости. Дело в том, что проезд туда был только в определенных местах в силу расположения зданий. И места эти забаррикадированы местными выжившими старой техникой. Сломанными и перевернутыми на бок автобусами и бесполезными из-за отсутствия электричества троллейбусами, ржавыми и давно списанными грузовиками, прицепами и прочим ненужным металлоломом. Люди не сразу, но поняли, творится там что-то неладное, зомби обитают не такие, как во всем остальном городе. Две местные банды заключили временное перемирие, дружно соорудили заслоны в открытых местах и, закончив работу, тут же и подрались. Да так, что, говорят, стрельба была слышна.

Лично я не видел, всё это подслушано из разговоров изрядно поддавших бродяг.

Короче, пробрался внутрь периметра. Прошел аккуратно под балконами сзади дома, прячась в кусты от малейшего шума. Дошел до конца здания, выглянул из-за угла и осмотрел дворы двух ближайших домов. Убедившись в отсутствии зомби, добежал до бетонных гаражей в центре одного из дворов, зацепился руками за козырек, подтянулся и забрался на крышу.

Лежу на спине, отдыхаю. Устал, как собака. Думаю, как же дальше буду, если уже сейчас не могу отдышаться.

Достал из рюкзака карту района и принялся рассматривать расположение домов. Слово «карта» звучит, конечно, громко. Барыга мне дал на время настоящую карту городка. Ему удалось у кого-то ее выпросить ненадолго. Я посмотрел, как добраться, и перерисовал себе на листок, вырванный из какой-то книги, простым карандашом расположение домов. Постройки на бумаге сливались с печатными буквами, но все равно были различимы.