Ревизор: возвращение в СССР 25 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 12

Но собрать всю информацию по этой истории, всё-таки, надо. Кто знает, как она может в будущем пригодиться?

***

Поднялся выше этажом и позвонил в квартиру над нашей. По большому гамбургскому счёту, мне всё равно, как сосед проводит своё свободное время, хотел только убедиться, что моей квартире в этот раз ничего не угрожает. Но дверь мне никто не открыл. Позвонил ещё раз и замер, прислушиваясь, не шумит ли вода. Бывает, что в тишине из подъезда слышно, когда в квартире ванна наливается. Двери сейчас почти у всех стоят такие простенькие, что звукопроницаемость просто фантастическая.

Вроде, все было тихо, только слышно было работающий лифт. Но позвонил ещё раз, раз уж пришел. Напомнить, чтобы с водой аккуратнее обращался. И тут лифт открылся как раз на четвёртом этаже, и из него вышла соседка из трёхкомнатной квартиры на этой же площадке. Маленькая, плотненькая, улыбчивая, в пальто с норковым коричневым воротником и норковой высокой шапке в цвет. Я был шапочно знаком с этой семьёй, знал только, что их фамилия Лисенко, мы всегда вежливо здоровались и улыбались друг другу. Дети у них с мужем, таким же невысоким и плотным, как она, с лысиной на полголовы и в очках, были уже большие. Дочь старшеклассница и сын уже, видимо, студент, видел его регулярно с тубусом.

– Добрый вечер, – поздоровалась она и позвонила к себе в квартиру. – Не факт, что откроет наш бедовый соседушка. Дубов пьёт уже несколько дней.

– Вот я и беспокоюсь, как бы он нас опять не залил, – кивнул я, мол, в курсе. – Мы только ремонт сделали…

– Вообще, это безобразие! – начала громко возмущаться соседка и подошла ко мне ближе. – У меня дочь школьница, а он себе такое позволяет!

Дверь в их квартиру открылась и на лестничную площадку выскочил их сын.

– Ты чего шумишь, мам? – попытался он сходу оценить обстановку, но не понял, что происходит и, взволнованно оглядываясь, протянул мне руку.

– Я про Дубова рассказываю! – возмущенно ответила соседка. Но тут открылась дверь восемьдесят пятой квартиры и на пороге появился Игорь, глядя куда-то сквозь всех нас. – Красавец! – с сарказмом произнесла соседка –Как не стыдно!

– Регинка? – попытался сфокусироваться на ней Игорь. – Чего тебе надо?! – пошёл он на неё, отодвинув меня. – Ушла от меня, так и катись к чёртовой матери!

Не успели мы все опомниться, как он замахнулся на неё широким движением. Соседка истошно завизжала, попятилась назад, упала, шапка свалилась. Сын её схватил Игоря за руку, но у того дури же как у трактора. Щуплый студент споткнулся об ноги матери и упал на неё сверху.

Пришлось мне обхватить взбесившегося соседа сзади, оттянуть на себя и аккуратно уронить на пол. Аккуратно, чтобы не убился, ударившись головой о каменный пол. В СССР всем плевать, при самообороне или защищая кого-то ты убил хулигана. Будешь все равно сидеть.

Алконавт, правда, не оценив моей вежливости, тут же попытался подскочить, чтобы продолжить атаку на соседку, твердя свою мантру про бросившую его жену. На меня он при этом не обращал ни малейшего внимания, видя только свою цель для атаки. Пришлось приземлить его снова, и в этот раз развернуть лицом к полу, и сесть сверху, придерживая его руки и руками, и ногами. Мышцы ног намного сильнее мышц рук, так что в этом положении он уже никуда не денется, и неважно, что у нас большая разница в весе. Конечно, по классике самбо следовало бы заломить руку, но он же в неадеквате, сам не поймет, как руку сломает, выдираясь. Зато потом, протрезвев, будет на меня жалобы писать в прокуратуру, настаивая на возбуждении уголовного дела за членовредительство. Оно мне надо?

Соседка плакала. Выскочила дочь, что-то кричала. Выскочил сам Лисенко, ошарашенно смотря на меня. Домочадцы Лисенко уже поднялись, но находились в откровенном шоке. У сына очки слетели, когда он упал, и разбились. Плачущая жена быстро все разъяснила отцу семейства, и он тут же подскочил, явно собираясь запинать Игоря. Едва успел подставить свою ногу на пути его, которой он собрался ударить моего клиента в район печени.

– Не трожь! – сказал я так строго, что он тут же замер и опустил ногу. Футболист, блин, нашел себе мячик, понимаешь… Хотя и прекрасно понимаю его чувства, и даже разделяю, но опять же, возраст и опыт дают понимание, что будет потом, в заявлении Дубова в прокуратуру:

– Ивлев держал, Лисенко пинал. Так мне и были причинены тяжкие телесные… Прошу разобраться по всей строгости закона с хулиганами, что здоровья лишили…

Марк Евгеньевич, старший по подъезду, тут же на шум появился, и остальные соседи стали подтягиваться. Загит тоже к нам поднялся, вопросительно глядя на меня.

– Что он опять натворил? – спросил Марк.

– Он маму толкнул! Она упала! И брата толкнул! – рыдая, ответила дочь, отряхивая материно пальто.

– И я тоже упал! – добавил студент.

– Это уже ни в какие ворота не лезет, – проговорил Марк. – Давай-ка, Кирилл, – обратился он к сыну Лисенко, – сбегай за председателем в первый подъезд. Одиннадцатая квартира.

Игорь тем временем перестал брыкаться, и я счел возможным его отпустить. Людей собралось столько, что есть кому его остановить, помимо меня, если снова берега попутает… Что я, нанялся, что ли, держать этого алконавта? Он сел прямо на полу, прислонившись спиной к стене, и уставился на нас всех мутным взглядом.

– О, здорово, – улыбнулся он Загиту и протянул ему руку.

Так… похоже, пришел в чувство! Какая-то кратковременная белочка его посетила…

– Ты что устроил? – строго спросил его тесть, и не думая с ним здороваться.

– Это безобразие! – опять начала соседка. – У меня дочь школьница! А он такое себе позволяет! Ссыт в мусоропровод, когда курит. Девочка из лифта выходит и что она видит?!

– Так вот почему у нас в подъезде воняет, как в общественном туалете! – возмутился Валентин с пятого этажа, и соседи дружным возмущенным ропотом поддержали его.

– Ну, ты совсем уже дошёл до ручки! – проговорил старший по подъезду. – Игорь! Наше терпение кончилось!

Тут открылся лифт и на площадке появились Кирилл Лисенко и наш председатель.

– Так, опять всё те же, – проговорил председатель.

– Дмитрий Васильевич, это уже опасным становится, – протянул ему руку, здороваясь, Марк Евгеньевич. – Он уже не просто нас заливает и подъезд в туалет превратил. Он уже нападать на соседей начал.

– В милицию его! – потребовала мать Лисенко. – В вытрезвитель. И вообще, надо его в ЛТП отправить!

– Подождите, товарищи, – задумчиво смотрел на Дубова председатель. – Алкоголиков бывших не бывает. Это всё мина замедленного действия. Вернётся из ЛТП, полгода продержится и начнётся всё сначала. Надо от него избавляться кардинально.

Внешне в этот момент он так походил на актера, играющего мафиози, собирающегося кого-то устранить, во второсортном голливудском боевике, что я только титаническим усилием воли удержался от смеха. Никто бы этого не понял, а председатель мог бы и обидеться. А мне его обижать нельзя. У меня к нему очень важное дело есть…

– Давно пора! – проговорил оскорблённый до глубины души Лисенко-старший.

– Давайте мы в милицию сейчас обращаться не будем, – предложил председатель. – Мужчины, проверьте его квартиру, изымите оттуда все спиртное. А как он протрезвеет, я с ним переговорю. Или он сам, добровольно, выходит из кооператива, или мы идём в милицию со всеми для него вытекающими последствиями. А тут последствия будут серьёзные. Это уже не три квартиры залил, это дебош и хулиганство. Свидетелей множество, не отвертеться.

– Он мне очки разбил! – напомнил Лисенко-младший.

– Да, и нам так и не компенсировал ничего за потоп! – вступила в разговор соседка со второго этажа.

– Вот это и будут наши условия, – подвёл итог председатель, – возместить всем убытки и выйти из кооператива. – Собрание жильцов назначим через две недели в субботу. Кто-то может объявления напечатать?

– Я могу, – поднял я руку.

– Отлично, – повернулся он ко мне. – Тогда, напечатай, пожалуйста, двенадцать штук. Повесим на подъезды, у лифтов и в лифтах.