Незаменимый (СИ) - Агишев Руслан - Страница 18

- Выходит, все ответы меня ждут в Кустанае, - бормотал Кулагин, забираясь в вагон. – Лишь бы с этим бандитом ничего не случилось…

Там в Кустанае, куда со всей империи ссылали всякого рода огребье, находился ссыльнопереселенец Виктор Камов. Как следовало из бумаг Имперского министерства внутренних дел, искомый каторжанин был приписан к одной из бригад по валке леса. Оставалось лишь найти его. А с этим, как оказалось, все было совсем не просто.

***

Уже в поселковом полицейском участке Кустаная, куда Кулагин заглянул в самую первую очередь, его огорчили – ссыльнопереселенец Камов уже неделю не отмечался, как того требовал имперский указ о каторге.

- Нету его, ваше превосходительство, - тянулся перед чиновником местный полицейский, от страха нещадно потея. По всей жарко натопленной избе расходился тяжелый зловонный дух. Сильно испугался чиновника из самой столицы, что гербовой бумагой только раз перед глазами махнул. – Я уже и депешу в управление отправил о сем. Сказывали, что казаков на поиски направят. Но все это пустое, ваше превосходительство. Его уже и след простыл. Как говорится, ищи – свищи ветра в поле. Убег, собака, как есть убег.

Кулагин скрипнул зубами. Не успел. Еще одна ниточка, ведущая к прошлому Рафаэля Мирского, оборвалась.

- А вы все куда смотрели? Проспали поди?! – чиновник надвинулся на полицейского, зло поигрывая желваками на лице. – Жрете тут в три горла, а про дело и знать не знаете! Так мне наверх доложить?

У полицмейстера бледнота на лице разом сменилась мертвенной серостью. Смердеть еще сильнее стал.

- Не губите, ваше превосходительство! У меня же детки малые, семеро по лавкам сидят, сирые, убогие! – взмолился он трясущимися губами. – Век за вас Бога молить буду! Не губите!

- Хватит выть! – поморщился Кулагин. Слишком уж жалко выглядел пожилой полицмейстер. Трясся весь, как заяц. Того и гляди на колени бухнется и начнет руки заламывать. – А теперь слушай меня внимательно. Приведи того, кто с этим Камовым здесь водился. Хочу расспросить его. Понял? – полицмейстер живо кивнул. – И побыстрее, а то мне еще назад. Ну?

И полицмейстер расстарался, как следует. Пока Кулагин в полицейском участке чай из чашки потягивал, тот уже успел какого-то доходягу в избу приволочь. Поставил перед чиновником, как мешок с костями, и кулаком перед лицом махнул. Мол, отвечай все, как на духу.

-… Знаешь ссыльнопереселенца Виктора Камова?

Доходяга, ссохшийся, как мумия, мужичок неопределенного возраста, дернул головой. Мол, знает. Глазами же по столу шарит.

- Голодный что ли? – догадался Кулагин. – Все расскажешь, подъешь тут все и еще червонец заработаешь, - у ссыльного сразу же кадык ходуном заходил. Туда – сюда, туда – сюда. – Говори, куда он подался, зачем?

Тот еще раз окинул жадным взглядом стол с едой и начал рассказывать:

- … Малой не просто так в бега подался, а по делу, - голос у доходяги был глухой, напрочь прокуренный. Судя по желтым редким зубам, с ядреной цигаркой тот и вставал, и ложился. – Слышал, к нему до скачка один козырной фраер приходил. Сурьезный человек, ни чета всякой голытьбе. Наши иваны перед ним чуть ли не по струнке ходили.

У Кулагина в руках тут же оказался блокнотик, в котором стал делать короткие пометки. Кто знает, что потом пригодиться. Сейчас кажется неважным, а после уже и не вспомнишь.

- … Слушок идет, что Малому предложили кое-кого вальнуть. Он дело сделает, а его на свободу вытащат и еще немалое число рубликов отсыпят.

Чиновник с вопросом в глазах кивнул. Мол, имя знаешь.

- Имя вашество еще вспомнить нужно, - доходяга ощерился, набивая себе цену. Он хоть и опасался гостя, но и в дураках не хотел остаться. – С памятью только не очень стало. Места тут у нас не очень, вашество. Все дырявое – и память, и порты с рубахой, и кошель.

Намек был столь прозрачным, что не понять его было нельзя. Кулагин без слов вытащил пятирублевую ассигнацию и сунул ее каторжанину.

- Вспомнил, вашество, - доходяга тут же легонько стукнул себя по лбу. - Я же с Малым разговаривал тогда, на станции. Вот он и рассказывал про какого-то Рафу, что его сюда и определил. Мол, корешился с ним, за брата считал, а тот сукой оказался. Вот Малой и решил, что и денег заработает и с бывшим корешем посчитается.

Тем временем карандаш у Кулагина бабочкой порхал, заполняя листы убористым почерком.

- Что еще про этого Рафу слышал? – чиновник замер, понимая, что напал на что-то очень важное. – Любая мелочь…

Ссыльный облизнулся, как кот перед миской сметаны. По глазам было видно, что хотел еще что-то для себя выгадать, да опасался.

- Вроде этот Рафа не простой человек. Малой говорил, что тот больно высоко взлетел. Мол, зазнался, совсем скурвился, не по масти стал себя вести…

Большего, как Кулагин не старался, ему так и не удалось выпытать. Похоже, каторжанин все выложил, что знал, и ему нечего было добавить. Но даже уже рассказанного было более чем достаточно, чтобы продвинуться в его деле.

Судя по всему, ему наконец-то удалось найти то, что его так беспокоило во всей этой истории. Получалось, что Рафаэль Мирский, действительно, был не так прост, как считалось. Гимназист явно очень тесно общался с воровской вольницей столицы. Причем знал не какую-то уличную голытьбы и шантрапу, а настоящих воров, что само по себе было очень странным и вызывало много вопросов.

Но важнее всего было другое. Рафаэлю Мирскому, а в этом уже не было никакого сомнения, грозила самая настоящая опасность. Его готовились убить, что никак не входило в планы чиновника.

-… Ваше благородие, может отдохнуть желаете? – перед задумавшимся Кулагиным появился полицмейстер с заискивающей улыбкой. – Я уже о баньку распорядился. Почти дошла. Дюже жаркая, ваше благородие! Отпарим так, что заново родитесь! У нас девахи дюже хорошо парят. Разотрут мочалкой, приголубят, - улыбка у полицейского растягивалась все больше и больше. - А потом холодного кваску, ваше благо…

Очнувшийся чиновник не сразу сообразил, что ему предлагали. Когда до него дошло, резко вскинул голову:

- Какой к черту квас?! Где тут телеграф? Что глаза лупишь? Срочно телеграф нужен! – нужно было как можно быстрее телеграфировать в столицу. Ведь, каторжанин уже мог добраться до места. – Живо!

Если все сложится, как следует, то Камова возьмут и снова закуют в кандалы. После можно с ним вдумчиво поговорить. В застенках обо всем расскажет, как миленький…

[1] Ноумен – в идеалистической философии Имануила Канта означает «вещь в себе», не познаваемый феномен

***

Быстро шагая по улице, Рафи незаметно проверялся. По отражению в витринах, стеклах редких мобилей и домов снова и снова высматривал «хвосты», которых в последнее время стало на удивление много. Его то и дело подмывало прижать одного из таких шпиков в темной подворотне и вдумчиво «поспрашать». Но всякий раз сдерживался: враги раньше времени могут насторожиться и «поломать ему всю игру». Вот он и ломал комедию, продолжая играть роль обычного парнишки.

- Похоже, один только остался… Самый матерый, сука, - Рафи остановился у огромной витрины кондитерского салона, заставленного красивыми пирамидками с конфетами и шоколадом, и открыл рот, как и десятки других уличных пацанов. Но его внимание, конечно же, привлекали не сладости в блестящих обертках, отражение в витрине. На другой стороне улицы прогулочным шагом шел невысокий неприметный господин, одетый в скромный костюм, совершенно обычный котелок на голове. Прямо мелкий банковский клерк, вышедший в свой законный перерыв немного подышать свежим воздухом. – Интересно, а как тебе такой ход? Вдруг мне приспичило отлить в глухой подворотне. Догонишь?

Тут же парень талантливо изобразил, что не прочь бы сходить в туалет. Со стороны не отличить – паренек мнется, переступает с ноги на ногу и дергает по сторонам головой в поисках укромного местечка.