Запертый 2 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 31

— Боязнь высоты? — переспросил Босуэлл, когда я закончил — Ты уверен?

— Полностью — уверенно ответил я — Галатея подтвердила мне это лично. Ее это жутко бесило, но со своим диким страхом высоты она ничего поделать не могла. И она ни за что не сумела бы подойти так близко к любому краю, чтобы с него упасть.

— Прямо загадка… — хмыкнул он, снова опуская руки на клавиши — Ты сумел заинтересовать меня, Амос. Подожди-ка пару минут…

— Культистка могла ошибиться. Или ей неправильно рассказали.

— Зато в сводке ошибок быть не должно — ответил он, выжидательно глядя в экран.

Насколько я понял, он кому-то отправил сообщение и теперь ждал ответа. Вскоре терминал пикнул, Инверто ввел торопливо текст, выждал полминуты и как только терминал запищал, ударил пальцем по зеленой клавише, другой рукой доставая из-под столешницы уже виденный сегодня пластиковый бокал с красной чертой. Я живо вспомнил вкус коктейля и к горлу подкатила тошнота.

— Галатея Санчес. Девятнадцать полных лет. Погибла. Причина смерти — несчастный случай, связанны с падением с большой высоты.

— Дерьмо! — выдохнул я и сжал кулаки — Нихрена не понятно!

— Сейчас станет понятней — заверил меня Босуэлл, наливая в бокал прозрачную жидкость из серебристой фляги. В нос ударил запах водки — Тебе налить?

— Не.

— Ты ведь пил недавно.

— И мне до сих пор нехорошо.

— Не умеешь пить — не пей — сказал Инверто, доливая бокал изумрудной жидкостью из пластиковой бутылки — Умеешь пить — пей и пой. Тут все просто. Научить тебя одному классному кокт… — договорить он не успел, так как на экране появилось новое сообщение.

Я с трудом удержал себя на месте. А Босуэлл, сделав пару больших глотков, неспешно прочитал послание, затем снова пробежался глазами и задумчиво пробормотал:

— Кто-то врет…

— В смысле? Что там говорится?

— Мой знакомый из охранки пятого уровня сделал одолжение и своими словами изложил часть официального заключения о причине смерти. Если вкратце — после небольшой вечерней семейной ссоры Галатея покинула их апартаменты, чтобы прогуляться в одиночестве и успокоиться. Гуляя, она дошла до круглосуточно открытого Музея Сурверов Хуракана, где решила подняться на третью обзорную лепестковую площадку, под которой ее позднее и обнаружил супруг. Вскрытие показало в ее крови наличие очень серьезного количества алкоголя. То есть она была пьяна, проявила неосторожность стоя рядом с не слишком высокими перилами и упала. Как возможная дополнительная причина — суицид.

— Бред! — кажется, я брызнул слюной да так сильно, что долетело до поморщившегося Инверто — Гребаный бред!

— Алкоголь мог ослабить ее боязнь высоты? — поинтересовался Босуэлл, вытирая лицо платком.

— Нет!… Не знаю… — сбавив обороты, я плюхнул на место, чувствуя, как в голове просыпается злая пульсирующая боль — Но я даже не про алкоголь. Галатея ни за что не пошла бы в музей, чтобы успокоиться — уж точно не в сурверский.

Музей Сурверов Хуракана представлял собой вертикальный «разрез» различных сурверских убежищ. Раньше обзорные лепестки-платформы двигались в стороны и вверх-вниз по нажатию кнопки, но позднее их закрепили намертво на различной высоте и позициях, после чего приделали к ним довольно крутые лестницы. Да там были перила и нас всех туда водили в детстве. Но Галатея не смогла бы подняться по лестнице — она и на табурет встать не могла.

— Там один вход чего только стоит — дополнил я, напоминая наверняка бывавшему там Босуэллу про узкую платформу с прозрачным древним ограждением, за которым начинался обрыв.

Нижняя часть музея технически находилась на нашем шестом уровне и даже уходила еще глубже. Что-то вроде светлой обогреваемой каверны с разрезанными сотами в теле Хуракана. По оценке смотрящих — почти национальный грандиозный проект, показывающий мощь, хитрость и живучесть сурверов. По меркам Галатеи — страшная бездонная пропасть, начинающаяся сразу за входом. В ее случае — зайти и потерять сознание.

— Тут какая-то ошибка — повторил я, наверное, уже в пятый раз.

— Сделаем так, Амос — я узнаю все мельчайшие подробности, а при следующей встрече поделюсь с тобой — Босуэлл успокаивающе улыбнулся и пододвинул ко мне непонятно, когда налитый им точно такой же стакан с красной чертой — Выпей. И успокойся.

— А зачем это тебе? — спросил я, беря стакан с изумрудной светлой жидкостью.

Сегодня у меня день зеленых коктейлей с красной чертой?

— Ты мне — я тебе, Амос — улыбка Инверто стала шире — На том и держится политика, сурвер. На том и стоим.

— Да я-то что могу?

— Время покажет — ответил он и опустил ладонь на папку — А пока быстренько вернемся к нашим делам. Обсудим дела архивные, следом ненадолго вернемся к твоему краткому запою и разбежимся. Не хочу опоздать на семейный ужин.

— Хорошо — кивнул я и удивленно моргнул, поняв, что пропустил кое-что им сказанного мимо ушей — А зачем возвращаться к моему краткому запою? Да и не пил я так чтобы прямо много…

— Сначала о папке — улыбнулся он, похлопав по картонному кирпичу — Ты закончил?

— Закончил. Полностью оцифровал, несколько раз проверил. Готов загрузить данные куда надо.

— С этим к моей помощнице. Готов взять следующую папку?

— Готов. Но хотел бы взять сразу две или даже три папки.

— Хотел бы? Или хочешь? Две или три папки?

— Хочу. Три.

— Причина?

— Мой график — ответил я чистую правду — Я либо бегаю — либо читаю. И то и другое у меня никак не нормировано. И то и другое может длиться часами. Проще взять сразу несколько архивных папок, оцифровать и так же вместе принести.

— А работа? Ты ведь где-то подрабатываешь?

— Подрабатываю. В рыбных прудах Якобс и только в ночную смену. Это еще одна причина взять несколько папок сразу — днем я обычно отсыпаюсь.

Чуток помедлив, Босуэлл медленно кивнул:

— Резонность твоих доводов признаю. И разрешаю взять сразу три папки. Следующий вопрос — он уперся пальцем с аккуратным маникюром в картонную крышку папки — Ты забрал что-нибудь отсюда, Амос? Но давай без вранья.

— И не собирался — ответил я — Взял из папки две фотографии. Документами их не считаю, сами фотографии оцифрованы. А для меня это предметы семейного характера. Умалчивать не собирался — планировал рассказать в конце нашего разговора.

— Смело ты… смело… Ладно. Предположим, я твою смелость оценил по достоинству, но как докажешь, что собирался рассказать, а не надеялся, что я просто не задам этого вопроса?

— Доказать? — почесав лоб, я указал взглядом на папку — Доказательства в самой папке. Там в конце пустая страница для примечаний архивариуса. Я, конечно, не он, но вписал туда, что забрал две фотографии.

Отхлебнув из своего бокала — не сводя при этом с меня испытующего взгляда — Инверто неспешно распутал завязки одной рукой, перевернул кирпич, открыл папку и проверил последнюю страницу. Тихо рассмеявшись, прочитал вслух:

— Амадеем Амосом изъято две фотографии — за номером четырнадцать и семнадцать. Причина: пополнение семейного архива. Ни с кем не согласовано, изъято самовольно. — допив бокал, он утер губы и тихо рассмеялся — Охренеть просто… Ты понимаешь, что сам на себя написал признание пусть в небольшом, но все же преступлении.

— Понимаю — кивнул я.

— И на что расчет? Что я не сочту это чрезмерной наглостью?

— Верно. Я взял лишь пару старых фотографий из никому ненужной папки, годами валявшейся в каком-нибудь пыльном шкафу.

— Логично… Ты продолжаешь удивлять, Амос. Скажи честно — ты ожидал, что я задам эти вопросы или надеялся на удачу, а эти заметки сделал в расчете, что их никто никогда не прочтет и папка уйдет в переработку?

— Ты должен был спросить.

— Почему?

— Потому что знал о фотографиях моих родителей и не мог не понять, что это окажется важным для меня. Думаю, это еще одна проверка или что-то вроде.

— Что-то вроде — повторил Босуэлл, наливая себе следующую порцию — Ты убедил меня, Амос. И нет, это не очередная проверка. Но сурвер познается не на словах, а на своих делах — явных или тайных. Фотографии можешь оставить себе.