Камень Книга двенадцатая (СИ) - Минин Станислав - Страница 24

— Договорились, Алексей Александрович.

— С батюшкой Василием вы информацией о своих похождениях в Испании уже поделились? Как и о наших с вами и Иваном Олеговичем последующих выводах?

— Конечно, — кивнул Владимир. — С меня же подписку о неразглашении никто не брал, да и Василию всё это… в силу специфики работы знать необходимо.

— Вы всё правильно сделали, — махнул я рукой. — Это наше с Иваном Олеговичем упущение, что мы забыли и сами с батюшкой Василием инструктаж не провели. Ладно, у вас всё?

— Да, Алексей Александрович.

— Тогда не смею задерживать, господа… — Я проводил глазами церковных колдунов и повернулся к Кузьмину: — Иван Олегович, а не прогуляться ли нам до марины? Подышать, так сказать, свежим утренним воздухом?

— С большим нашим удовольствием, Ляксей Ляксандрович…

Уже на Золотой площади, помня про включённую глушилку, я без опасений обратился к колдуну:

— Рассказывай давай, что во сне видел.

Ванюша нахмурился.

— Херню я всякую видел, царевич, а когда в ужасе проснулся, первым делом подумал, что это у меня на фоне католической угрозы уже крыша начинает ехать…

Как выяснилось, наши с Ванюшей так называемые сны различались, и различались очень серьёзно, так что ни о каком наведённом мною на Кузьмина кошмаре говорить не приходилось.

— Сначала я летал в каком-то вязком сумраке с ощущением полной беспомощности, — описывал свои чувства он. — Ещё противный такой взгляд предательский в спину был. Потом я заметил какую-то лежащую фигуру внизу, вокруг которой стали появляться монахи.

— Монахи? — решил переспросить я.

— Монахи, — кивнул Ванюша. — Они были в рясах с капюшонами.

— Ясно. Продолжай.

— И эти монахи начали бубнить: Deus noster omnipotens, Deus noster omnipotens, Deus noster omnipotens… — Кузьмин потряс головой. — У меня от этих слов, царевич, в сознании сразу всё помутилось, а когда я пришёл в себя, эти же твари в рясах и капюшонах окружали уже меня и продолжали бубнить и бубнить это своё Deus noster omnipotens… И так эта их считалочка мне по мозгам била, что предохранители в черепушке сгорели, а очухался я в койке, мокрый, с трясущимися руками, ногами и губами, но с сухими труселями. — Ванюша вздохнул и хмыкнул. — Когда закончил проверку исподнего на чистоту и свежесть, почуял, как от тебя, царевич, откровенно так разит тревогой, но это ощущение быстро пропало. А тут, судя по всему, из-за выплеска твоих эмоций всполошились уже наши с тобой коллеги, включая двух загорелых и одного узкоглазого. Доклад закончил. Что скажешь, Ляксандрыч?

— Скажу, что всё становится как в сказке: чем дальше, тем страшнее… — буркнул я.

И поведал Кузьмину историю своих ярких и запоминающихся сновидений.

— Вот такая вот херня, Ванюша, — закончил я и перешёл к предварительным выводам: — Похоже, это ни хрена не наши с тобой общие галлюцинации, а наведённое кем-то извне… воздействие. И это меня ты там наблюдал, когда видел неизвестную фигуру внизу… Ещё монахи эти в капюшонах со своей считалочкой Deus noster omnipotens. А знаешь примерный перевод считалочки с латыни?

— Бомби… — насторожился Ванюша.

— «Бог велик» или «Всемогущий Бог»! Чуешь, Ванюша, как католиками завоняло? Потому что я не могу себе представить, чтобы у двух русских людей, которые к католицизму не имеют никакого отношения и никогда в Италии не были, кроме того краткого визита в Геную, в одно и то же время во сне какие-то ряженые в рясы мудаки бубнили на латыни цитаты из… хрен знает из чего! — Я поморщился. — Сука! Похоже на какой-то стрёмный ритуал из мрачного европейского Средневековья! Прикинь, Ванюша, если нас с тобой каким-то подлым образом прокляли или сглазили, если пользоваться терминологией родных осин? И нам теперь с тобой, если пользоваться той же терминологией, придёт медленный, но верный пиzдец? По крайней мере, мне хочется верить именно в медленный пиzдец, иначе дело труба…

Ванюша натянуто улыбнулся, перекрестился, поплевал себе за левое плечо и заявил:

— Не нагнетай, царевич! Что-то у меня картинка не бьётся… — Кузьмин задумался на несколько секунд и продолжил: — Если бы эти католические твари могли тебя проклясть или сглазить, то есть оставить фатальный пробой в ментальном доспехе, они бы этой веками проверенной технологией давно воспользовались, а не городили весь этот огород с Тагильцевым, Бирюковым, Контролёром и бандой Западловского. Мысль улавливаешь?

— Не могу не согласиться, — кивнул я. — Тогда какая мразь так затейливо с нами развлекается? Или всё-таки моё собственное подсознание вот такими вот мультиками меня о чём-то предупреждает, а я уже тебя… подтягиваю к совместному просмотру?

— Чур меня! — замахал руками Ванюша. — В гробу я видал такие закрытые ночные показы для избранных!

— Ваня! — протянул я. — Хватит!

— А чего ты хотел, царевич? — ухмыльнулся тот. — Перспективка-то меня не сильно радует! А если у тебя эта хрень в привычку войдёт и станет носить сугубо эротический характер, учитывая твой пубертат? — Ванюша прищурился. — Мальчик-девочка или девочка-мальчик я ещё потерплю, свальный грех тоже, но вот если дело дойдёт до содомии… — Он снова перекрестился и поплевал за левое плечо. — Слово тебе даю, царевич: застрелюсь, но умру натуралом! И моя кровь с непоруганной честью будет только на твоих руках!

Я только отмахнулся и зашагал дальше по направлению к марине. Ванюша чуть приотстал и по своей привычке начал канючить:

— Царевич, ты чего? Я же просто тебя хотел отвлечь, а то ты, как по мне, слишком уж серьёзно воспринял эту херню… Да, мы столкнулись с чем-то не шибко понятным, но, если хочешь знать моё мнение, надо исходить из двух самых вероятных вариантов: или это всё-таки католики забавляются, или появилась неизвестная третья сила.

Я остановился и повернулся к колдуну.

— А моё подсознание ты почему в расчёт не берёшь?

— Это было бы слишком просто, — посерьёзнел Ваня. — Жизнь меня приучила к самым поганым вариантам развития событий, так что… Как говорится, рассчитывай на лучшее, исходи из худшего.

— Допустим, — протянул я. — А что за третья сила?

Ваня поёжился:

— А я-то откуда знаю? И если верить моим недавним ощущениям, да и твоим тоже, на нас пока просто глянули… Устроили, так сказать, смотрины. Хотели бы завалить — не сомневайся, царевич, завалили бы… — Ваня зло сплюнул. — Короче, Ляксандрыч, не бери в голову, прорвёмся! И булки не напрягай! Всё равно мы с тобой при этом варианте, вещает мне чуйка, ничего сделать с «капюшонами» не в состоянии.

У меня от этого пессимистичного заявления всегда весёлого и неунывающего Кузьмина в груди образовался ледяной комок, а колдун продолжил:

— Так что давай за основной вариант возьмём происки наших заклятых друзей из Ватикана и приступим к устранению возможных последствий ихних богопротивных ритуалов, явно сотворённых на крови безвинно убиенных младенцев. — Ваня ощерился. — Царевич, будь так добр, глянь меня. И самое пристальное внимание удели области моих детородных органов — от этих ватиканских тварей можно ждать чего угодно, а импотентом в самом расцвете сил я становиться не готов!..

Осмотр Ванюши выявил только одно: колдун находится в прекрасной физической форме, а повреждений доспеха, особенно в области мочеполовой системы, не наблюдалось. Однако, как подсказывала мне чуйка, Кузьмин активно двигался в сторону психоэмоционального истощения на фоне постоянного недосыпания, о чём я ему и сообщил отдельно.

— Ваня, отдохнуть бы тебе надо, так что слушай мой приказ: доберёмся до яхты, и ты в свободной каюте завалишься спать до обеда. Всё понял?

К моему немалому удивлению, колдун согласился.

— Сам у тебя хотел передышки попросить, — хмыкнул он. — Посещение борделя меня жёстко из графика выбило… Говорили мне опытные люди, что разврат и пьянство — два самых утомительных занятия, а я, дурак, не верил. — И без всякого перехода: — Тебя глянуть, царевич? Так сказать, для объективности картины?