Камень Книга двенадцатая (СИ) - Минин Станислав - Страница 26

— Уловил, — кивнул я, понимая, что Ваня если не во всём, то во многом прав. — И ты это… Спасибо, что подсказал…

— Судьба у меня, видимо, такая… — буркнул он. — И это, царевич, не мои гениальные мысли, а веками проверенный рецепт успеха, сформулированный ещё Суворовым: тяжело в учении, легко в бою. Вот иди и научи морячков через боль и страдания хоть части того, что умеешь сам. И ещё, царевич, — Кузьмин хмыкнул, — нам поломанные матросики ни к чему, так что аккуратнее там…

— Учту, — кивнул я с улыбкой.

Минут через пять после очередной команды царевича «Понеслась!» удовлетворённый Кузьмин наблюдал отсутствие всякого активного движения на пирсе: кто-то из моряков просто валялся на бетоне в позе эмбриона, кто-то силился встать, были даже те, кто под рявканье суетящегося адмирала Варушкина поднимались и вновь пытались напасть на великого князя, но попадали под горячую руку самого адмирала. Причём Ванюша чуял, что Варушкин «провальными» результатами «учений» крайне доволен — он получал отличный повод для того, чтобы держать и дальше личный состав в тонусе.

— Ваш приказ выполнен, ваше превосходительство. — К Кузьмину подошёл сам «виновник торжества». — Серьёзных пострадавших не наблюдаю, сейчас займусь реанимационными мероприятиями. — Царевич улыбался. — Тебе предлагаю проследовать на камбуз и дождаться меня там, а то завтракать давно пора. Договорились?

— Договорились. — Колдун оглядел пирс. — С реанимационными мероприятиями не переборщи, просто сделай так, чтобы ходить могли. Морячки должны надолго запомнить свои ощущения после попадания под… Короче, пусть помучаются…

Не успел полковник Панцулай прибыть на службу, как его срочно вызвали к командиру Пограничной стражи. Разговора как такового с высоким начальством не вышло — генерал-полковник Ватутин просто зачитал своему подчинённому приказ о переводе полковника в распоряжение командира Отдельного корпуса жандармов, потом попросил как можно скорее сдать дела заместителю и к одиннадцати часам утра явиться на приём к генерал-полковнику Нарышкину.

Из приёмной Панцулай вышел злым: его жизнь по воле правящего рода империи, похоже, делала очередной резкий кульбит, и было вообще непонятно, куда эта кривая выведет. Передача дел заместителю не заняла много времени, но позволила полковнику немного успокоиться, так что в приёмную грозного командира Корпуса Панцулай входил в достаточно уравновешенном душевном состоянии. Ожидание в приёмной не продлилось долго, и, войдя после приглашения в огромный кабинет Нарышкина, полковник решил от греха подальше изображать до упора тупого служаку, поэтому щёлкнул каблуками ботинок и рявкнул:

— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! Полковник Панцулай по вашему приказанию явился!

Сидящий за столом Нарышкин, одетый в цивильный костюм, не поднимая от бумаг глаз, кивнул:

— Здравия желаю, полковник. Присаживайтесь. — И взмахом руки указал на один из стульев за приставным столиком.

Двигаться в указанном направлении строевым шагом Панцулай посчитал за явный перебор, спокойно дошёл до столика и уселся на стул, а командир Корпуса так и не соизволил на него даже посмотреть.

— Чаю, полковник? — Нарышкин наконец поднял на Панцулая глаза. — Чего-нибудь покрепче? — Генерал обозначил улыбку.

— Никак нет, ваше превосходительство, — кашлянул он. — Я у себя в Страже чаю уже выпил.

Нарышкин, продолжая улыбаться, кивнул и потянулся к селектору.

— Дима, сделай два по сто коньяка и лимончик не забудь. — Он убрал руку с селектора, встал, обошёл свой внушительных размеров стол и уселся напротив полковника. — Пока Дима там всё готовит, я у вас, Виктор Викторович, хотел поинтересоваться здоровьем вашего батюшки. Да, не удивляйтесь, мы с ним старые знакомцы, с тех времён, как он уже полковничьи погоны носил, а я всего лишь в ротмистрах обретался.

— Всё с батюшкой хорошо, ваше превосходительство, старик ещё крепок. Сейчас всё больше в нашем именье под Краснодаром сидит, но в самое ближайшее время обещался в Москву приехать, нас повидать.

— Передавайте полковнику мой привет с наилучшими пожеланиями. — Нарышкин был сама учтивость. — А как у вас дела с семьёй, Виктор Викторович? Слышал, супруга с сыновьями не сегодня-завтра вслед за вами должна с отряда в Москву перебраться? Тем более, по слухам, у вас тут и достойное жильё появилось?

Полковник даже не подумал удивляться осведомлённости командира Корпуса, это была его служебная необходимость, поэтому спокойно ответил:

— Жильё появилось не у нас, ваше превосходительство, а у моей старшей дочери, и мы с супругой очень надеемся, что дочь нас приютит на какое-то время, пока мы не приобретём в столице собственные апартаменты.

Генерал покивал.

— Уверен, дочь не откажет вам в приюте, тем более я слышал о ней только самые положительные отзывы. Особенно хвалил Елену Викторовну великий князь Алексей Александрович, чьими родственниками через Пожарских, если я не ошибаюсь, является род Панцулаев. Из военного училища на курсантку Панцулаю нам тоже прислали великолепную характеристику…

Нарышкин продолжить не успел — в кабинет зашёл ротмистр с подносом. Когда за помощником командира Корпуса закрылась дверь, генерал с полковником пригубили коньяк из бокалов, и беседа продолжилась.

— Виктор Викторович, — Нарышкин отставил бокал в сторону, — приличия мы соблюли, предлагаю переходить к основной теме нашей с вами встречи. Скрывать не буду, это именно я стою за вашим стремительным служебным ростом и переводом в центральный аппарат Пограничной стражи. Естественно, делал я это не по собственной прихоти, а с подачи великого князя Александра Николаевича, имеющего на вас собственные виды.

Ожидавший услышать что-то подобное полковник никак не прореагировал и продолжил с почтением смотреть на генерал-полковника. Тот отсутствие видимой реакции заметил и хмыкнул:

— Виктор Викторович, я подчёркиваю: с подачи именно цесаревича, а не его сына, это который Алексей Александрович. Открою вам небольшую тайну, полковник, этот самый Алексей Александрович свои проблемы старается решать самостоятельно, и если бы конечным интересантом в вашем, вне всякого сомнения, заслуженном повышении был именно он, то я бы об этом точно знал.

Вот теперь Панцулай насторожился — как говорится, интрига закручивалась…

— А тут ещё мальчики и девочки знакомца вашего Пафнутьева вокруг прежних ваших мест службы засуетились. — Генерал вновь взял бокал, но пить из него не стал. — Представляете, Виктор Викторович, «чёрные» не только до ваших родных училища и лицея добрались, они ещё и соседей ваших по поместью успели аккуратно опросить и полковника в отставке Панцулая в плотную разработку взять. Каково, а?

Нарышкин, не отрывая взгляда от полковника, поднёс бокал к губам и отпил коньяк. Сам полковник чуть поморщился.

— Ваше высокопревосходительство, при всём уважении, но я полагаю, что офицеры Корпуса занимались тем же самым, раз интерес Канцелярии к моей скромной персоне был отслежен… Просто мне приходилось по роду службы сталкиваться с «чёрными» — уж что-что, а работать они умеют.

— Соображаете, Виктор Викторович, — улыбнулся генерал. — Мы с канцелярскими чуть локтями не толкались. А тут ещё ваш рапорт о дружеских посиделках с четой Пафнутьевых… Всё одно к одному! Кстати, Виктор Викторович, я неформально пообщался с Виталием Борисовичем о результатах вашей негласной проверки, и вы представляете, выводы спецов из наших двух ведомств совпали: полковник Пограничной стражи Панцулай честен, верен государю и отечеству, профессионален, смел, инициативен, исполнителен и многое-многое другое в подобных превосходных эпитетах. Прямо образец для подражания молодым офицерам и молчаливый упрёк для некоторых нерадивых офицеров постарше. Вот такая характеристика на вас и ушла заказчику, то бишь цесаревичу. Александр Николаевич с мнением Корпуса и Канцелярии ознакомился и принял в отношении прохождения вами дальнейшей службы уже своё решение, о котором я вам пока ничего говорить не буду — всё узнаете в своё время. Могу сказать пока только одно: в Пограничную стражу вы в ближайшее время не вернётесь, будете числиться лично за мной. Реально подчиняться с этого момента станете моему заместителю, начальнику ПГУ, генерал-полковнику Разумовскому, на приём к которому сейчас и отправитесь, он вас уже ждёт. Вам всё ясно, Виктор Викторович?