Камень Книга двенадцатая (СИ) - Минин Станислав - Страница 31

Смолов буркнул:

— Проехали. И… при всем уважении, господа, помолчите, пожалуйста, не мешайте работать.

Офицеры контрразведки кивнули и замерли на своих стульчиках, а подполковник опять взял со стола рацию:

— Это первый. Повторяю: максимальная готовность! Еще раз напоминаю: злодей и его супруга нам нужны обязательно живыми!

В ответ из динамика послышалось:

— Принято…

— Принято…

— Принято…

Поездка на дачу в этот морозный февральский день для семьи Стекловых не задалась с самого утра: сначала малолетние дочери устроили истерику по поводу раннего подъема в «законный» выходной, потом главе семейства, Александру Михайловичу, позвонили из НИИ, где он работал, и попросили срочно заехать и подписать документы по одной из новейших разработок, а следом и супруга обиделась буквально на всех и собиралась на дачу битых полтора часа. А еще были пробки в самой Москве, а потом и на Новой Риге. Окончательно настроение у Стеклова испортилось, когда они встали в пробку буквально за десять километров до поворота на поселок, где у них был построен уютный коттеджик.

— Что опять случилось? — забурчала супруга, устав разглядывать через лобовое стекло багажник впереди стоящей машины. — Мы сегодня хоть куда-нибудь доедем? Саша, выйди и узнай, сколько мы еще будем стоять?

Глава семьи с огромным удовольствием покинул машину и собрался уже двинуться вперед по пробке, но у впереди стоящей машины встретил штаб-ротмистра дорожной полиции, перегородившего Александру Михайловичу путь.

— Добрый день, на! — козырнул тот. — Уважаемый, на, попрошу вернуться в свой автомобиль, на. Скоро сюда, на, прибудет следственно-криминалистическая группа, на, не мешайте проезду, на.

Стеклов, несколько обалдев от этих окончаний «на» в речи полицейского, все же решил уточнить:

— А что случилось, господин штаб-ротмистр?

Полицейский нахмурился и крутанул рукой свою «волшебную палочку»:

— Уважаемый, на, не надо усложнять, на! Вернитесь в автомобиль, на!

— Хорошо-хорошо! — Александр Михайлович поднял руки в защитном жесте. — Уже пошел…

Вернувшись в автомобиль и не дожидаясь вопросов жены, Стеклов пояснил:

— Видимо, что-то серьезное случилось: меня инспектор без всяких объяснений обратно в машину погнал.

— А все твоя работа! — зашипела супружница. — Если бы мы в твой поганый НИИ не заехали, давно бы уже шашлыки жарили и рыбку коптили!

Александр Михайлович предпочел отмолчаться и от нечего делать принялся наблюдать, как давешний штаб-ротмистр, на, проверяет документы, на, у водителя впереди стоящей машины.

Проверкой документов дело, однако, не ограничилось, и тщательному осмотру подверглись салон и багажник упомянутого автомобиля. Удовлетворенно кивнув, дорожный полицейский вразвалочку направился к автомобилю Стекловых.

— Старший инспектор, на, сто третьего спецбата, на, штаб-ротмистр Кривошеев! — козырнул и представился он, когда Стеклов опустил боковое стекло. — Прошу предъявить, на, для проверки водительское удостоверение, на, и свидетельство о регистрации, на, транспортного средства, на.

Александр Михайлович протянул в окно требуемое и, не обращая больше внимания на полицейского, покосился в сторону супруги. Ожидания его не обманули: рафинированная интеллигентка в третьем поколении, коей она себя считала, находилась в культурном шоке от подобных простонародных речей из уст представителя власти. Стеклов был уверен, что даже отборные матерные слова не смогли бы произвести на супругу такого впечатления! А штаб-ротмистр, вернув документы, продолжил «жечь»:

— Александр Михайлович, на, будьте так добры, на, приоткройте заднее стекло, на. — Стеклов с готовностью выполнил просьбу, и полицейский продолжил: — А вы молодец, на, Александр Михайлович, что детишек пристегиваете, на! Не как этот, на… — Штабс-капитан махнул рукой в сторону начала пробки. — Пошел на обгон, на, не убедившись в безопасности маневра, на, и влетел под фуру, на. Сам всмятку, на, а супругу с сыном увезли в реанимацию, на. — И без перехода: — Могу я посмотреть, на, содержимое вашего багажника, на?

Стеклов уже потянулся к ручке открытия двери, но тут супруга решила проявить свой склочный характер:

— Это произвол! — взвизгнула она. — На каком основании? Я буду жаловаться! И прекращайте уже общаться с нами на вашем быдлячьем языке! Мы уважаемые люди! Научные сотрудники! И требуем соответствующего обращения!

Штабс-капитан и бровью не повел:

— Прошу прощения, на, мадам! Сразу, на, уважаемых научных сотрудников и не разглядел, на! — Он потянулся к рации. — Витюша, на, тут мадам усложняет, на. Выдвигайся ко мне, на, захвати по дороге пару понятых, на, женского пола, на, будем обыск, на, транспортного средства, на, по полной программе оформлять, на, с личным досмотром, на.

— Принято… — прохрипела рация.

Супруга Стеклова побледнела, отвернулась и прошипела:

— Шура, чего ты застыл? Ты что, хочешь, чтобы меня обыскивали? Позорище какое! Ты мужик или хвостик поросячий? Решай вопрос!

Сам Стеклов, которому эти проблемы с его секретной работой в закрытом НИИ, связанном с атомной промышленностью, тоже были не нужны, мысленно понося вредную супругу последними словами, натянул на лицо улыбку и попытался выйти из машины. Сделать этого ему не удалось — инспектор с силой захлопнул дверь обратно и рявкнул:

— Сидеть на месте, на! Руки на руль, на, чтобы я их видел, на! Мадам, на, руки на торпеду, на! Дернетесь, на, буду вынужден применить табельное оружие, на!

— Господин штабс-капитан, — перепугался Стеклов, выполнив все требования полицейского, — у нас был трудный день, супруга перенервничала, да еще и дети в машине… Поймите нас правильно, мы просто уже пятый час не можем попасть на дачу…

— Молчать, на! — Инспектор как схватил рукой кобуру, так и не отпускал. — Ждем моего напарника, на!

Под вой испуганных дочерей Александр Михайлович повернулся к супруге с перекосившимся лицом и с ненавистью произнес:

— Я тебя, сука, удушу… Я тебе такую сладкую жизнь, тварь, устрою…

— Прости, Шурочка… — пискнула та. — Я больше так не буду…

Напарник штабс-капитана в сопровождении двух молодых девушек появился буквально через тридцать секунд и сразу направился к пассажирской двери.

— Выходим, — скомандовал прапорщик Стекловой. — Документы, уважаемая, готовим для проверки.

Аналогичный приказ получил и сам Стеклов и, вручив штабс-капитану предъявленные ранее документы, поплелся открывать багажник машины, но поднять крышку не успел: в голове неожиданно раздался взрыв, и свет погас перед глазами…

Обряженный в форму инспектора дорожной полиции ротмистр Пасек держал потерявшего сознание Стеклова за шею и контролировал, чтобы тот не упал, пока тройка волкодавов полностью не разденут объект захвата, натянув на него заранее приготовленный спортивный костюм, нацепив на руки и ноги браслеты и аккуратно засунув в рот кляп. Убедившись, что Стеклов надежно зафиксирован, а его плачущих дочерей вывели из машины и посадили в подъехавшую «Газель», Пасек скомандовал:

— Супругу сюда тащите!

Стеклова представляла собой такое же зрелище, как и ее супруг: без сознания, в спортивном костюме, с кляпом во рту и с браслетами на руках и ногах. Естественно, ее тоже контролировали три бойца подразделения «Волкодав».

— Катя, — обратился к Решетовой ротмистр, — ты ее не сильно приложила?

— В самый раз, — пожала плечами та. — Скоро очухается.

— Хорошо… — протянул Пасек. — Ну, начнем помолясь…

Он сделал пару шагов к обочине, зачерпнул рукой горсть грязноватого снега, вернулся к Стеклову и старым дедовским способом начал приводить того в чувство. Секунд через тридцать активного растирания мужчина замычал, задергался и наконец открыл мутные глаза.

— На меня, сука, смотри! — заорал на него ротмистр. — На меня! В глаза смотри, паскуда! Куда ты яд спрятал? — И удар под дых.