Последний защитник - Тэйлор Эндрю - Страница 34

У Элизабет округлились глаза.

– Но ведь это тот самый день, который вы с господином Хэксби выбрали для посещения Кокпита.

Утром в Вербное воскресенье господин Хэксби с женой перешли под руку Генриетта-стрит и влились в поток верующих, направлявшихся в собор Святого Павла в Ковент-Гарден. Когда они остановились в церковном дворе, ожидая своей очереди войти внутрь, муж больно ущипнул Кэтрин за руку. Она сморщилась.

– Только глянь на эту толпу, – прошипел он. – Я же говорил тебе, надо было приходить раньше.

– Мы уже скоро войдем, сэр.

– Ветер сильный. Пока мы ждем, я успею подхватить простуду, а там и до смерти недалеко.

Наконец настала их очередь. Служитель с величавой неторопливостью провел супругов к скамье, которую они арендовали. Когда Кэт усомнилась, надо ли им тратиться на собственную скамью, Хэксби сказал, что для него важно показать людям, что он может себе позволить такую достойную уважения роскошь.

Служитель открыл дверцу и отступил в сторону. Первым прошел муж, так как он был убежден, что у стены меньше дует, чем возле прохода, а сквозняки вызывали у него приступы не только дрожательного паралича, но и ревматизма.

Стоя в ожидании, Кэтрин смотрела через плечо на входящих за ними людей, переводя глаза с одного на другого. Вдруг ее взгляд остановился на молодой леди, которая только что вошла в церковь в сопровождении служанки. Кэт замерла на месте. Это была Элизабет Кромвель.

Служитель кашлянул:

– Госпожа…

Элизабет, должно быть, хорошо заплатила своему служителю, так как он вел их со служанкой к скамьям в передних рядах в северной части церкви, где места не были зарезервированы для местных прихожан. Дочь Ричарда шла, опустив глаза. Она ничем не показывала, что заметила Кэт.

– Госпожа, – повторил служитель громче и постучал палочкой по дверце.

Негодуя от столь вопиющего отсутствия терпения, Кэт подняла на него глаза:

– Вы бесцеремонны, сударь!

Он испуганно отпрянул. Кэт не торопясь присоединилась к мужу, который уже устроился на скамье. Господин Хэксби возился со своим плащом, закутываясь в него поплотнее и готовясь вздремнуть. Редкий проповедник мог удержать его внимание дольше пяти минут.

Она не сказала супругу, что увидела в церкви Элизабет Кромвель, поскольку опасалась, что он невольно себя выдаст. Но на протяжении следующих полутора часов чувствовала себя весьма неуютно.

Кэт не смогла бы сказать, о чем была проповедь, поскольку мысли ее были заняты совсем другим. Когда служба закончилась, большинство собравшихся стали покидать собор. От долгого сидения у Хэксби задеревенели ноги, и они с Кэт выходили одними из последних. Элизабет Кромвель осталась в церкви, послав служанку за платком, который она якобы обронила. Ей удалось выйти из церкви сразу за супругами, и она поравнялась с ними в церковном дворе.

Увидев Элизабет, Хэксби весь затрясся.

– Прошу вас, успокойтесь, сэр, – прошептала Кэт.

Элизабет отвела их в сторону, так чтобы не было видно с улицы.

– Простите, что застала вас врасплох, сэр, – сказала она Хэксби. – Не знала, как еще можно поступить.

– А господин… господин Кранмор с вами? – осведомился Хэксби.

– Нет, отец счел это небезопасным. И не велел мне приходить к вам домой, вдруг они подкупили вашего привратника.

– Они? – резко спросила Кэт. – Кто такие «они»?

– Моего отца узнал один из людей Бекингема. Герцог, правда, был очень добр к нему. Он уверяет, что будет держать в секрете, что мой отец здесь. Но он установил за нами слежку.

– Это еще зачем? – насторожилась Кэт.

– Ради нашей собственной безопасности, полагаю. – Элизабет прикусила губу, ее лицо было бледным и осунувшимся, и сейчас она выглядела старше, чем была на самом деле. – Но… но отец не совсем в этом уверен. И хочет сохранить в тайне это наше дело, то есть, я хочу сказать, наше общее дело. – Она попыталась улыбнуться, но вместо этого ее лицо сделалось несчастным. В конце концов, несмотря на все свои хитрости, она была еще очень молода. – Отец оказался в таком щекотливом положении. Я очень боюсь за него.

В этот момент Кэт почувствовала к Элизабет симпатию, которой не испытывала раньше. И поинтересовалась:

– А почему герцог вдруг решил проявить великодушие?

– Это-то как раз меня и беспокоит. Герцог считает, что мой отец велел выпустить его из Тауэра, когда был лорд-протектором. По крайней мере, он так говорит. Однако отец признался мне, что на самом деле не имел к этому никакого отношения. А я думаю, если герцог и правда так благодарен, то почему он ждал до сих пор, почти десять лет, чтобы выказать свою признательность? Видит Бог, в последние годы отец нуждается в друзьях с толстыми кошельками.

– Я замерз, – неожиданно пожаловался Хэксби.

Кэт огляделась по сторонам. Ей казалось, что за ними наблюдают тысячи глаз. Однако на самом деле на них смотрела только служанка Элизабет, да и та стояла на расстоянии десяти ярдов и не могла слышать разговор. К себе домой они Элизабет пригласить не могли – там ее увидит привратник. Кэт почти не сомневалась, что, если кто-нибудь предложит Фибсу взятку, тот не откажется.

– Пойдемте в таверну, – предложила она и посмотрела на мужа. – Не взять ли нам экипаж до «Барашка»? Нас там знают и всегда найдут комнату.

В Ковент-Гарден была стоянка экипажей, и, на их счастье, один как раз ждал пассажиров. Возница недовольно заворчал и попробовал было отказаться, узнав, что ехать совсем близко: «Барашек» находился на Уич-стрит, всего в нескольких ярдах. Но Элизабет удивила всех, резко бросив ему:

– Какая тебе разница? Получишь целый шиллинг за поездку. Вези нас туда, да поживее, не то я пожалуюсь в гильдию, и у тебя отнимут лицензию.

Улицы в воскресенье были свободнее, чем обычно, и экипаж, нигде не останавливаясь, быстро доставил их до места. Уич-стрит тянулась к северу от Стрэнда. Сама таверна «Барашек» располагалась на северной стороне, на некотором удалении от улицы, в собственном дворе в виде буквы «п». Это было обшарпанное, покосившееся здание под черепичной крышей, поросшей мхом.

Мальчик хозяина, стоявший в дверях, бросился встречать гостей, как только завидел экипаж. Он помог им выбраться, Элизабет дала ему деньги и велела расплатиться с возницей. Потом Кэт послала слугу наверх, распорядившись выделить им отдельную комнату. Им предоставили маленькую комнатушку, выходившую окнами во двор, подальше от гвалта, доносившегося из общего зала внизу, где мужчины собрались пообедать за хозяйским столом.

– Закажем обед? – спросила Элизабет.

– Может быть, просто по бокалу вина и печенье? – предложила Кэт.

– Пожалуй, ты права: нам не следует здесь задерживаться.

Они заказали вино. Элизабет велела служанке ждать на лестничной площадке и подать, когда его принесут. Оставшись наедине с четой Хэксби, она распростерла руки – в жесте отчасти извинения, отчасти признания в собственной беспомощности.

– Отец опасается, что один из слуг госпожи Далтон подкуплен герцогом, – затараторила она. – А еще кто-то снаружи следит, когда мы входим и выходим. К тому же господин Вил бывает у нас каждый день и…

– Господин Вил? – переспросила Кэт.

– Да. – Элизабет глянула на нее. – Ты знаешь его?

– Вил? – протянул Хэксби дрожащим голосом. – Это еще кто такой?

– Насколько я понимаю, сэр, он священник, которого лишили прихода, – ответила Элизабет. – Хотя по нему не скажешь, что он духовное лицо. А еще у этого типа есть слуга, жирный такой головорез.

– Дело становится рискованным, – заметила Кэтрин. – Пожалуй, надо отказаться от этой затеи с Кокпитом.

– Нет, прошу тебя, Кэтти. Давайте все как следует обсудим, прежде чем что-то решать. Отец остался без средств. Он не может питаться воздухом, а потому полон решимости завладеть тем, что оставила ему моя бабушка.

– Ну подумай сама: если люди герцога следят за каждым вашим шагом, не важно, по какой причине, то как, интересно, вы рассчитываете провернуть все без их ведома? Они и на наш след выйдут.