Столичный доктор. Том IV (СИ) - Линник Сергей - Страница 17

Прелесть должности самого большого начальника в том, что отчитываться не надо ни перед кем. На самом деле, это пункт второй. Первый гласит, что у хорошего руководителя работа организована так хорошо, что его отсутствие на результаты не влияет. Так вот, я — гениальный менеджер. Более полугода ценные указания письмами посылал, а денежки не просто шли, а Ниагарским водопадом текли. Хочется достичь поступлений уровня повыше, но это на следующем этапе.

Вот поэтому я зашел, посмотрел на очередь, страдальцев, пациентов, и пошел к Романовскому. Попили чаю, поговорили о том и сем, а потом я внезапно признался о ситуации с фройляйн Гамачек.

— Я не понимаю, а что ты здесь делаешь? — Дмитрий Леонидович отставил в сторону стакан с чаем. — Надо срочно ехать в гостиницу, хватать барышню, и показывать ей красоты нашего города. Думаю, в пятницу утром виноторговец уже давно трудится над умножением богатств. Красивая?

— На втором месте после Лидии Михайловны, — отшутился я.

О нежных чувствах, которые питал Романовский к своей жене, я знал хорошо. Трое детей и почти пятнадцать лет брака помехой тому не стали.

Короче, уже через пять минут я входил в «Англию». Может, смеху ради поселиться в пятом номере, как прежде? Вот герр Гамачек обрадуется. Но мысль промелькнула и пропала. Не до мелких козней. Надо действовать. Кстати, портье новый какой-то. Странно, вроде предпосылок к увольнению прежних не было. Заболел кто? За такое место держатся.

На его «Рады приветствовать», я только кивнул, даже останавливаться не стал, взлетел по лестнице на второй этаж, и замер перед дверью. Блин, опять без цветов. Ничего, по дороге куплю где-нибудь, сейчас их в продаже много, считай, лето почти наступило.

Пока я решался — стучать или еще подумать о какой-нибудь ерунде, дверь вдруг открылась. Хорошо хоть, не очень резко, и я успел отпрыгнуть, а то получил бы в лоб. На пороге стояла Агнесс и с любопытством смотрела на меня.

— Здравствуйте, Евгений, — улыбнулась она. — Увидела вас в окно, подошла к двери. Слышу — вы остановились, но почему-то не стучите. И я подумала: надо поскорей задержать моего гостя, пока он не сбежал.

Она заразительно засмеялась, и я, улыбнувшись, открыл рот, чтобы что-то сказать в свое оправдание, но был схвачен за рукав и втянут в номер.

— Рад видеть вас, фройляйн Агнесс, — наконец, сказал я слова приветствия.

— Какой вы скучный, Евгений! Как приказчик моего отца!

А ее русский, хоть и оставляет желать лучшего в плане произношения, но впечатляет словарным запасом. Похоже, она начала заниматься им вскоре после нашего знакомства. Небось, нашла какого-то студентика, желающего заработать на кружку пива и порцию сосисок с капустой. Это льстит, конечно, потому что явно было сделано с целью угодить мне.

— Фройляйн Агнесс, хочу пригласить вас на прогулку. Возьмем экипаж, постараюсь показать вам интересные места.

Почему я взял официальный тон в беседе? А на всякий случай. Это в письмах мы обращались по имени и на «ты». Где гарантия, что в дальней комнате не притаилась прислуга? А то сейчас скажу наедине что-нибудь игривое, получится урон чести. Тут как в медицине — лучше перебдеть, чем наоборот.

К счастью, Агнесс сразу решила дать четкий сигнал, что посторонних наблюдателей нет. Она обняла меня за шею, и поцеловала в губы, притянув к себе за голову. Поцелуй получился немного неловкий, короткий, будто на ходу сделанный. Девушка тут же отпрянула, покраснела. Наверное, такой смелый поступок ей непросто дался. А я так и остался стоять с протянутыми вперед руками — маневр по ответным обнимашкам оказался незавершенным.

— Да, ты прав, — продолжила она по-немецки. — Наверное, надо выйти из номера. Подожди меня снаружи.

Агнесс — чемпионка мира по скоростным сборам среди женщин. Не прошло даже двадцати минут, как она вышла, поражая всех присутствующих своим великолепием. Впрочем, извозчик в этот момент отвернулся, так что я был один.

— Предлагаю начать с Дворцовой площади, — сказал я. — Во-первых, это очень красиво, во-вторых, совсем рядом.

— А собор? — кивнула Агнесс на Исаакий. — Такой огромный!

— Отдельно сходим. Обязательно.

Мы поехали мимо Медного всадника, повернули к Адмиралтейству, и у Дворцового моста остановились. Прошли пешком через сад Зимнего дворца и вышли на площадь. Сегодня как по заказу — светило солнце, легкий ветерок с Невы добавлял свежести во внезапно очень теплую погоду. Александрийский столп чрезвычайно выгодно подсвечивался из-за здания Главного штаба. Короче, даже местным можно восхититься, не то что туристам.

— Как красиво!

— Самый большой монолит в мире, — начал я тоном заправского чичероне. — Ангел в натуральную величину!

Агнесс перекрестилась, а потом, когда до нее дошло, что я сказал, стукнула меня кулачком в плечо.

— Что ты себе позволяешь? — и прыснула, представив, как глупо она смотрелась.

— Пойдем на тот конец площади, оттуда открывается отличный вид на Зимний дворец. Здесь живет император с семьей.

— И сейчас он там?

— Нет, штандарт приспущен, — показал я на флагшток. — В каком-то другом дворце.

Мы дошли до арки, и повернулись к колонне. Побуду немного туристом, а то за всеми этими хлопотами и на достопримечательности глянуть нет времени. Как москвичи, которые на вопрос о Красной площади отвечали, что местоположение знают, но не бывали никогда, это для приезжих.

— Евгений Александрович, добрый день, — произнес кто-то очень вежливо в районе правого плеча.

Офигеть и не встать! Вот можно ли в двадцать первом веке представить, что простой врач идет со своей спутницей по улице, и его приветствует министр. Ладно, справедливости ради — заместитель. А вот тут — запросто.

— И вам здравствовать, Владимир Борисович, — поклонился я в ответ, повернувшись к нему лицом. — Позволь тебе представить, — повернулся я к Агнесс, — барон Фредерикс, помощник министра двора. Фройляйн Гамачек — моя гостья из Вюрцбурга.

— Рада знакомству, — по-русски ответила девушка, изобразив безупречный книксен.

— А вы бы зашли к нам как-нибудь, Евгений Александрович, — пошевелив своими знаменитыми усами, сказал Фредерикс. — Придворная медицина ведь по нашему ведомству. Кстати, поздравляю коллежским советником. Государь выразил удовлетворение действиями скорой помощи при известных событиях и лично распорядился о внеочередном производстве.

— Благодарю, — поклонился я. — Очень неожиданно…

Ну да, тут на днях самодержец чуть не ногами на меня топал, а почти одновременно распоряжался в шестой класс передвинуть. Вот и пойми их.

— Но весьма заслуженно. И государыня отдельно отметила ваши труды по помощи Великой княгине Елизавете Федотовне в ее непростой ситуации. Его величество выразил желание быть крестным родителем новорожденного.

Сергей Александрович, я в восторге. Такое организовать дорогого стоит. Это может значить лишь одно: он не только прощен, но и возвышен. Красавчик.

— Барон, а позвольте в честь такого события мне и моей гостье посетить Екатерининский дворец? — вдруг ляпнул я.

Вот тут-то Фредерикс от моей наглости и вытаращил свои глаза.

А что? Императорской семье всей вместе и каждому в отдельности угодил, можно и приз отхватить в виде эксклюзивной экскурсии.

— Я не ослышался⁈

— Всего на полчаса! Клянусь, мы мигом. Янтарная комната и общедоступные помещения!

— Если узнают…

— Дворец же нежилой…

— Но там столько ценностей императорской семьи!

— Клянусь, я не буду распихивать столовое серебро по карманам.

— Вам все шуточки!

Фредерикс так возбудился, что принялся вытирать пот на лбу платком.

— Вы же можете дать нам сопровождающего. Да хоть двух!

— Там есть кому вас сопроводить, — вздохнул барон. — Сейчас напишу записку дворецкому, он вам всё покажет.

— Договорились!

Записочку Фредерикс накорябал на совершенно несерьезном листике, небрежно выдернутом из записной книжки, попеняв при этом, что официально дворец называется Большой Царскосельский. Буквально несколько слов, с небольшим подъемом в конце каждой из трех строчек. И это — пропуск к сокровищам короны? Ладно, не золотой запас, но всё же. Но склонность к розыгрышам — последнее, в чем можно заподозрить Владимира Борисовича. Мы раскланялись, и я потащил Агнесс назад, к извозчику. Надо спешить. А то пока доберемся, да обратно.