Спарринг- партнеры - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 36

– Вот же гадость – эта замороженная пицца!

– А чего ты ждал?

– Не знаю. Я едал гораздо лучше.

– Ты заказал именно замороженную пиццу. Никогда раньше не видел, чтобы заказывали такое напоследок.

– Да ладно, неважно. Все равно у меня нет аппетита. Хочешь пиццу?

– Нет, благодарю.

Коди снова тянет через соломинку коктейль. Ему вдруг становится смешно.

– Помнишь, как убили Сканка Миллера? Года два прошло?

– Точно, два. Хорошо помню, Сканк мне нравился.

– Что он ел напоследок?

Марвин пытается вспомнить.

– Это было нечто! Сканк потребовал все сразу: стейк из вырезки, жареную картошку, два чизбургера, дюжину сырых устриц, печеную картошку, яичницу с беконом, шоколадное пирожное. И все слопал!

– Ты все это ему привез?

– Привез, а потом смотрел, как он ест. Он все время пытался меня угостить, но я подумал, что соглашаться было бы неправильно.

– Он еще бутылку вина заказал.

– Заказал, да не получил. Какой тут алкоголь!

Коди откусывает новый кусочек, но видно, что ему уже стало неинтересно.

– Знаешь, через несколько минут после смерти расслабляются кишечник и мочевой пузырь, все содержимое выходит наружу. Жуть! Сканк небось обхохотался.

– Думаю, ему было не до смеха.

– Это ты потом там прибираешься?

– Вот уж нет, Боже упаси, этим занимается кто-то другой.

– Что со мной будет, когда меня разденут и пристегнут к койке?

– Не знаю, Коди. Никогда не проявлял любопытства.

– Ты никогда не наблюдаешь за казнями, Марвин?

– Нет, это зрелище не по мне.

– Жаль, что ты отказываешься от пиццы. Гадость, конечно, но хотя бы желудок не будет пустым.

– Нет, спасибо.

– Дай, угадаю: ты не любишь замороженную пиццу?

– Угадал.

Коди, усмехнувшись, берет в рот соломинку.

– Ты не поверишь, Марвин. Когда мы Брайаном вламывались в чей-нибудь дом, то сперва искали оружие, оружие и драгоценности, что-нибудь ценное, что будет легко унести и еще легче загнать. Потом быстро осматривались. Я всегда брал из холодильника и из морозильника еду. Обычно мы залезали в дома голодными. Было везением найти в морозильнике замороженную пиццу. У нас был маленький ворованный мангал на углях – черт, все, что у нас было, включая обувь, было ворованным. В общем, в полночь мы разогревали замороженную пиццу и смотрели на звезды. – Он встает, бросает взгляд на Марвина, потом надолго зажмуривается. – Счастливые были деньки, Марвин, – говорит он с улыбкой. – Мы с Брайаном, свободные, как птицы, живем, что называется, на подножном корму, ночуем в палатках, нигде не задерживаемся, чтобы нас не сцапали. Представь, Марвин, никто на свете не знал, где мы, и никому не было до нас дела. Полная свобода: прячешься себе в лесу и на всех плюешь. Да, были денечки… Я был еще ребенком.

Марвину нечего сказать. Проходят тягостные минуты, Коди как будто впадает в транс. В коридоре опять грохочет дверь, но к ним никто не подходит. Наконец, Марвин говорит:

– Послушай, Коди, не сочти меня бесчувственным, но пора тебе закругляться с едой. Через несколько минут мы отведем тебя в комнату ожидания.

– Почему я не могу остаться здесь до самого главного момента?

– Не знаю, не я пишу правила.

– Ну да, ну да.

– Ты уж извини.

– Знаешь, Марвин, я тут нагрубил падре. Он еще здесь?

– Да, ждет вместе с начальником тюрьмы.

– Можешь попросить его посидеть со мной в комнате ожидания?

– Конечно, он будет только за.

– Хочешь посмотреть мою казнь? У меня полно билетов.

– Нет, спасибо.

Коди широко улыбается и громко хохочет.

– Окажешь мне услугу, Марвин?

Вот это действительно смешно, даже Марвину становится весело.

– Услуга в отсеке для смертников?

– Ага. Ты сможешь. Простая услуга, но очень важная.

– Ты о чем?

Коди подходит к решетке и тихо говорит:

– Марвин, я четырнадцать лет не видел луну. Хотелось бы увидеть ее еще разок.

– Брось, Коди.

– Нет, ты послушай, Марвин. Меньше чем через час я умру, так кому помешает, если я минутку подышу снаружи свежим воздухом? Кому от этого вред?

– Это не по правилам.

– Ты же сам придумываешь почти все здешние правила, Марвин. Тебе никто не указ. Да и не узнает никто. Идем себе по коридору и выходим через боковую дверь во двор – всего-то дел. Большущая луна, полная, – красота! Первая за лето, там, на востоке.

– Слишком рискованно.

– Да ладно, о чем ты? – смеется Коди. – Что я могу натворить, Марвин? Врезать тебе по башке, перелезть через полдюжины заборов, схватить тысячу пуль, удрать от собак? Дальше-то что, Марвин? Там собралась половина копов всего штата, ждут не дождутся праздника. Страсть как мы любим наши казни! Ну же, Марвин, сделай доброе дело! Я здесь пробыл так долго, что уже почти умер, разве нет?

Марвин неуверенно озирается.

– Пойду спрошу разрешения у начальника.

– Нет! Не трать время на этого дурня. Сам знаешь, он запретит. Просто выпусти меня, никто нас не увидит. Пять минут на все про все, Марвин. Ну, пожалуйста!

– Я не могу.

– Очень даже можешь. Чего ты трусишь?

– Нельзя. Меня уволят.

– Ничего подобного. Никто не узнает.

– Извини, Коди.

– На пять минут!

– Две минуты. И живо назад.

Дворик крохотный, в центре столик в виде бетонной плиты, окруженный клочками травы. Площадь дворика – двадцать четыре фута на двадцать, смертники знают это с точностью до дюйма, потому что каждый день вышагивают здесь вдоль заборов. Под острой как бритва колючей проволокой, между бетоном и железной сеткой, протоптана дорожка. Каждому разрешен час прогулки в одиночестве – подышать воздухом, посмотреть вдаль, помечтать, пошаркать по дорожке. Семь-восемь длинных шагов, резкий поворот, еще столько же обратно. В прежние времена двор был просторнее, здесь лежали старые гири, имелось даже баскетбольное кольцо. На прогулку выпускали сразу четверых, и они устраивали жесткие поединки два на два. Потом произошла драка, одному смертнику досталось по голове ган– телей.

Во дворе нет освещения, потому что в темное время суток он всегда пустует. Приземистая постройка с плоской крышей – отсек для смертников, – к которой примыкает двор, тянется на сорок футов в каждую сторону. С краю прилеплена уродливая пристройка – газовая камера, существующая уже не одно десятилетие.

Открывается тяжелая железная дверь, и Коди выходит – без наручников и кандалов. За ним идет безоружный, напряженный Марвин. Вдали по небу скользят лучи прожекторов, слышно, как пролетает вертолет. Близится время убийства, воздух пропитан предвкушением.

Коди замирает по центру двора и смотрит на полную луну, такую большую, что, кажется, до нее можно дотянуться.

– Гляди-ка, ничуть не изменилась, все та же старушка луна.

– Ты ждал чего-то другого? – спрашивает Марвин, привалившись к бетонному столику.

– Она стала малость ближе, как считаешь?

– Сомневаюсь. Как ты узнал про полнолуние?

– Двадцать второе июня – первый день лета. Это называется «земляничная луна».

– Не слыхал.

– Перестань, Марвин. Серьезно?

– Впервые слышу. Почему «земляничная луна»?

– Потому что в конце весны и в начале лета созревает земляника и другие фрукты-ягоды. Вот индейцы и назвали такую луну земляничной.

– Ну, и что это значит?

– То и значит, что несколько ночей луна кажется ближе.

– С чего ты это взял?

– Когда-то я все знал о звездах и созвездиях. Мы с Брайаном жили под открытым небом. Днем дрыхли, ночью бодрствовали. Хочешь, расскажу тебе историю, одну из своих любимых?

– Хочу, только поскорее. Если начальник тюрьмы нас здесь застукает, мало не покажется.

– Мне нет дела до начальника.

– А мне есть. Мне вообще все это не нравится.

– Как-то мы с Брайаном залезли в один дом и не нашли там ни оружия, ни драгоценностей – ничего на продажу. Даже замороженной пиццы там не оказалось, зато в гостиной у этого чудика стоял перед окном телескоп, чтобы звезды разглядывать. Мы были здорово на него злы, вот и прихватили телескоп: вдруг удастся его загнать хотя бы за несколько баксов. Той же ночью остановились в поле и давай пялиться в этот телескоп. Никогда не забуду, как здорово было рассматривать поверхность луны: кратеры, хребты, долины. Кто-то из астронавтов называл это величественным запустением. Мы часами на все это таращились, совершенно завороженные. Где-то через неделю вломились еще в один дом и уж там напали на золотую жилу. Оружие, побрякушки, радиоприемники, маленький телик. Отличный улов. Даже замороженную пиццу нашли. Мы загнали свою добычу и набили карманы наличными. Нашли дешевый мотель, заплатили за номер, приняли душ, переночевали под кондиционером. Вкусили шикарной жизни. Порой мы так поступали, когда перепадали деньжата. Там неподалеку была библиотека, филиал главной городской. Ну, мы туда отправились – можешь поверить, я впервые в жизни попал в библиотеку – и ужасно удивились: оказывается, любой мог прийти туда с улицы и бесплатно почитать газеты и журналы. Мы стали рыться на полках и наткнулись на втором этаже на красочный альбом: Солнечная система, созвездия, фазы луны. Мы украли альбом и отнесли к себе на стоянку. Там мы изучили его от корки до корки. Я тогда читал неважно, зато Брайан окончил восемь классов. Мы узнали о звездах все. В ясные ночи часами не отрывались от телескопа. Глядя на луну, мы уже и без телескопа могли определить день месяца. Безлунными звездными ночами мы невооруженным глазом различали созвездия: Орион, Скорпион, Близнецы, Северный Крест, Телец, Большой Ковш, он же Большая Медведица. А уж с телескопом мы находили звезды и звездные системы, о которых не рассказывают в школе. Однажды мы здорово поругались из-за того, что Брайан стал хвастаться, что нашел Плутон, ты только представь!