Спарринг- партнеры - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 45

Тридцать лет назад, когда Болтон Маллой стал широко известен благодаря тяжбе с компанией «Хонда», поставившей на рынок дефектный мотоцикл с коляской, он нанял Старину Стю, чтобы тот уберег его от недоразумений с налоговым ведомством. Но, как выяснилось, источником самых серьезных проблем было не Налоговое управление США. Супруга Болтона Тильда, давно почившая и всеми забытая, терроризировала фирму, требуя денег. Сговорившись с Болтоном, Стю освоил науку утаивания их от нее. И постепенно в «Маллой энд Маллой» прижилась практика мастерского манипулирования адвокатскими гонорарами.

Во избежание назойливых взглядов Старина Стю трудился в одиночестве в своем укромном уголке. За долгие годы работы на Маллоев он выгнал столько секретарей и ассистентов, что теперь сама мысль о том, чтобы воспитать себе помощника, вызывала у него приступ изнеможения. Он ценил уединение и роскошь работы без посторонних глаз. Никто из фирмы не приближался к нему на пушечный выстрел – потому, главным образом, что он никого не желал видеть. Исключение составляла только Дианта. К ней он питал слабость, и она могла обсудить с ним все, что пожелает.

В эти дни самой горячей темой было выживание фирмы.

Дианта постучалась и вошла, не дожидаясь приглашения. Стю стоял на своей неподвижной дорожке, глядя на экран древнего компьютера, полный цифири. Он по природе своей был мрачен, но для нее у него всегда была припасена улыбка.

– Входи, милая, – произнес Стю с неожиданным теплом, а затем, сойдя с дорожки, указал ей на пыльный диван в углу.

– Снова дурные вести, – сказала она, садясь.

– Расти запорол очередной процесс?

– Да, он попросил у присяжных вердикт на тридцать пять миллионов и не получил ничего. Ноль. Вердикт в пользу ответчика.

Стю, понурившись, вздохнул, опустился в кресло и устремил на нее печальный взгляд побежденного.

– По последним данным, это двести семнадцать тысяч долларов. Не считая окончательного счета Карла, а мы знаем, что его окончательные счета всегда производят впечатление. – Он в отчаянии вскинул руки. – Уф!

– На этот раз все будет еще хуже. Вчера вечером у Расти был шанс заключить мировое соглашение на жалкий миллион, но он отказался. Поторопился сказать «нет», даже не подумав посоветоваться с клиентом. Миллион покрыл бы наши расходы, кое-что перепало бы и потерпевшим. Теперь не избежать предупреждения о профессиональной некомпетентности.

– Далеко не впервые, кажется?

– У Расти уже целая коллекция этих предупреждений. Он сорвался с поводка, и я не знаю, как привести его в чувство.

– Это у него в крови, Дианта. Всего несколько лет назад он еще слыл самым грозным судебным адвокатом в штате, по крайней мере, по гражданским делам.

– Помню, помню! Да, были времена… С тех пор он утратил хватку.

Оба стали молча изучать пылинки на кофейном столике. Немного погодя она сказала:

– Есть новость даже хуже этой. Завтра я навещаю Болтона.

– Почему ты?

– В этом месяце очередь Кирка, но у него с утра встреча с новым адвокатом по бракоразводному делу. Развод будет кошмарным. Уверена, на нем будут предъявлены все твои бухгалтерские записи.

– Обязательно. Который из комплектов?

Его прямота вызвала у нее улыбку, хотя она знала, что он не шутит.

– Кирк и Расти не возят Болтону текущие финансовые отчеты, когда навещают его в тюрьме? – спросила она.

– Возят, и не только их. Болтону подавай дебет и кредит за предыдущий месяц и анализ финансового состояния с начала года по настоящий момент. Он твердит, что хочет знать, что творится в «его фирме». Расти был у старика в прошлом месяце и признавался, что того не слишком впечатлили цифры. Немудрено: издержки растут, прибыль падает.

– Что ему до этого? Он же сюда не вернется. Ему не возобновят лицензию, к тому же он загребет «табачные деньги».

– Табачные деньги… – повторил Старина Стю с улыбкой.

Табачные деньги…

В 1998 году четыре крупнейшие табачные компании Америки согласились на досудебную сделку в тяжбе, затеянной сорока шестью штатами с целью отсудить возмещение за лечение болезней, вызванных курением. Сумма отступного превысила 300 миллиардов долларов, став крупнейшей по гражданскому делу на тот момент. Кроме этого компании согласились заплатить более 8 миллиардов адвокатам, состряпавшим иск и загнавшим табачную отрасль за стол переговоров. Естественно, это стало настоящим Эльдорадо для адвокатской команды истцов, во всяком случае, для тех из них, кто стоял у истоков этой рискованной затеи.

Некий друг Болтона Маллоя, судебный адвокат, пользовавшийся его бескрайним доверием, убедил его, что игра стоит свеч. На первом этапе основным адвокатам отчаянно недоставало средств на непрерывно прираставшую материалами тяжбу, поэтому они пускали шляпу по кругу и стояли на коленях перед теми, кто был способен помочь. Болтон выписал чек на 200 тысяч вопреки возражениям обоих сыновей и всех коллег. Спустя четыре года табачные компании, истрепанные кровопролитной обороной, запросили перемирия и выразили готовность за него расплатиться.

В последовавшей за этим суматохе кое-кто из адвокатов неприлично обогатился. Конечно, это была верхушка пирамиды, серьезно вложившаяся в игру и изрядно рисковавшая. Одной небольшой юридической фирме из Техаса досталось полмиллиарда, остальным – пропорционально их вложениям. Доля Болтона достигла 21 миллиона, и он собирался оставить эти деньги себе.

Его жена знала о внутренней бухгалтерии фирмы традиционно мало, поскольку Болтон взял за правило практически ни во что ее не посвящать. Он наложил запрет на любые сплетни о сумме отступного и сам отказывался ее обсуждать, хотя время от времени с удовольствием напоминал обоим своим сыновьям, что когда-то они скептически отнеслись к табачной тяжбе и советовали отцу не встревать в нее. Болтон хотел развестись, но ему была невыносима мысль о бесконечной борьбе со сворой голодных адвокатов, сующих нос в его финансы.

Финансовое участие в тяжбе было первым его блестящим ходом. Вторым стало решение не трогать полученный выигрыш, а инвестировать его на десятилетний срок. За это время он мог добиться развода, а могло произойти и нечто другое – почему бы его жене, имевшей слабое здоровье, не уйти в мир иной?

Последнее и произошло, причем весьма загадочным образом, жена так и не увидела денег, а Болтон отправился в тюрьму за непредумышленное убийство. Всего через месяц отсидки стали поступать «табачные чеки», по 3 миллиона долларов в год, и так должно было продолжаться не менее двенадцати лет. Старый Стю открывал по всему миру офшорные счета и рассеивал деньги по бесчисленным адресам, которые не могла отследить даже сотня агентов налоговой службы. Фигурировавшие в бухгалтерии фирмы цифры доходов устраивали мытарей, при этом львиная доля «табачных денег» утекала в теневые налоговые гавани, неподвластные американскому законодательству.

Секретный план был нехитрым. Выйдя из тюрьмы, Болтон исчезал, скорее всего, под руку с молоденькой блондинкой и всплывал в экзотических краях, где мог тратить свои денежки и одновременно наслаждаться их приростом. Старому Стю полагалось достойное вознаграждение за усилия, обеспечивавшие и ему красивый уход от дел.

По закону и по всем этическим правилам деньги целиком и полностью принадлежали фирме «Маллой энд Маллой». Технически адвокаты, Расти и Кирк, поступили бы вразрез с этикой, если бы поделились гонорарами с теми, кто не являлся адвокатом, то есть с Болтоном. Но юридическими и этическими тонкостями тут обычно пренебрегали, а сыновья были неспособны достичь согласия в том, как противостоять отцу.

Противостояние, однако, было неизбежным.

– Рано или поздно они потребуют часть денег себе, – предрекла Дианта.

– Без сомнения, – с улыбкой согласился Старина Стю. – Только им их не найти.

– Крепись! Осталось недолго. Фирма теряет деньги. Оба заложили всю свою недвижимость. А теперь Кирку к тому же приспичило развестись, значит, жди, что всякие неприятные типы станут копаться в твоих отчетах.