Спарринг- партнеры - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 57

– Январь – это уже после инаугурации, если Стерджисса переизберут. Что последовало за этим имейлом?

– Ничего, по крайней мере, по найденным нами электронным адресам. Шакал смышленый малый и вообще пишет мало. Таскает в карманах три телефона, если не больше, и вечно с кем-то треплется, но, как мы поняли, старается не оставлять следов.

Расти покачал головой и прошелся вокруг переговорного стола.

– Есть намеки на то, что об этом известно кому-нибудь еще? – спросил он, остановившись у дальнего конца стола.

– Например, кому?

– Например, ФБР.

– Ничего похожего. Это неожиданная находка. Мы искали секс, помнишь? За него нам платят. А на эту историю мы наткнулись случайно.

– И как вы теперь поступите?

– Никак. Это не наше дело. Я ввел тебя в курс по той простой причине, что он твой отец, а ты – мой клиент. И потом, если мы отнесем это в ФБР, то они притянут нас за хакерство. Нет, сэр, мы не при делах.

Расти двинулся было к Кемпу, но вдруг остановился в двух футах от него и наставил на него палец:

– Давай договоримся, Уолт: я не видел этого имейла.

– Ты ничего не видел.

Кемп нажал кнопку на пульте, и экран погас.

Примерно половина помещений на седьмом этаже в «Маллой-билдинг» либо ждала новых арендаторов, либо претерпевала ремонт согласно новым договорам об аренде. Расти отыскал тесный кабинет, из которого недавно выехал страховой брокер. Вся инфраструктура тут осталась нетронутой, а мебель вынесли. Расти перетащил туда стол и складные стулья. Заглядывать сюда никому не пришло бы в голову. Старина Стю, засевший в своем кабинете дальше по коридору, редко высовывал оттуда нос.

Дианта шла на встречу неохотно, испытывая некоторую тревогу. Сколько она ни гадала, ей никак не удавалось представить, о чем пойдет разговор. Во-первых, удивлял сам факт встречи: Расти и Кирк почти никогда не сходились в одном помещении. Во-вторых, насколько она знала, они никогда не проводили совещаний на седьмом этаже. В-третьих, ее короткий телефонный разговор с Расти состоял из одних полунамеков и вызвал дополнительные подозрения. Все ее вопросы он оставил без ответа.

Стоило ей войти, как они задраили дверь. Ее тревога усилилась. Оба брата полагали, что деньги и статус положены им по праву рождения, и всегда были самоуверенны, порой даже высокомерны и снисходительны. Оба считали себя на голову выше всех прочих и ждали, что им будут уступать дорогу. От отца они унаследовали бесстрашие, часто граничащее с агрессивностью.

Но сейчас Дианте достаточно было одного взгляда, чтобы понять: они встревожены, даже напуганы. Никогда еще она не видела их такими пришибленными. Обошлось без приветствий. Она села и придвинула еще один стул, для своей объемистой сумки. Достав сотовый, она выключила звук и положила телефон рядом с сумкой, так, чтобы Расти и Кирк его не видели. Они не проявили к ее телефону ни малейшего интереса.

В следующую секунду, сама не понимая зачем, она опять взяла телефон, как будто желая проверить сообщения, и инстинктивно включила в нем диктофон, потом взглянула на Расти. Его телефон лежал на столе.

Этот ее незначительный поступок, совершенный инстинктивно и без цели, окажет огромное влияние на ее будущую жизнь и на жизнь многих хорошо знакомых ей людей.

Глядя на нее, Кирк заговорил:

– Мы собрались потому, что губернатор, судя по всему, решил продать нескольким заключенным право на освобождение от наказания. Болтон согласился купить себе свободу за два миллиона долларов.

Дианта тихо ахнула и даже приоткрыла от удивления рот, откинувшись назад, как от удара, мысленно повторяя про себя услышанное. Она попыталась встретиться глазами с Кирком, но тот отвел взгляд. Покосилась на Расти – тот был занят тем, что нервно грыз ноготь.

– За сделку отвечает Шакал, что неудивительно, – сказал он. – Один частный детектив, мой знакомый, случайно наткнулся на секретные имейлы Шакала. Я видел письмо с подтверждением взятки: два миллиона за полное и окончательное помилование в январе. Похоже, они обо всем договорились.

Она переводила взгляд с одного брата на другого, тяжело дыша.

– Кто-нибудь, имеющий значок, в курсе дела? – спросила она.

– Вряд ли. Мой знакомый никому не говорил об этом и будет молчать. Не хочет в это встревать – не в его интересах светиться.

– Я удивлена. Думала, Дэн Стерджисс не такой.

– Он остался без денег, а его кампания требует средств, – объяснил Кирк.

– А еще он, открыв рот, слушает Шакала, а тот обокрал бы свою родную бабушку. Болтон вертит ими, как хочет. Мы охнуть не успеем, как он выйдет на свободу.

Все трое в ужасе задумались над таким сценарием. Дианта покосилась на свой телефон, уже минуту и 52 секунды записывавший разговор, способный ввергнуть штат в небывалый скандал. Как это повлияет на нее? Не лучше ли выключить диктофон? Может, вообще покинуть помещение? Мысли путались.

Кирк, болезненно откашлявшись, сказал:

– Нам троим понятно, что ставки очень высоки. Если Болтон выйдет, то сразу обнаружит, что исчезла немалая часть его офшорных денег. Нам придется сознаться, иначе никак. Он взбесится и выдворит адвокатскую фирму из этого здания. «Маллой энд Маллой» уйдет в историю. Он наймет дотошных адвокатов и вчинит нам жестокий иск, чтобы отсудить свои деньги. Скорее всего, в суде его ждет выигрыш. Более того, Болтон есть Болтон: он поборник тактики выжженной земли, поэтому наверняка обратится к прокурору с требованием завести уголовное дело.

– Это все? – спросила Дианта, чувствуя, как в груди разрастается тяжелый ком размером с мяч для софтбола.

– Все, что мне приходит в голову на данный момент. Дай время – еще не то услышишь.

Расти поморщился, и его лицо прорезали глубокие морщины.

– На мой взгляд, вряд ли он пойдет так далеко – до уголовного преследования. Хотя я ничему не удивлюсь.

– Выселение по суду? – спросила Дианта.

– Здание арендуется, – напомнил Кирк. – Час назад я перечитал договор. Как владелец он вправе заставить адвокатскую фирму покинуть здание в десятидневный срок. Остальным арендаторам дается месяц, и для их выселения потребуются уважительные причины. Чтобы выгнать «Маллой энд Маллой», не нужно никаких причин.

– Выселение – только первый шаг, – подхватил Расти. – Дальше пойдут иски. Мы не сможем избежать шумихи. Будут новости на первых полосах: Маллои опростоволосились!

– Представляю себе заголовок, – сказал Кирк. – «Братья Маллой разграбили фирму, пока их отец сидел в тюрьме».

– Подождите! – не выдержала Дианта. – Когда договаривались о том, чтобы забрать часть денег, мы исходили из того, что имеем на них право. Это же адвокатские гонорары, законный заработок фирмы. А Болтон больше не имеет адвокатской лицензии.

Кирк покачал головой.

– Теоретически так оно и есть, но на самом деле старик заработал эти гонорары сам. Все мы были против табачного иска, как он регулярно нам напоминает. Когда волна покатилась в обратную сторону, он оставил это дело себе. Он никогда о нем не заикался, поскольку не хотел ставить в известность Тилли.

– И не забывайте проклятое соглашение о партнерстве, – напомнил Расти. – Оно было подписано в день его отправки в тюрьму. Мы обязались не трогать табачные деньги. Не уверен, что этот раздел подлежит принудительному исполнению в судебном порядке, но он точно воспользуется им как оружием нападения.

Повисла долгая тяжелая пауза: все трое пытались свыкнуться с невообразимым. Наконец, Дианта сказала:

– Не уверена, что он станет драться за деньги. У него их и так полно, а будет еще больше. Крупная драка привлечет нежелательное внимание, из-за этого может пролиться свет на офшорный бизнес. Сор будет выметен из избы. Болтон окажется в эпицентре скандала из-за серьезного уклонения от налогов. Это грозит ситуацией, в которой даже подкуп не сработает.

– Тут ты права! – просиял Кирк.

Расти же опять покачал головой:

– Беда в том, что всех последствий не предскажешь. Мы не знаем, как поступит Болтон, и не сможем его контролировать. Лично я не верю, что он отступит, не затеяв свары.