Главная роль 5 (СИ) - Смолин Павел - Страница 15

Элитные «львицы» стоят дорого, и от этого дядя Лёша очень жадный. Сто тысяч долларов — исполинская сумма, и, если он счел возможным поделиться с Сашей, значит себе взял несоизмеримо больше. И сколько наварили американцы на «оптимизации» корабля, если способны давать такие откаты и все равно оставаться в плюсе? По-хорошему за такой броненосец нужно банкротить фирму через суд, выходя в плюс уже самостоятельно — на штрафах — но Командующий же подписал бумаги, а значит претензий не примет ни один суд: «ну ты же смотрел, когда покупал? Иди уже, поплавай».

Совесть гложет — Рожественский выполнит приказ, в этом я даже не сомневаюсь — но поступок с моей стороны очень мерзкий. Даже Макиавелли не оправдаться — он прямо писал, что такие способы решения проблем для слабаков. А какой у меня выбор? Раз в квартал носить Александру папочки и просить что-то сделать с жадным братиком, пока Империя тратит бешеные деньги на «попильные» корабли? После коронации — да, можно будет суд над дядей Лешей провести, хотя бы семейный, негласный, который выльется в спокойный уход «пудов» на почетную пенсию с сохранением чести и имущества. А моряки-то не слепые: один «попильный» броненосец, второй, третий, и вот уже энтузиазма честно тянуть флотскую лямку резко поубавилось.

Аппарат нужно перетряхивать, весь, и чем раньше, тем лучше. Без беспрецедентного ЧП всеимперского масштаба сделать мне этого не позволят — «не наживи врагов, Георгий! Пусть они воруют, но хотя бы переворотов не замышляют!». Короля рулит свита, это бесспорный факт. Но бывало же и наоборот — король «строил» свиту как надо, и от этого страна начинала переть вперед.

Встряхнувшись, я попытался отогнать уныние — плохо, если Маргарита увидит меня таким. Переиначивая петербургского студента Владимира Ильича Ульянова — «самодержавия не построишь в белых перчатках». Да и что в сравнении с жизнью одного доблестного патриота возможность навести порядок там, где он сохранит жизни многих? Старинная загадка в виде картинки со стрелочником, паровозом и привязанными к рельсам людям никогда меня особо думать не заставляла — очевидно, что три жизни больше одной, а философские рассуждения на тему ценности тех самых жизней лучше оставить философам.

Переодевшись в своих апартаментах, я посмотрелся в зеркало и за десяток секунд сменил десяток выражений лица, выбрав влюбленно-печальное. Вполне убедительно, закрепляем и идем в женское крыло, в гостиную апартаментов Марго.

При моем появлении скрашивавшие невесте досуг фрейлины, императрица, королева и Великая княжна — просто чудо какое-то! — поздоровались и свалили из гостиной, в кои-то веки оставив нас с Маргаритой наедине.

— Георгий, что-то случилось? — разглядела Марго бурю в душе сквозь натянутую маску.

Сердце ёкнуло — а может просто рассказать ей все, как есть? Точнее — рассказать в общих чертах, опустив от греха подальше флотские темы? Не девочка же, и насчет серпентариев правящих домов не питает иллюзий. А смысл? Показать, что я умею ныть и заламывать руки в панических атаках? Кому такой принц вообще нужен? Из образа выходить нельзя — мне эту роль играть до последних мгновений жизни в этом мире.

— Просто пришла зима, — грустно улыбнулся я невесте.

Сделав шаг, положил руки на ее талию:

— Просто пришел час долгой разлуки.

Первый нормальный поцелуй в отношениях — это так приятно и волнительно!

— Скорый поезд к дому мчится, прилечу домой как птица… — стоя в коридоре несущего меня в Варшаву поезда, напевал я под нос песню, которую частенько пел под гитару мой не в пример мне отслуживший в армии отец.

За окном проносились заснеженные поля, леса, полустаночки и деревни. Людей в этот раз на меня посмотреть собралось намного меньше, и я, как ни странно, осуждал не оставшихся дома, а тех, кто приперся в минус три мерзнуть на ледяном ветру. Уважение и любовь к монарху — важная для Российской Империи скрепа, но лучше бы вы у печки сидели, дамы и господа.

Очень хочется действительно «прилететь домой как птица» или хотя бы приплыть кораблем — от Дании до Питера рукой подать — но я же на пути в Германию обещал задержаться на западных рубежах Родины подольше. Сейчас — Варшава, потом — Минск. Последний, несмотря на многовековую историю, в эти времена является совсем не тем исполинским промышленно-логистическим центром, которым он был в моей реальности. Не глухомань и не деревня — нормальный город-«середняк», и там найдутся люди с капиталами и амбициями превратить Минск во что-то более мощное, чем сейчас.

После Минска придется «докушать» Север, порадовав своим присутствием Ригу, Ревель (так сейчас называется Таллин) и Гельсингфорс — так нынче называют актуальную финскую столицу, Хельсинки. После Финляндии — домой, пару недель поконтролировать прогресс, ввести в работу новый пакет проектов и после этого снова в «гастроли»: проверю как дела в Москве, а потом двинусь на Юг — через донбасский промышленный кластер (полезно будет чего-нибудь улучшить и там), в Кишинев, а потом в Киев. Турне по собравшим тревожно-скудный урожай Центральным губерниям придется отложить до весны, потому что всю зиму буду наслаждаться первыми месяцами счастливой семейной жизни и работать И. О. Императора в Зимнем Дворце.

Весна — это хорошо, потому что одним из шагов на пути к победе над голодом является почти-бесплатная раздача семенного материала. Получил мешок семян — отдал мешок готовой продукции. Этот момент я и собираюсь контролировать лично, вместе с раздачей материальной помощи — покушать до весны с учётом уже принятых мер поддержки и населения у крестьян есть, от податей на этот год освобождены — потом продлю, если неурожай продлится — а вот с семенами будут проблемы. Банковские и «кулачные» кредиты — это для, прости-Господи, сытых времен. Борьбы с кулачеством я затевать не стану, но зарегулировать торгово-экономические отношения на селе будет нужно. Например, ограничить проценты всех видов займов общим пакетом. Второй шаг — ввести в юридические акты понятие «организованная преступная группировка», под которое кошмарящий всю общину «кулак» с «подкулачниками» очень даже подходит. Механизмы не идеальны, но на долгой дистанции начнут работать хоть как-то, потому что спецслужбы начнут конкурировать между собой и стучать на условного, любящего заходить к кулаку на чай с плюшками, исправника.

Путешествую, если не брать в расчет свиту, один — дамы меня покинули, отправившись сразу в Петербург. Мама оттуда свалит в Москву — готовить наше с Марго свадебное торжество. Бюджет там в районе трех миллионов рублей, так что должно получиться неплохо. Немного страшно — будет мороз, и кто-то из собравшихся на праздник подданных неизбежно что-то себе отморозит. С летальным исходом. С другой стороны — ты разве не чувствуешь, что надо в тепло уходить? Какие ко мне-то могут быть претензии?

Из приоткрытой двери в тамбур (в моем личном вагоне коридора нет, а я хочу стоять в коридоре, вот и пришел сюда) в коридор вошел Арнольд и уставился на меня тем самым взглядом.

— Ага, — отозвался я. — Я тоже проголодался, и этот голод не утолить изысканными деликатесами. Идем, научим Андрея Павловича кое-чему новому.

И мы направились в «вагон-ресторан», который конкретно в Императорском поезде правильнее назвать «вагоном-кухней», а питаться надлежит в «вагоне-столовой».

Седой и вопреки профессии худой шеф-повар Андрей Павлович со своими подчиненными встретили нас легкой, старательно скрываемой паникой и нескрываемым любопытством. Некоторые новинки Андрей Павлович сотоварищи от меня уже получили, а просто так я бы сюда не пришел. Кухня — огромна, лишь малая часть вагона отведена под склад продуктов. Много их и не нужно — по цивилизации ездим, с возможностью регулярного пополнения. Обед уже совсем скоро, и сияющий чистотой в проникающем из окон свете инвентарь не простаивает: кастрюли исторгают из себя ароматный пар, в сковородках шкворчат котлеты, на разделочных досках ждут возможности попасть в салаты нашинкованные овощи. Тепличных хозяйств в Империи мало, поэтому овощи из тех, что пригодны к долгому хранению в погребе. В Петербурге свои любимые помидорки поем, а пока…