Главная роль 5 (СИ) - Смолин Павел - Страница 8

Вернувшись в гостиницу, я разобрал почту, улыбнулся простенькой, берестяной шкатулке с вырезанной на ней жар-птицей — весьма пасторально и даже народно! — скомандовал слугам переодеться и написал любимой невесте записку с просьбой уделить мне немного времени прямо вот сейчас.

Ответ занял ровно столько времени, сколько Петька (все мои лакеи знают больше языков чем я, кстати) проходил по коридорам и лестницам на один этаж вверх и вежливо ждал за дверью пять с небольшим минут — принцессам положено отвечать на такое с кокетливой медлительностью, даром что мы уже обручены.

Марго разумеется согласилась — ей все равно делать нечего — и мы со шкатулочкой отправились в гостиную немецких хором. Наедине с любимой мне, похоже, до первой брачной ночи — ах, как она далека! — так остаться и не получится, поэтому пришлось целовать ручки трем фрейлинам и Августе Виктории. Остап, кстати, «свою» фрейлину сейчас кормит безбожно искалеченными достижениями мировой кухни в лучших лондонских ресторанах, закладывая прочную основу будущему, смею надеяться, счастливому браку.

— Дорогая, в этот трагический день я просто не мог не попытаться поднять тебе настроение, — огласил я цель визита одетой в скромное, «домашнее» серенькое платье Маргарите.

Невеста, как и все остальные иностранные гости, похороны уже выкинула из головы, но правила игры нужно соблюдать:

— Любимый, ты так сильно меня балуешь! — она подарила мне милую улыбку и всплеснула ручками. — Одного только твоего вида для меня достаточно, чтобы прийти в самое приятное расположение духа!

Фрейлины и Августа Виктория умиленно пошептались на тему «ах, шарман!», я достал из-за спины подарок.

— Какое милое произведение народного творчества моих будущих подданных, — оценила Марго.

— Настоящая береста! — подмигнул я.

Посмеялись, я открыл шкатулку, вызвав закономерный «Ах!» у милых дам, узревших изящно выполненные золотые серьги, инкрустированные бриллиантами. Жестом попросив разрешения, я принялся вдевать их в ушки Марго, не забыв обозначить символическую важность подарка — то есть размер понтов:

— Это — первое украшение, в котором использовались алмазы из нашего рудника «Мир», расположенного в далёкой Якутии.

Сейчас готовят целый комплект, достойный Императрицы — на свадьбе Маргарита предстанет в колье, диадеме, кольце и браслете. Ну и в одежде само собой — мы же не вырожденцы, а интеллигентные царствующие персоны.

— Миллионы и миллионы лет эти камни хранились в недрах нашей планеты. Время рождало и превращало исполинские горы в песчинки, раскаленная магма точила землю, реки поворачивались вспять, пробивали в толщах скал новые русла и исчезали, человек из пещер перебрался в броненосцы, а алмазы все это невероятное время спокойно ждали возможности украсить твои прекрасные ушки, любимая.

Очередная порция «ах, шарман!» откуда-то с галерки, а я тем временем утопал в сиянии глаз и улыбки невесты. Подарок принят и оценен трепетным и неизбалованным по-настоящему красивыми ухаживаниями девичьим сердечком.

Мистера Родса в конторе его компании ожидаемо не нашлось — у него в Африке дел по горло, и на сидение в прокуренном, пыльном помещении за конторским столом времени нет. Комната для переговоров с вип-клиентами, впрочем, выглядела очень прилично и могла похвастаться самым настоящим черепом африканского слона над камином. Греться у огня надлежит расположившись в уютных кожаных креслах. Не понимаю я такого понта — львиная голова или хотя бы мамонт, в силу исторической ценности, смотрелись бы уместнее, но отстреливать слонов лично я считаю делом мерзким. Да, африканский слон почти как свои двуногие земляки — работать не очень-то стремится — и порой проявляет агрессию, но целенаправленное сафари на эту обыкновенно безобидную и неизменно симпатичную зверушку — очень ублюдский досуг. Ладно, оставим это на совести местных и перейдем к делу:

— Понимаете ли, мистер Блэк… — обратился я к третьему после самого Родса лицу компании, затянувшись предложенной сигарой и пригубив приличного (а иного мне и не нальют) бренди.

Второе лицо компании тоже не дома — колесит по колониям и метрополиям, набирая наемников и рабочих для организации страны-Родезии. Людей для этого дела нужно очень много!

— … Моя Империя, при всех ее несомненных и вызывающих у меня заслуженную гордость за моих предков достоинствах, обладает одним объективным и невозможным к исправлению недостатком.

Намеренно выдерживая паузу, я пригубил бренди и поулыбался пламени в камине. Посмеет ли мистер Блек искать недостатки в стране сидящего перед ним правителя? Минута, другая, третья — мой собеседник сохранял на оснащенном солидными бакенбардами лице вежливое внимание, пригублял бренди в такт со мной и пускал отблески стеклами пенсне. Чувством ранга не обделен, получается.

— Этим недостатком является специфический климат, — продолжил я, сочтя проверку достаточной. — Мало солнышка, — пояснил в ответ на попросившее подробностей выражение лица. — Некоторые работы для предоставления возможностей моим будущим подданным отдохнуть на морском побережье под теплым солнцем я уже провел и продолжу их проводить. Проводится и системная работа по увеличению объема выращиваемых на наших пригодных к этому окраинах фруктов и увеличении их доступности для населения.

Мне показалось, или в глазах мистера Блэка мелькнула мысль «Не заразил ли наш Альберт Георгия слабоумием»? Понять можно — в глазах среднестатистического представителя «среднего класса» этих времен, а тем более — дворянства, я несу откровенную ахинею. Привыкайте, господа — русского царя отныне и в дальнейшем будут заботить совершенно поразительные для привыкших к другим проблемам элит вещи.

За исключением удивления мистера Блэка, договорились без проблем, и из этого я сделал вывод, что информация о том, что первая партия моих эмиссаров благополучно добралась до вождя с подарками и предложением помощи, до Англии либо еще не добралась, либо не доберется вовсе — до тех пор, пока не станет слишком поздно. Солидный плюс в репутацию министра Гирса и остальных допущенных к тайне господ. Что ж, какая-то секретность и в мои времена умудрялась сохраняться, так что о временах этих, когда «служебный долг», «честь» и прочие очень важные на самом деле для нормального функционирования страны качества продаются намного труднее и сильно не всеми, и говорить нечего — просто в очередной раз приятно удивился здравомыслию и приличию моих сановников.

Исполинский кусок земли с почти полным моим над ним контролем обошелся до смешного дешево — это стало результатом вежливого, но неумолимого с моей стороны торга на тему «что может привлечь инвесторов лучше, чем покупка делянки царем ⅕ земной поверхности?». Подвинуться пришлось меньше, чем я думал — всего пять процентов трафика товаров оттуда-сюда придется направлять через британских перевозчиков, остальное — хоть сами везите, хоть демпингующих американцев подключайте. Еще из заметных «подвижек» — организация на плантации буферной зоны для торговли с англичанами (не обязательной, чисто для обоюдного скрашивания африканских будней) и пополнения последними запасов пресной воды в случае необходимости. Православный храм для негров строить конечно же можно. Заключать договора с вождями племен — только при участии эмиссаров мистера Родса. Хорошо, что закон обратной силы не имеет, и мы с неграми успеем договориться ДО вступления договора в силу. Да, визг будет на весь мир, но приличные люди смотрят не на реальность, а на решение суда.

Словом — контору я покидал в архиприятном настроении. Шажок невелик, но положит начало присутствию Российской Империи на одной из самых увлекательных и вкусных игровых досок — на континенте-прародителе человечества. Игра будет долгой, и «вилок» в ней несть числа, но начать — это всегда самое важное.

На выходе из конторы я жестом велел своему кортежу следовать за собой и подсел в экипаж французкого президента — морозился как мог, до последнего надеясь, что лягушатник считает-таки нехитрый сигнал, но месье Мари Франсуа Сади-Карно реально качественный политик, то есть не отделяет своё личное от блага вверенной ему страны. Самоуважение, обиды и прочая чушь при таком раскладе только вредят, и за это я его уважаю, что и выразилось в согласии поговорить с ним на пути в порт — в последнем своем письме он предложил меня подбросить в качестве последней попытки встретиться лично.