Самый лучший комсомолец. Том 3 - Смолин Павел - Страница 9

– Здравствуй, Сереженька! – ответила она и обеспокоенно спросила. – Случилось чего?

– Все хорошо, – заверил я ее. – Я к вам с нестандартной просьбой звоню.

– «Нестандартной» это как? – сменила тон на любопытный.

– Хочу попросить вас поискать четверых скучающих пенсионерок из «ваших», желательно со знанием психологии хотя бы на бытовом так сказать уровне. Будут руководить совхозной службой знакомств для одиноких.

«Бабушка Агафья» сочно рассмеялась и согласилась помочь.

– Давай дальше, – положил трубку и продолжил диктовать. – Только для серьезно настроенных создать семью людей.

– Нормально, – оценила Виталина.

– Надо еще попа попросить, – вздохнул я. – Меняй бумажку, будем прошение на Высочайшее имя составлять.

Составили просьбу восстановить на совхозные (мои) средства деревенскую церковь и выделить туда персонал.

– Венчать будем! – потер руки довольный я и встал с кресла. – Пошли типографию принимать.

– Начиная с Виктории Викторовны? – хихикнула Вилка. – Уверен, что она справится?

– Училка, – надел пальто, шапку. – Это у нее в характер заложено. Плюс – не стесняется пользоваться подвернувшимися возможностями: и ко мне со сказками подкатила, и квартиру вон догадалась оставить. А до этого муж у нее на Север ездил – почти уверен, что не сам додумался.

Покинули ДК и погрузились в «Запорожец».

– С творческой богемой тоже все сразу поняла и решила, что там ей ловить нечего. А тут – хоба! – сын целого Судоплатова с небес падает. Попорченный немного, но разве оно того не стоит?

– А может это любовь? – предположила Виталина.

– Может и она, – пожал плечами я.

Миновав второй почти достроенный дом – сдадут первого марта – добрались до панельного офисно-промышленного прямоугольника с большими окнами. «На вырост» – типография займет примерно одну пятую площади совершенно пустого здания. Потом перевезем сюда типографию отечественную, как только тираж «Обитаемого острова» допечатается. Займет еще две пятых. Остальное – под масштабирование того и другого.

Помимо оборудования, япошки отрядили ответственного за него сотрудника Shueisha. Выбравшись из возглавляющего караван груженных станками ЗиЛов одетый в бобровую шубу и такую же шапку очкастый гладковыбритый японец уважительно мне поклонился, протянул руку в салон и помог выбраться моему старому знакомому послу Синсеки Кинии.

– Высокий гость прибыл, а мы без каравая и хора бабушек, – пожаловался я Вилке и пошел навстречу гостям – с места водителя выбрался дядя Витя.

Курирует визит, получается.

Поздоровались – поручкались, и, пока остальные грузовики выстраивались в очередь на разгрузку к грузовым входам в будущую типографию, товарищ посол представил спутника:

– Котаро Комура.

– Надеюсь мы сработаемся, Котаро-сан, – ритуально ответил я. – Вы прибыли в нашу страну один?

– Моя семья осталась в Токио, – улыбнулся он и поклонился. – Спасибо за заботу, Тукачеву-сенсей, через полгода меня заменит другой.

Понятно – вахтовик. Я бы заселил на ПМЖ нескольких япошек – чисто ради инклюзивности и пропагандистских репортажей о том, как славно быть совхозником в СССР со стабильным восьмичасовым рабочим днем, а не впахивать на дзайбацу двадцать часов в день без выходных.

– Мне немного неловко, что вы проделали столь долгий путь ради какого-то оборудования, – переключился я на посла.

– Я мог бы отправить помощника, – улыбнулся и он. – Но мне очень хотелось посмотреть своими глазами на ваше детище, – легкий поклон. – Простите мне мое любопытство, Ткачев-сенсей, но в последнее время я и мои подчиненные замечают все больше и больше «Потемукинских» товаров. Кроме того – вы уже давно живете здесь, и я совершенно уверен что это не потому, что хотите побыть на свежем воздухе, – веселая улыбка. – Мы позволили себе связаться с КГБ, – легкий поклон в сторону дяди Вити, который, в отличие от меня, отвесил ответный. – И получили разрешение приехать сюда.

– Никаких тайн в нашем совхозе нет, – с улыбкой подтвердил я. – С удовольствием проведу вам экскурсию.

Нравится гостей катать.

– Простите, я бы хотел проследить за выгрузкой и установкой оборудования, – проявил профессионализм Котаро-сан.

Посол после моего согласия его отпустил, мы с Виталиной засунули его на заднее сиденье «Запорожца» – я для разнообразия сел рядом, пустив вперед дядю Витю – и отправились по уже ставшему стандартным маршруту. «Потемкинская деревня» внутри «Потемкинской деревни» – разве это не глубоко иронично?

Гости-то почти через день бывают – вплоть до «бабы Кати» и репортеров журнала «Колхозно-совхозное производство».

– Синсеки-доно, существуют ли у вас на Окинаве аналоги наших пионерских лагерей?

– Разумеется, Ткачев-сенсей, – кивнул он и с видимым удовольствием на лице проводил взглядом стаю взлетевших ворон.

– Могу ли я на средства фонда отправить группу детей отдохнуть у вашего замечательного океана? Если есть лагеря медицинские – страдающих от легочных заболеваний, теплым морским воздухом подышать.

– Это – благое начинание, Ткачев-сенсей, – одобрил он. – И я с удовольствием ему посодействую.

Нормально – чем больше довольных и выздоровевших детей, тем мне приятнее.

– Ты что, ей веришь? – дошло до Виталины, когда она заметила, что я слишком часто сегодня смотрю в окно.

Двадцать пятое число – Матильду Степановну жду!

– Не то чтобы, – развел я руками. – Но страсть к мракобесию у человека в крови, тут уж ничего не поделаешь.

Вооруженные отряды под предводительством охотников и лесничих на всякий случай со вчерашнего дня прочесывают леса – голодных зимних волков нам не надо, равно как медведей и беглых зэков. Пока все спокойно.

– Да она же сумасшедшая, – позволила себе усомниться в генеральной линии партии в моем лице Виталина.

– Такое, – неопределенно покачал я рукой перед собой. – Дееспособная полностью, дети у нее нормальные, умеет запускать плацебо-механизм во время ритуалов. Бородавки-то и в самом деле «отшептывает», – хохотнул. – Да ерунда, просто немножко развлекаюсь, не переживай – личных экстрасенсов себе заводить не стану.

Дорогая гостья пришла после обедненного перерыва, который у меня, разумеется, тоже есть – я же как все.

– Снилась бабка! – заявила она.

– Не к добру, – вздохнул я.

Бабушка допила чай и покинула кабинет, пообещав:

– Завтра зайду.

– Пошли бухгалтерию еще раз проверим, – решил я сублимировать ничем не объяснимую тревогу – заморочила голову, блин! – в полезную деятельность.

Никодим Феликсович нашелся на рабочем месте копающимся в бумажках. Поздоровались, и я не без смущения поделился с ним полученной от Матильды Степановны «верной приметой». К моему удивлению пожилой КГБшник смеяться над легковерным малолеткой не стал:

– Всякое бывает, Серега, – развел он руками. – Тут даже мракобесие не при чем – вот она тебе про «грядущую беду» рассказала, потом еще кому-нибудь – вуаля, знает весь совхоз. Народ друг на друга коситься начинает, подозревать, ждать беду, и, уж прости, заливать тревогу самогонкой. Комплекс этих причин рано или поздно к той самой «беде» и приведет.

Вздохнув, я покивал – приведет же, блин!

– Плюс она тебе про церковь сказала – это тоже неспроста, – продолжил он. – Завуалированный шантаж – пока церковь не заработает, будет «беда» приходить.

– Замистифицировала меня немного Матильда Степановна, – признал я. – Умеет нагнетать, блин, – ощутил, как от стыда горят уши.

– Не умеешь без дела сидеть, – одобрительно буркнул Никодим Феликсович. – Помогай разбираться тогда, садись рядом…

На опережение сработал – понял, что просто так, посоветоваться, я бы не пришел. Уселся справа от подвинувшегося главбуха и через двадцать минут нашел проблему.

– Вот здесь, две тысячи заплесневевших луковиц под списание отправилось, – указал на нужную строчку в гроссбухе. – Еще на этапе развертывания теплиц. Я тогда сам прибывшие ящики осматривал – плесневелых там не было.