Золотой воин - Орлов Алекс - Страница 10

– Гильгум уже спешит сюда, – заметил Харар и, опершись на собственный посох, поднялся с пола.

– Ты можешь видеть это? – удивился Карцепос возможностям ученика.

– Он всего лишь предположил, – пояснил Вендор. – Но это предположение близко к истине. Мы уходим.

Молоканы вернулись с рассветом, Питер услышал плеск весел и, привстав, сумел разглядеть через сруб большую галеру.

Вскоре о борт грохнул трап, и первой по нему пробежала исчезнувшая накануне команда – несколько моряков и четверо молоканов. Питер легко сосчитал их по тому, сколько раз скрипнул прогибавшийся под ними трап.

Пробудившиеся гребцы стали быстро занимать места, чтобы предстать перед хозяевами в лучшем виде, однако никто из них на нижнюю палубу не спустился – пришел матрос с мешком орехов, оставил его на настиле и ушел.

Гребцы разделили орехи и начали их старательно пережевывать – брюхо следовало беречь, поскольку даже безобидный понос мог стать поводом к немедленному увольнению за борт.

Вскоре моряк вернулся, и гребцы, без команды, установили весла в срубы.

– Ум! Ка-та! Ум! Ка-та! – начал отсчитывать ритм моряк.

В пролом сверху заглянул молокан, встряхнул грязными лохмами и исчез. Галера плавно набирала ход, но сорокавесельной рядом видно не было – порядок движения поменялся, и она шла позади, на приличном расстоянии. Экспедиция молоканов вступала в район обитания морских змеев, и орки осторожничали, чтобы в случае чего не потерять весь отряд.

– Ум-ката! Ум-ката!

Моряк разгонял галеру несколько нервно, забывая, что за веслами сидят живые люди и их мышцам требуется разогрев. Гребцы стали обмениваться сердитыми взглядами – что толку гнать, ведь при таком темпе они скоро выдохнутся.

Наверху невнятно рявкнул молокан, и моряк стал считать медленнее.

Рыжий ухмыльнулся, Бычок, приподнявшись, выглянул в сруб. Становилось светлее.

Следующие два часа гребцы работали в привычном среднем темпе, а галера продолжала двигаться на восток. На нижней палубе становилось все жарче, что свидетельствовало о полном дневном штиле.

Пока гребцы, обливаясь потом, отбивали средний темп, на верхней палубе царила напряженная тишина. На носу галеры, рядом с возвращенными клетками с белыми ягнятами, стояли один из моряков и двое молоканов. Этот человек был единственным, к кому они относились с долей уважения, поскольку он бывал в здешних водах и знал многое из того, что помогло бы галере пробиться через обиталища змей к вожделенному Голубому Суринаму.

– Что там-м, боцман? Что ты видищ-щ? – спросил молокан с обезображенной шрамом мордой.

– Кажись… искрится чего-то. Звона не слышите?

Боцман приложил ладонь к уху и всматривался в гладкую поверхность моря. Отсутствие волнения в районе морских змей было делом обычным, и появление спинного оперения чудовища можно было увидеть издалека.

– Я не слыщу никакого звона, да? – произнес второй орк и посмотрел на командира. Тот пошевелил ушами, строя разнообразные гримасы, однако расслышать звона тоже не смог.

– Как пойдет звон, нужно бросать ягненка. Главное – не проспать, – пояснил боцман.

– Не проспать, – кивнул командир и, заметив, что другой молокан берет клетку с ягненком, толкнул его в плечо. – Зачем берещ, да? Убери руки, да?

– Я – не проспать, – пояснил тот, поднял клетку и вдохнул запах ягненка. – Вкусн-а-а.

– Звон! Я слышу звон! – вдруг завопил боцман. – Бросай!

Орк поднял над головой клетку и швырнул по ходу галеры, в то время как под водой уже мелькали быстрые росчерки пробудившихся змеев.

Вода вокруг галеры вдруг разом вскипела, по бортам несколько раз ударило, будто гигантским хлыстом, отчего в воздух полетели обломки весел. В панике закричали гребцы.

Клетка с блеющим ягненком покачивалась на образовавшихся волнах, а под ней, будто молнии, проносились серебряные тела змеев, однако жертву они не трогали, пугая и озадачивая этим молоканов.

– Пач-чему они не берут жертву? Пач-чиму? – закричал главный молокан, хватая боцмана за горло.

– Я не знаю, хозя… ин! Не… знаю! – завопил тот, пытаясь разжать когтистые пальцы молокана. – Человека нужно… Человека!

Хвост змея хлестнул через всю палубу и сшиб за борт кого-то из моряков. Остальные попадали на доски и стали расползаться в поисках укрытия.

– Какого чилавэка?! – спросил молокан и отпустил хрипящего боцмана.

– Нужно… нужно найти самого молодого… ваше благородие, я это так понимаю… И бросить змеям, другого средства я не вижу!

– Бумо, ты слышал? – спросил орк на яни.

– Слышал, командир, – кивнул второй орк и поспешил на нижнюю палубу, пока змеи не разнесли галеру в щепки.

Их стремительные, сверкающие на солнце тела свивались в воде кольцами, хвосты рубили воздух, и вокруг стоял несмолкаемый звон, тот самый, который вначале силился услышать боцман. Это звон заглушал треск бортов галеры, крики моряков на палубе и доносившийся с нижней палубы вой, где перепуганные гребцы прощались с жизнью.

За кормой со всей доступной ей резвостью поспешно разворачивалась сорокавесельная галера, там уже решили, что передовое судно обречено.

Вскоре Бумо появился на палубе, волоча за цепь молодого гребца. Тот почти не сопротивлялся и выглядел подавленным – это был Питер.

– Этот годытся? – указал на невольника главный орк.

– Я не знаю! – прокричал в ответ боцман. – Наверное, годится, ведь он довольно молод!

– Там сказали, что это Малой, – подтвердил Бумо, указывая когтистым пальцем на пролом в палубе.

– Бросай! – скомандовал главный. Бумо легко подхватил начавшего упираться Питера и швырнул его прямо в свивающиеся клубки обеспокоенных змеев.

Питер летел и кричал так, как никогда раньше. Он был так испуган, что даже не ощутил изменений, когда погрузился в морскую воду. Краешком ускользавшего сознания невольник надеялся, что смерть его будет легкой и ему не придется задыхаться в темной утробе морского чудовища. Детские игрушки, малкуд, лицо дяди и нескончаемые порядки туранской конницы – все в один миг пронеслось перед его глазами.

«Все, я готов. Готов. Ешьте меня», – мысленно согласился Питер и крепко зажмурился.

Что-то коснулось его ног.

– Ой! – закричал Питер и поджал ноги, при этом глотнул морской воды и закашлялся.

«Бе-е-е-е!» – жалобно блеял белый ягненок, его клетка качалась на волнах совсем рядом, но змеи никак не хотели брать этот подарок.

Питер плохо плавал, но тут он ухитрялся держаться на воде, боясь нахлебаться до того, как дождется скорой расправы. А змеи проносились совсем близко, закручивая водовороты и затягивая страшные минуты ожидания…

«Бе-е-е!» – снова проблеял барашек. Мелькнула серебристая чешуя, лязгнули огромные челюсти, и змей ушел на глубину, а вместе с ним убрались и другие чудовища.

– Они взяли барашка! Они взяли барашка! – стал кричать боцман, приплясывая на палубе.

Питеру бросили канат, он вцепился в него, как перепуганный котенок в руку нашедшего его человека. Никаких мыслей в голове не было, радости Питер тоже не испытывал. Даже поднявшись на палубу, он шел, не чувствуя ее разогретой поверхности.

– Малой – счастливий! Уррма! – пророкотал орк, еще минуту назад бросавший Питера на съедение змеям.

– Пастой! – позвал главный орк и, подбежав к Питеру, с почтением дотронулся до его мокрого плеча. – Счастливый какой, уррма!

Моряки стали сигналить большой галере, чтобы та возвращалась, – змеи ушли, и можно было двигаться к сокровищам Голубого Суринама.

Совершенно онемевший, Питер спустился на нижнюю палубу, где столкнулся с жарким приемом своих товарищей, кое-кто из которых был свидетелем выпавших на его долю испытаний.

– Мы видели, как ты упал в воду! Видели! – кричал Рыжий.

– Думали, каюк тебе, Малой! Думали, все! – вторил ему Бычок.

– Питер, ты живой! Питер! – радовался Крафт, и по его лицу катились слезы. Он уже считал себя «осиротевшим», а тут – такая неожиданность.