Золотой воин - Орлов Алекс - Страница 4

По палубе бегали матросы, готовясь отразить возможное нападение – слева показались две галеры, на полных парусах и веслах они двигались наперерез галере Эрваста. Капитан стоял у борта, силясь определить, кому принадлежат суда, но символы на парусах были замазаны мелом.

– Кто-то хочет обмануть нас… Борхель, полный парус!

– Слушаюсь, капитан!

– Салим! Средний темп, попытаемся уйти по течению…

– Есть, капитан!

В дело вступил барабан, начав четко отбивать темп, галера перестала раскачиваться и обрела устойчивость, однако неизвестные преследователи приближались.

– Сорок весел, капитан, нам от них не уйти, – заметил стоявший рядом с Эрвастом пират по кличке Пожар. Свое прозвище он получил за сокрушительные действия на палубах атакуемых судов. Пожар первым перепрыгивал на борт жертвы и принимался рубить охрану, отвлекая на себя все внимание и давая возможность остальным прорваться на борт.

– Парус – на борт! – потребовал Эрваст, нервно перебирая агатовые четки, больше он ничем не выдавал свое беспокойство.

До преследователей оставалось не больше сотни ярдов, скоро в дело должны были вступить лучники, а он все еще не мог определить, с кем имеет дело. Экипажи укрывались за бортами и парусом, однако их гребцы отбивали бешеный темп, и никто не беспокоился, что после такой гонки нижняя палуба поляжет вся разом.

– Как будто галера Базилерса, хозяин, – произнес Пожар, поглядывая из-под ладони на приближающегося противника.

– С чего ты взял?

– Две подшивы на борту совсем свежие, он их месяц назад в Порт-Барке менял. На рифы налетели.

– Но почему же никого не видно? У нас с Базилерсом никаких трений не было…

Набежало полкоманды – принесли старый парус и сбросили его с кормы, потом за веревки стали вытягивать на борт, намокший и потяжелевший, зато делавший борт судна невосприимчивым к зажигательным стрелам.

И хотя пираты редко поджигали суда, за которыми охотились, ведь в таком случае им ничего или почти ничего не доставалось, однако на всякий случай капитан Эрваст не пренебрегал никакими средствами защиты.

Наладив движение галеры, выбрался из своего погреба Салим, при нем уже был барийский лук, с которым он неплохо управлялся и мог достать до цели на расстоянии в двести ярдов. С близкого расстояния стрела барийского лука могла пробить борт скрога, отчего тот набирал воды и тяжелел. Борт сорокавесельной галеры был значительно толще, однако и у большого корабля имелись свои уязвимые места.

– Ну что, попробовать их? – спросил Салим, когда до преследователей оставалось каких-то пятьдесят ярдов.

– Давай, – кивнул Эрваст.

– Бей их, Салим! Бей! – закричали другие пираты, уже готовые к контрабордажу.

Салим растянул огромный лук и замер; на палубе чужой галеры по-прежнему никого не было, хотя кое-где над бортами выглядывали лохматые головы.

Щелкнула тетива, тяжелая стрела взвилась в воздух. Все затаили дыхание, гадая, куда она угодит, и мгновение спустя разразились криками радости – стрела пригвоздила к мачте парус судна-преследователя.

Тут уже его матросы не могли больше прятаться – их галера теряла ход и управление. Несколько человек выскочили из-за бортов и бросились к мачте. Чтобы им не мешать, из-за паруса вышли новые хозяева галеры, и их появление вызвало у команда Эрваста ужас.

– Молоканы, – прошептал один из пиратов, глядя на уродливых гигантов – орков из сырых и туманных западнобережных земель. Про них мало что знали, поскольку попадавшие к ним в плен назад не возвращались. Эти обитатели болот с ядовитыми испарениями были людоедами из сумерек, боявшимися солнечного света, но что-то изменилось в мире, и теперь они ухмылялись, безбоязненно стоя на самом солнцепеке.

– Бейте по ним! Все бейте по ним! – первым нарушил молчание капитан Эрваст. Он понимал, что в абордажном бою у него не будет никаких шансов: молоканы были сильнее орков-гунсегов, которые могли выпрыгивать из своих скрогов прямо на палубы галер. Чего же было ожидать от этих покрытых грязными лохмотьями чудовищ? Как далеко прыгнут они – на десять ярдов, на двадцать?

Два десятка пиратов принялись обстреливать противника из луков, однако на палубе галеры никого уже не было, а двое молоканов укрылись за надстройкой.

– Дайте огня! Несите огня, Балтус, Оперт! – распоряжался Эрваст.

На носу его галеры трое пиратов расчехлили канон и торопливо крутили ворота, взводя тетиву железного лука. Канон использовался для стрельбы каменной шрапнелью по команде противника и каменными ядрами по корпусу судна. Пробить его каменное ядро не могло, но от удара расконопачивалась обшивка и в корпусе появлялась течь.

Кок принес углей, и от них стали разжигать обернутые просмоленными тряпками зажигательные стрелы – церемониться с преследователями капитан Эрваст не собирался.

Неожиданно послышался сильный удар и треск, Эрваст перегнулся через борт и увидел торчавший чуть выше ватерлинии дротик. Вне всякого сомнения, он пробил обшивку, и его наконечник теперь торчал на нижней палубе. Не успел Эрваст дать какие-то распоряжения, как из-за надстройки галеры противника вылетел еще один дротик и воткнулся на два фута ниже верхней палубы. Он угодил в шпангоут, отчего загудел весь корпус галеры.

Салим в ответ выпустил еще одну стрелу, целясь в надстройку, однако барийскому луку не хватило мощности, чтобы пробить обе стенки, и молоканы остались целы.

Зажженные стрелы разгорелись, и с полдюжины их одна за другой впились в борт галеры противника. Еще две угодили в парус, но он не загорелся.

С носа галеры Эрваста ударил канон, ядро попало в одно из весел и вышибло его из сруба.

– Отлично, молодцы! – похвалил их капитан, высматривая вторую галеру, которая пока пряталась за ближней.

Салим снова попытал счастья, и его стрела расщепила доску на надстройке вражеской галеры. В ответ прилетели два дротика и проделали еще две дыры в борту – к счастью, далеко от ватерлинии.

Салим сбегал на нижнюю палубу, чтобы посмотреть, целы ли гребцы, но там пока все было в порядке и барабан отбивал средний темп.

Когда между галерами осталось каких-то тридцать ярдов, их курс выровнялся, а затем преследователи стали увеличивать ход, чтобы выиграть полкорпуса для резкой смены курса и абордажного броска. Эрваст это понял.

– Салим, не давай им обойти нас!

– У них сорок весел, капитан!

– Хотя бы немного помешай им!

Салим убежал на нижнюю палубу, и вскоре барабан застучал чаще. Галеры стали идти нос к носу, но с судна Эрваста на преследователей продолжали сыпаться горящие стрелы. Они ударялись в раздутый ветром парус, однако, повисев на нем, падали, оставляя на полотне черные пятна.

– Почему он не загорается?! – в отчаянии кричал Эрваст. Он понимал, что спрятавшиеся за надстройкой молоканы готовятся начать абордаж – их топоры уже торчали над крышей надстройки.

Снова ударил канон, но из-за качки ядро перелетело через первую галеру и угодило в ту, что следовала за ней. Было слышно, как взревели от негодования несколько молоканов, на второй галере их оказалось больше.

Под прикрытием борта бывший экипаж Базилерса начал готовить абордажный мост – новый, сколоченный из витого вязового бруса. Эрваст такого никогда не видел, обычно абордажные мосты делали легкими, чтобы в любой момент повернуть туда, где противник не ждет нападения.

Одна из стрел настигла матроса-установщика, и тот свалился за борт, доказывая, что подневольные матросы молоканов уязвимы. На палубе преследователей что-то дымилось, однако открытого огня видно не было. Еще пять ударов веслами, и, несмотря на стрелы, противник приблизился на два десятка ярдов. Скоро весла галер должны были начать сшибаться и тормозить ход друг друга. Преследователям это было лишь на руку, у них имелась запасная галера, а для Эрваста означало смерть или рабство. Впрочем, на нижнюю палубу он никогда бы не согласился – лучше в море.

– Гляди! – крикнул Эрваст, призывая команду к вниманию, и в тот же момент на носу вражеской галеры кто-то хлопнул по палубе доской. Все отвлеклись – всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы из-за пристройки выскочил молокан и, разбежавшись, ловко подпрыгнул на пружинящем мосту. Темный силуэт распластался в воздухе, летящий орк был похож на большую птицу.