Альпинист. Книга 3 (СИ) - Волков Тим - Страница 23

— Ладно, — после паузы ответил Костя, успокоившись. — Пусть остаются.

— Нет, спасибо, но мы лучше пойдем, — настоял я.

И поднялся.

— Сиди, — произнес Костя и в его тоне зазвенела сталь.

Я хотел сказать, что мы все равно уйдем, но Костя вдруг снял со стены ружье Алика и недвусмысленно посмотрел на нас. С нажимом произнес:

— Переночуете. А завтра уже и пойдете в путь-дорогу.

— Ну вот и хорошо, — ответил Алик, протягивая нам чай.

Пить не хотелось, но я взял кружку из вежливости.

— Кто такие? — спросил Костя, скидывая куртку, проходя в дом.

— Туристы, — ответил за нас Алик.

— Ты че мычишь? — рыкнул тот. — Тебя спрашиваю? С тобой потом поговорю.

— Туристы мы, — ответил я. — Решили на Белуху взобраться.

— Сами то кто такие? Студенты?

Тон Кости изменился, стал расслабленным, спокойным.

— Почти, — сказал я. — Школьники.

— Крепкие ребята, — кивнул Костя. — Комсомольцы? Ну дело молодое.

И обернулся к Розе.

— Хозяйка, пожрать есть чего?

Девушка не шелохнулась. Вместо нее подскочил Алик, принялся накрывать на стол. Закуска была не хитрой — вареная картошка, лепешки, соленые грибы, свежий репчатый лук.

— Прошу за стол! — сказал Алик, подходя к нам подталкивая сесть ближе.

Костя сел по центру стола, рядом — Никифор. За ним — Ленька. Мы с Генкой разместились справа, Алик — напротив.

— Роза, ты чего не садишься? — спросил Никифор.

— Не голодна, — впервые подала голос девушка, все так же продолжая смотреть в окно.

Голос ее был слаб и мне показалось, что она больна. Еще в нем слышался едва уловимый восточный акцент.

Принялись за трапезу. Никифор наворачивал картошку живо, отправляя в рот целиком клубень. Костя ел не спеша, размеренно и задумчиво, весь погруженный в себя. Мы с Генкой к еде даже не притронулись.

— Чай есть? — спросил Костя у Алика.

Тот кивнул.

— На печке согрелся.

— А навар?

— Так ведь… — Алик явно растерялся и не знал, что ответить на этот вопрос.

— Не сделал что ли?

— Костя, ну договаривались же…

— Чего ты, навара испугался? — злобно улыбнулся Костя.

— Навар — не отрава, — поддержал его Ленька. — Навар можно. Да ты и сам его хлебаешь.

— Так у меня же колено, — принялся жалобиться Алик.

— У нас тоже — колено! — в тон ему ответил Ленька и визгливо рассмеялся.

— Хлеб — всему голова, — невпопад произнес Никифор.

И отправил в рот огромный кусок лепешки. Было слышно, как он чавкает и от этого становилось еще противней.

Некоторое время молчали. Я не ел, Генка тоже катал в руках картошку, украдкой поглядывая на остальных. Меня больше всех смущала Роза, которая сидела в сторонке и даже не поворачивалась в нашу сторону. Что она там скрывает?

Обстановка мне не нравилось. Я мысленно возвращался к рюкзаку, в котором лежал пистолет. А дело, я чувствовал, к этому и идет. Мутные какие-то тут все.

Снаружи скрипнули половицы. Костя сразу же насторожился, замер. Его рука потянулась к ружью.

— Кого это там нелегкая привела? — пробасил Никифор, закидывая в рот очередную картофелину.

Дверь открылась.

— Аленка пришла! — радостно выдохнул Ленька, увидев в дверях девушку.

Мы все разом обернулись. Девушка, которую парень назвал Аленкой, была смуглой и напоминала индианку. Но не это удивило меня, а взгляд пришедшей. Он был безумен. Я никогда раньше такого не видел и относился к этому с долей скепсиса… до сего момента. Безумный, сумасшедший, ненормальный — описать его было сложно.

«Словно у бешеной лисицы», — подумал я.

— Чего вернулась? — брезгливо кинул ей Костя.

— Это мой дом, — ответила девушка.

— Это не твой дом.

— Чего разорался? Твой, не твой. И не твой тоже. Это вон его, — она кивнула на Алика, — Китайца, дом. Так что помолчи.

Костя ничего ей не ответил.

Девушка, не разуваясь прошла в комнату, стянула с себя серую кофту и швырнула на лавку. Но никто не обратил на одежду внимания, все смотрели на девушку. Под кофтой другой одежды не оказалось. Аленка была теперь голой, ее светлая почти бледная грудь, колыхалась при ходьбе, невольно привлекая внимание остальных присутствовавших.

— Оденься, — произнесла Роза.

— А я так хочу! — смешливо ответила Аленка.

— Оденься! — закричала вдруг Роза, чем удивила нас.

Я не ожидал, что она закричит, поэтому даже вздрогнул.

— Подумаешь! — обидевшись, пробубнила Аленка и, подойдя к вешалке, сняла оттуда грязную футболку и надела на себя. — Сиськи что ли никогда женские не видела?

— Дура, — совсем тихо ответила ей Роза.

Аленка припадочно рассмеялась.

— Ну что, выпьем навара? — спросил Никифор, вытирая рот.

Я вдруг увидел на его лице нетерпение. Впервые за все время его созерцательное философское настроение, неспешное, медитативное, вдруг сменилось необузданным желанием. Он даже принялся прищелкивать пальцами.

— А чего бы не выпить? — согласился Костя, закуривая самокрутку. — Вон и гости у нас. Угостим.

— Гости? — заинтересовалась Аленка, оглядываясь. — Гости — это хорошо. Это вот эти что ли?

Она подошла к нам, принялась рассматривать, словно экспонаты в музее.

— Какие мальчики молоденькие и симпатичные!

— Алена! — предупреждающе одернула ее Роза.

— Ну что? Я всю жизнь Алена — и что теперь? Что плохого я сказал? Мальчики и в самом деле красивые, в отличие от тебя.

Эта фраза задела Розу, она вздрогнула, даже привстала с места. Но потом вновь села на лавку, все так же не поворачиваясь к нам. Плечи ее опустились и вся она словно завяла в одно мгновение.

— Что там насчет навара вы говорили? — спросила Аленка, глядя на стол. — Китаец, ты чего сидишь?

— Так я уже заварил, — отрапортовал Алик.

— Тогда неси, — приказал Костя.

Алик подскочил с места, но неудачно — ударился ногой об стол и едва не уронил тарелку с остатками картошки.

— Вот так коленки сам бьешь, а потом оправдываешься, что тебе тоже навар нужен! — произнес Костя и Ленька вновь визгливо засмеялся.

— Андрей, — едва слышно позвал меня Генка, незаметно дернув за рукав куртки. И кивнул: — Видишь какая трава висит за печкой?

— Какая? — не понял я.

В травах я не разбирался. За печкой и в самом деле висели пучки разных сборов, и я лишь вопросительно глянул на них.

— Какая трава?

— Я ее в чай заваривал, когда нас того, накрыло… Точно тебе говорю, та самая трава!

Я не поверил и даже глянул парню в глаза — не шутит ли? Но тот был абсолютно серьёзен. Даже напуган.

— Генка, ты пил сейчас чай? — спросил я спутника. — Пил чай?

Но Генка не отвечал.

Алик поднял с лавочки засаленную до блеска и черную от грязи тряпку, обмотал ей закопчённый алюминиевый котелок, чтобы не обжечься и поднял его с печки. В котелке что-то булькало.

— Так уж и быть, — произнес Алик словно самому себе. — Немного хлебнуть можно, на сон грядущий.

— Пил? — с нажимом вновь спросил я.

— Пил, — наконец, ответил Генка, когда я ущипнул его больно за ногу. — Только не с того чайника.

Но я уже понял, что нам наливали все же нормальный чай. Навар, как они его называли, был у них в другой таре.

— На сон грядущий! — передразнил его Костя. — Давай, Китаец, разливай свою отраву.

— А что? — нахмурился тот. — Не отрава. В малых дозах полезно даже. Был такой даже император, не помню, как его звали. Так он в малых дозах яд принимал, чтобы организм привыкал. И вот когда его попытались отравить, он не умер — организм его уже привык к этому яду.

— Вот и наливай! — кивнул Костя. — Тоже будем как тот император привыкать!

— Не тяни, Китаец! — раздраженно сказала Алена. — Разливай. Жилы тянет, сил нет уже терпеть!

— А я говорил тебе, чтобы ты уменьшала дозу. — Алик вдруг стал серьёзным. — Мы сюда зачем приехали? Чтобы лечиться. Не помнишь, что ли, как ты в дверь долбилась, просила помочь, плакала?