Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой (СИ) - Солейн Анна - Страница 7

— И я…

Раздался двойной грустный вздох.

— Ты можешь поблагодарить меня поцелуем, — поиграл бровями Томас и снова приблизился ко мне.

И тут я не выдержала.

Подняла руки и со всей дури метнула в играющий за спиной Томаса оркестр молнию. Контрабас разлетелся на щепки, обиженно взвизгнув напоследок струнами.

Оркестр проложил играть, но, должно быть, от соприкосновения со стихией огня, в настройках заклинания что-то сбилось, и мелодия звучала вкривь и вкось.

— Ты что творишь? — возмутился Томас.

— Следующая полетит в тебя, — пригрозила я. — Если ты сейчас же не уберешь свой ключ.

— Но… Ты что, не рада? — на лице Томаса отразилось недоумение. — Ты не поняла, что я тебе предлагаю? Глупенькая Унни, сейчас я тебе все объясню. Ты ведь любишь меня, верно?

— Нет!

— Достаточно, — прозвучал холодный голос, и вдруг из класса исчезли и оркестр, и цветы, и обломки контрабаса.

Воцарилась блаженная — и настораживающая — тишина.

Обернувшись, я нос к носу столкнулась с ректором. Нос к груди, если быть точной. Мгновенно нахлынули воспоминания о том, как я сдавала вступительный экзамен, как все внутри трепетало. Глупо.

Остальные адепты успели расступиться и уже рассаживались по местам.

— Адептка Танг, — произнес ректор медленно. — Что будет, если использовать заклинания, основанные на стихии огня, в незащищенных помещениях?

— Может возникнуть пожар. Сэр, — выдавила я.

— Верно, адептка Танг, — обманчиво мягко проговорил он. — Так скажите мне на милость, каким местом вы думали, запуская молнию в классе метаморфоз?

— Я… прошу прощения, сэр.

— Что мне толку от вашего прощения? Садитесь, — ректор, о ужас, указал на парту, стоящую прямо рядом с преподавательским столом. — Морвель сядет рядом. Его успехи в прошлом семестре так же плачевны, как и ваши. Можно предположить, что у вас один мозг на двоих. Впрочем, ничего удивительного, учитывая отношения, которые вас… связывают.

Ректор ухмыльнулся, и я вдруг почувствовала такую злость, какую никогда в жизни не чувствовала. Почему этот мужчина постоянно меня обижает и унижает? То, что он ректор и аристократ не дает ему право вести себя… вот так!

— Адептка Танг, я неясно выразился? — спросил он, подойдя к преподавательскому столу и оборачиваясь к аудитории. — Профессор Хейдар любезно согласилась уступить мне время своей лекции на сегодня.

— А метаморфозы у нас когда будут? — спросил кто-то с задней парты.

— Последним занятием, — откликнулся ректор, жестом руки создавая зеленое облако — демонстрационный образец. — У меня нет возможности перекроить расписание под вас. Еще вопросы? — Он обвел взглядом аудиторию. — Танг, Морвель — мне долго ждать?

Я медленно, как будто во сне, подошла к первой парте и опустила на нее холщовую сумку. Ладно. В конце концов, это всего лишь занятие. Не сомневаюсь, что я не одна тут плохо подготовилась к паре.

Проклятья были одним из самых сложных предметов. Они требовали точности, кристального знания теории и умения владеть контролируемой и стихийной магией одинаково хорошо. На всем потоке едва ли сыскался бы десяток человек, кто в самом деле справлялся с предметом, из них только один или два собирались связать с ними будущую карьеру. Профессор Бутби отлично это понимал и ничего сверхъестественного от нас не требовал — знания теории было достаточно, по крайней мере, на первом курсе.

— Кто мне скажет, чем проклятья отличаются от заклинаний? — раздался холодный голос Стортона. — Ну что? Никто?

Я вытащила из сумки учебник и досадливо закусила губу. Это же надо забыть перо! Нет, оно должно где-то быть — иначе как я законспектирую лекцию ректора Стортона? Нужно быть очень, очень внимательной, чтобы его не разозлить.

— Кто-нибудь мне ответит? Никто?

Повисла тишина, смолкли даже шепотки, без которых обычно не проходила ни одна лекция. Томас Морвель, сидящий рядом, толкнул меня локтем и сделал страшные глаза.

Подняв взгляд, я заглянула прямо в синие глаза ректора Стортона. Светилось в них такое неодобрение, что это было почти осязаемо.

Да что ему надо от меня?

— Адептка Танг, — ласково начал он, и от этого тона по моей спине пробежали мурашки, — не уделите мне минуту вашего внимания?

— Я… Да знаете… — Тише, Унни, ты же помнишь, что это тот человек, который может тебя исключить? И пойдешь ты с котомкой просить милостыню, потому что в деревню вернуться будет невозможно. — Я прошу прощения, ректор Стортон, — проговорила я.

— Опять вы извиняетесь, — сморщился он. — В чем разница между проклятиями и обычными заклинаниями?

Я заморгала, глядя на клубящееся рядом с ним зеленое облако. Заклинания и проклятья были разными предметами, мне и в голову до сих пор не приходило их сравнивать.

— Ни в чем.

— Вот как, — поднял брови Стортон. — Это все, что вы можете сказать, отучившись в академии целый семестр? Даже то, что проклятья выведены в отдельную дисциплину, не натолкнуло вас на мысль об их отличности?

— Я… — Я опустила глаза, понимая, что не могу произнести ни слова.

Повисла гнетущая тишина. Вперившись в парту, я ждала немедленного отчисления и чувствовала, как горят щеки.

На самом деле разницы я в самом деле не видела, проклятья отличались от других заклинаний формой и содержанием, но точно так же форма и содержание заклинания для вызова дождя отличались, например, от формы и содержания заклинания для распугивания мошкары. Просто проклятья были, ну… проклятиями. Они были направлены на то, чтобы причинить кому-то страдания, потому я не хотела иметь с ними никаких дел.

— Слабо, адептка Танг. Я понимаю, что вы здесь для того, чтобы удачно выйти замуж, но поверьте, ум привлекателен. На моем занятии прошу вас сымитировать его наличие, — заявил ректор. — Итак, проклятья являются видом заклинаний. От других заклинаний их отличает особая форма и, разумеется, содержание…

Я же знала это!

Унни, возьми себя в руки!

Я приложила ладони к щекам и вздохнула, пытаясь не упустить ни одного слова Стортона. Достала из сумки свитки для записи и обернулась к Морвелю.

— У тебя есть второе перо?

Морвель вперил в меня возмущенный взгляд карих глаз. Его темные волосы, обычно лежащие идеальными аристократическими завитками, растрепались.

— Ты издеваешься, Танг? Ты опозорила меня при всех!

— Я? — у меня чуть дар речи не пропал от возмущения. — Это ты меня опозорил! Ты выставил меня… содержанкой!

— А что вы этом такого? — моргнул он и умудрился воскликнуть шепотом: — Я заказал для тебя оркестр!

Он серьезно⁈

— Так что, Танг? — поиграл бровями Томас и зашептал, склонившись к моему уху: — Я понимаю, что ты не поверила сначала своему счастью, но теперь-то? Возьмешь ключ?

— Нет! — отрезала я. — Я не возьму у тебя ключ и встречаться с тобой тоже не буду! Я отучусь в академии и стану учительницей в родной деревне, и ты, избалованный и капризный Томас Морвель, не сможешь мне помешать! И испортить мою репутацию тебе не удастся!

— Ты шутишь? — открыл рот он. — Ты же понимаешь, Танг, что лучше шанса, чем я, тебе в жизни не представится? Ты в самом деле собираешься вернуться в свою дыру и возиться с детьми вместо того, чтобы ходить по столичным балам, носить лучше платья и быть со мной? Ты ни в чем не будешь знать отказа, Танг. И в постели со мной тебе понравится.

— Даже вслух такого не говори! Ни за что, — отрезала я, свирепо глядя на него. Может, хоть сейчас до него дойдет? — Не вздумай мне помешать.

К этому моменту ректор Стортон закончил рассказывать теорию и вдруг огорошил нас коротким:

— Сегодня займемся практикой.

Что? Практикой? Он с ума сошел? Адепты загудели, как растревоженный улей. Мы никогда не занимались практикой на проклятьях, это было просто опасно.

Чувствуя, как от раздражения трясутся руки, я перекинула волосы на плечо и принялась заплетать их в косу: на практических занятиях они всегда мешались, а просто так собирать я их не любила — голова болела даже от самых легких заколок.