Титан империи 8 (СИ) - Артемов Александр Александрович - Страница 31

— Обязательно, — сказала Амальгама, вставая рядом.

Светлана перевела глаза с моего лица на лицо нексонианки. В них снова просыпался дикий страх.

— Только мне понадобятся нексоридовые спицы…

— Нет, нам хватит и имеющихся инструментов, — сказал я и начал медленно погружать пальцы в голову Герасимовой. — А ты помоги мне на поворотах…

— Что они там делают⁈ — причитала Даша, пока они с Колей подкрадывались к избе. — Тишина, словно сквозь землю провалились!

Кречетов-младший пожал плечами и подбежал к стене. Окошки теперь разбиты вдребезги, и разглядеть происходящее внутри было проще простого. Только взберись на завалинку и подними голову.

С тех пор, как вороны угомонились и залетели под крышу, прошло уже четверть часа. Костоправ смирно сидел на лавочке, покуривал трубку и, поглаживая Джека, ухмылялся. Охранники вернулись в машину. Одни дети не находили себе места.

Взрослые упорно молчали, и вскоре сгорающие от любопытства дети сами направились разведывать обстановку.

Коля прислушался, а затем, крепко встав на завалинке, посмотрел в разбитое окошко.

— Ну что? Видишь что-нибудь⁈ — запыхтела Даша, пытаясь оттолкнуть его.

— Вроде нет… Нет, нико…

И вдруг они услышали вздох, а затем стон. Вжавшись в раму, дети задержали дыхание.

Что-то заскрипело. Кажется, тяжело дышали.

— Кажется, это Виолетта⁈ Ей плохо? — прошептала Даша. — Дай посмотреть! Что он с ней там делает?

— Не знаю, отсюда не видно, — покачал головой Коля, и, спрыгнув на землю, они побежали к соседнему окну.

До него оставалась пара шагов, и тут перед ними встал улыбающийся Костоправ.

А из окошка за его спиной раздался вскрик.

— Что он с ней творит, этот дядя⁈ — запричитала Даша, пытаясь обойти лесника сбоку. — Нужно помочь! Она ранена?

— Не нужно! — хохотнул Костоправ, и схватил обоих детишек за плечи. — Пойдемте, не будем им мешать…

— Но что они там делают⁈

— Думаю, ничего дурного…

— Если вы срочно не отведете меня к внуку, я тут камня на камне не оставлю! — заливалась бабушка из коридора, и с каждой секундой ее голос раздавался все ближе.

Ее пытались успокоить, но ситуация накалялась все больше. Коля Болконский уже раздумывал, вскочить с кровати и сигануть в окошко. Под ним как раз стояла мусорка, доверху забитая коробками.

Дожили! — вжал Коля голову в подушку. Стал героем Омска, потерял руку, пытаясь спасти товарища, а тень бабушки все еще вызывает оторопь… Вчера она от него буквально не отлипала, и едва ее выпроводили, как Коля попросил перевести его в другую палату, а бабушке сказать, что ему требуется полный покой. Не вышло, и она разошлась еще сильнее.

Нет, так дальше продолжаться не может! Если бабуля снова ворвется в палату и начнет командовать, он даст ей решительный от ворот поворот. Раз на званом вечере удалось пойти против, то и теперь нужно сказать ей решительное: «нет!»

Скрипнула дверь, Коля напрягся.

— Живой? — и в палату заглянула Варвара.

Фух, пронесло…

Девушка аккуратно перешагнула порог, закрыла дверь и прижалась к ней спиной.

— Ее взяла на себя Лидия Михайловна, — сказала она, вымученно улыбнувшись. — Одно из двух — либо они будут сражаться на мечах, либо Боярская уломает Александру Федоровну хлебнуть ее вишневой настойки. Во втором случае мы отделаемся минимумом разрушений.

— Спасибо… — кивнул Коля. — Вы и так слишком много для меня сделали, Варвара.

— Пустяки! Это наша работа — бороться за каждого больного. Спасать от ран, болезней и от немного неадекватных родственников.

Коля хохотнул и посмотрел на часы. В это время всегда приходила Настя. Что-то она сегодня опаздывает…

Вдруг послышался стук со стороны окна, и Коля обернулся.

За стеклом сидела Маша и, расправив крылья, отчаянно махала им. В следующую секунду на подоконнике появилась еще одна пара рук, а за ними голова Жени Скалозубова. Следом показалась и Настя.

— Ой, мамочки, сейчас! — воскликнула Варя и побежала им помогать. — Я и забыла, что вам пришлось искать обходной путь!

Через минуту вся троица сидела на кровати Коли и весело болтала. Когда он узнал, что они вот-вот улетают, его настроение упало ниже плинтуса.

— Не вешай нос! — Женя положил руку ему на плечо. — Увидимся во Владимире! А там и в ГАРМе!

— Да куда мне? — фыркнул Коля, покосившись на свою правую руку, от которой осталась только половина предплечья. — Для меня дорога ликвидатора на ближайшие несколько месяцев закрыта. Пока найду донора… пока все приживется… Эх, буду сидеть в усадьбе и плевать в потолок. А с такой рожей…

Он тяжело вздохнул, вдруг вспомнив, что рука не единственная его проблема. Зеркала в палате убрали еще вчера. Смотреть на новое лицо было пыткой.

— … ты, наверное, найдешь себе другого, Насть, — пробормотал парень, но девушка тут же вспыхнула:

— Да как ты смеешь⁈ Я Саблина!

Она слегка шлепнула его ладонью по щеке и уткнула пальчик в грудь.

— А Саблины своих решений не меняют! Глупый!

И прежде чем Коля успел вымолвить хоть слово, она наклонилась и поцеловала его в губы.

— Выздоравливай, — шепнула она на ухо и погладила по голове. — Ты мне нужен весь…

— Хмм… весь… — горько ухмыльнулся Болконский-младший, но ему, как ни крути, стало куда лучше.

Они уже собрались уходить, и на прощание Женя протянул ему руку.

— Пока, друг. Скоро увидимся.

Глядя на его крепкую правую ладонь, Коля поморщился. Издевается, что ли?

— Давай-давай. Пусть у тебя осталась лишь половина руки, но пожать я ее пожму!

Коля фыркнул, но сунул ему культю. На, получай, коль так хо…

— Настя, закрой дверь, — бросил Скалозубов, сжимая его предплечье быстро теплеющими пальцами. — Варя подожди снаружи. И никого не пускай. Даже Боярскую. И, особенно, милую княгиню Болконскую.

Варя кивнула и упорхнула наружу.

Болконский-младший нервно заозирался. Почему? Зачем⁈

Настя с Машей напряглись, но в их глазах сверкнула сталь. Такой же взгляд был и у Жени.

— Кудряш, терпи.

— А? Что вы…

И тут его накрыла такая лютая боль, словно в изувеченную руку разом впилась сотня зубов.

Госпиталь мы растормошили изрядно. К счастью, Болконскую еще загодя увели подальше, и помешать нам она не могла.

С Кудряшом пришлось повозиться — не просто влить в него порядочно сил, но не отключиться самому и сделать так, чтобы мой пациент от боли не отбросил копыта. Наконец через десять минут мучений у Кудряша выросла вполне себе нормальная рука, и я смог ее крепко пожать.

— Видел бы ты свою рожу! — хмыкнул я, пока тяжело дышащий Болконский-младший с крайне обалдевшим видом рассматривал свежевыросшую розоватую конечность. — И, кстати, про рожу. Ее можно тоже поправить.

Я подмигнул Насте.

— Нет, и так сойдет, — покачал головой Кудряш. — Шрамы украшают мужчину. А тебе спасибо, Женя.

— Не кашляй, — кивнул я и, сделав шаг к двери, грохнулся в обморок.

Да, отращивать руки самому себе — дело плевое, а вот проделывать это с окружающими, да еще и без практики, жутко энергозатратно. Особенно после того, как ты вчера изрядно потратился на трюки с собственным телом, а еще битый час «правил» мозги барышне Герасимовой.

Зато теперь она сто пудов за нас, да и к тому же девушка изменилась так, что ее и родная мать не узнает. Гама обещала чуть-чуть «доработать ее напильником». Встретиться с нексонианкой и ее новой подручной мы условились уже в воздухе.

Поездку до дирижабля я толком не запомнил, и смог более менее очухаться уже под конец.

— Приехали… Вы точно уверены?.. — послышался голос Кости.

— Угу. Пошли уж. Другой дороги нет, — сказала Настя. Ее голос слегка дрожал.

— Мама… — пискнула Маша. — Они же нас затопчут! Женя, держись за меня!

Раскрылась дверь машины, и я, щурясь от яркого солнца, выбрался наружу. Башка еще трещала, кто-то что-то кричал, но я едва понимал, где мы. Главное сейчас — кровь из носу добраться до дирижабля. Пусть это мой родовой транспорт, но очень не хочется заставлять людей ждать.