Клан Борзых: Приёмыш - Шаман Иван - Страница 19

– И часто у вас такое? – спросил я, показав фото Даниле.

– При мне не было, – легко ответил парень. – Но, говорят, за всю историю десяток раз случалось, что выживали только те, кто оставался при дворе.

– Что? Это как? – нахмурившись, проговорил я, не понимая, как это возможно. – Придворные – это же едва ли один процент всего населения. Ну там князья, графья и прочие бароны. Как они умудрились так расплодиться?

– Ты о чём? А, опять Старые понятия! – поняв, о чём я, рассмеялся парень. – Смешно объяснять то, что у нас каждый ребёнок знает. Переодевайся, оставляй всё, что нужно в тумбочке и пойдём, я тебе двор покажу! С нашей башни его как раз видно хорошо. Иначе не поймёшь.

Спорить я не стал, благо мне как раз принесли целую кипу одежды разных размеров. Те, что подходили мне по ширине плеч и талии, приходилось подгибать, но ничего страшного. Нашлась даже похожая на джинсу, но помня, во что были одеты старейшины и верхушка клана, я подобрал себе похожую рубаху и куртку с расцветкой Борзых. Не хватало только эмблемы на груди, но её я тоже получил.

Как и ожидал, труднее всего пришлось с ботинками – все были слишком узкие. Данила, буркнув что-то про боровов, подошёл к стене и достал из ниши обыкновенную телефонную трубку с проводом. Я такую только в фильмах и видел, не застал уже. Хотя родители пользовались и рассказывали.

– Это Данила! Принесите в покои Игоря ботинки, что Медведевы дарили, – с хитрой улыбкой проговорил он. – Да, надо одну штуку попробовать. Спасибо!

– Медведевы?

– Один из шести великих родов. В совете на постоянной основе. Ты их должен был видеть во время связи из форта. Здоровые такие, лохматые! Ну в общем, увидишь во второй раз – точно поймёшь, – отмахнулся парень. – Отец рассказывал, что они как-то решили нас унизить, сделав подарок для Игоря. Так что…

В этот момент раздался глухой стук, и подошедший к двери парень принял пару кожаных ботинок. С первого взгляда стало понятно, что они высочайшего качества, хоть я и затруднялся точно назвать, из чьей кожи их сделали. Но только когда я закончил их шнуровать и прошёлся по комнате, понял насколько мне повезло.

– Идеально сидят, – кивнул я. – А зачем металлический набой?

– Чтобы случайно стопу не откромсали, – как нечто само собой разумеющееся ответил парень. – Ну всё, ты готов! Идём, покажу двор, пока не позвали.

– Постой, надо взять с собой предмет торга, – ответил я и, несколько поколебавшись, всё же сложил все пожитки кроме трофейной портупеи и обреза в тумбочку. Брать с собой точно опасней, а если не доверять тем, кто называет тебя побратимом, тогда проще из окна сразу выпрыгнуть. Хотя учитывая местные бойницы это тоже сделать проблематично.

– Решил взять старый рюкзак? Зачем? – нахмурившись, спросил Данила.

– Они его всё равно видели, хоть и не знают, что внутри. Менять его на ваши ранцы будет слишком подозрительно. А так, захотят отобрать – отберут, но ничего не получат, – пояснил я, после чего мы вышли в коридор. Благо идти было не далеко, до противоположного ряда окон, едва поднимающегося над стеной крепости.

– Вот он, великий императорский двор! – сказал Данила, махнув на расположившиеся за окном башни и строения между ними.

Шесть исполинских зубцов-небоскрёбов замерли на вершине каждой из граней возвышающегося в центре обелиска, на котором сияли непонятные письмена. Я даже не сразу сообразил, что между ними не ровная площадь, а сплошные крыши, исчезающие только в непосредственной близости от обелиска. Гигантское идущее по всей внутренней поверхности здание.

– Вижу, оценил, – хмыкнул Данила. – Здесь могут укрыться почти сто тысяч человек. На каждого по полтора метра в длину и пятьдесят сантиметров в ширину и высоту. Удобства есть только в башнях великих князей, но, когда стоит вопрос о выживании, приходится мириться со всем остальным. Говорят, пока императорский двор не построили, во время Великих Бедствий людям приходилось убегать на противоположную сторону и надеяться, что волны схлынут. Но до тех пор, пока обелиск стоит, часть человечества будет жить.

– Пока обелиск стоит… – ошарашенно проговорил я, глядя на теряющуюся в небесах конструкцию, явно неземного происхождения. – Кто его построил, интересно. Хотя к черту – он может быть разрушен?

– Ну, говорят, что в самые тёмные времена он становился куда ниже. Всего в километр высотой, – нехотя ответил парень и поёжился. – Тогда вокруг города оставалось не больше двадцати километров, границы куда уже и… но наши предки выжили! Это же важнее, верно?

– Конечно, – кивнул я, представляя как враги или стихии бьются о защитное поле обелиска, оно сжимается, и монумент начинает уменьшаться под напором пока совсем не исчезнет. Что будет тогда? Скорее всего, ничего хорошего. Но я не сомневался, что люди не сдадутся до самого конца. Я бы не сдался.

– Прекрасно выглядишь, как подобает истинному сыну рода Борзых, – окликнула меня Ольга, тоже сменившая походную одежду на парадную, но строгую форму. На её перевязи вновь висел меч, но теперь через плечо был перекинут автомат Калашникова, а на портупее появилось два подсумка с магазинами. – Идём! Нас уже заждались. Дела можем обсудить и по дороге.

– Совет предупреждён о сроке вашего появления, так что заждались нас разве что боровы у входа, – мрачно усмехнулся Владимир.

– Тем хуже для них. Проведите капитана охраны во внутренний двор. Доставлять лишнюю радость Секачовым и обходить квартал мы не станем, – вздёрнув носик, проговорила Ольга, и в её глазах я увидел злобную усмешку. Спустившись на лифте, мы вновь оказались в холле, но не стали выходить наружу, а свернули во внутренние коридоры, где нас и догнал представитель Волковых вместе с Данилой.

– Добро пожаловать в святая святых, императорский двор! – излишне торжественно проговорила Ольга, и стража распахнула перед нами двери, ведущие прямо под последней стеной. Хотя вернее было бы сказать, под последним укреплённым кварталом. прямо под последней стеной— Добро пожаловать в святая святых, императорский двор! – излишне торжественно проговорила Ольга, и стража распахнула перед нами двери, ведущие прямо под последней стеной. Хотя вернее было бы сказать, под последним укреплённым кварталом.

Тут не было видно неба, ни единого клочка, только бетонные перекрытия и узкий коридор, проводящий к золотому сиянию. Чем ближе мы подходили, тем отчётливей становилось ощущение давления, будто мы погружались под воду. Становилось тяжелее дышать и даже шагать, так что приходилось прилагать усилия, чтобы держать спину ровной, но, посмотрев на остальных, я лишь стал держаться прямее.

– Ему нужно получить благословение обелиска, – заметил Данила.

– Не раньше, чем совет примет своё решение, – возразил присмиревший, но держащийся рядом капитан стражников.

– Да, жрецы его просто так не допустят, – недовольно кивнул Владимир. – Не будем отвлекаться, у нас есть дело.

Последнее явно было сказано мне, ведь когда мы вышли из-под арки, я чуть не встал столбом. Обелиск, который и издали казался гигантским, теперь просто подавлял, хотя до него оставалось ещё несколько сотен метров. Издали я видел его грани и письмена на них, но даже не мог представить, какие они огромные.

Вот только даже это было не главным – письмена постоянно менялись, золотые, зелёные и красные закорючки словно играли, не позволяя уловить смысл, но при этом являясь подсознательно знакомыми. Я мог бы поспорить, что видел нечто подобное, и в то же время был уверен, что никогда не встречал ничего похожего.

Словно кто-то смешал все языки мира и сделал из них свои собственные буквы, иероглифы и, кажется, даже смайлы. Но уловить смысл посланий у меня никак не получалось. Да уж, тут лучшие лингвисты и знатоки мёртвых языков не справятся, так быстро всё меняется. Хотя говорили же, что есть жрецы, иногда понимающие смысл.

Я так увлёкся рассматриванием инопланетного, необъяснимого обелиска, что не заметил, когда мы подошли к знакомым красным стенам. Похоже, правители империи, состоящей из единственного города, решили не изменять себе. Почётный караул из уже знакомых впечатляющих рыцарей стоял у врат, а вот обычных людей не наблюдалось.