Металлист. Назад в СССР (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 16

— Считай, что нет, — сказал я.

— Ладно, Таранов, к нам, — приказала Кристина Полянская.

Настя Дедова, как последняя оставшаяся, отправилась в команду к Горохову.

Как настоящий джентльмен, Дима уступил город Полянской, отправившись с командой в поле. И по свистку физрука игра началась.

Играли тоже без особого рвения, обе команды. Особенно наша, в городе. Мы стояли, ожидая своей очереди ударить по мячу, и просто общались, пока Горохов сотоварищи носились по полю. Варя скромно встала в дальнем уголке и терпеливо ждала конца урока.

Наконец, настала моя очередь взять биту.

— По мячику не промажь, Санёк, — насмешливо произнёс Вова Мирецкий.

Водился, похоже, за Тарановым такой грешок.

— В следующий раз берите баскетбольный, — сказал я, прокручивая плоскую биту в руках.

Я приготовился, замахнулся. Вова бросил мячик, и я изо всех сил лупанул по нему. Мяч полетел через всё поле, а я, не сразу опомнившись, бросил биту и побежал. Прямо как Форрест Гамп, изо всех сил.

Таранов и впрямь был слабаком. Лёгкие сразу же начали гореть, должную скорость никак не удавалось набрать, хотя я бежал со всех ног, выкладываясь на максимум. Пока команда Горохова искала улетевший мячик, я добежал до черты, оббежал вокруг Вари и рванул обратно к городу.

Мяч наконец нашёлся, Юмашев отдал длинный пас через всё поле, чтобы меня могли выбить. На его беду, пас он отдавал девочке-бурундучку, Насте Пономарёвой, и без очков, которые она перед уроком бережно сняла, мяч она просто не заметила. Я успешно вернулся к городу.

— Молодец, — сдержанно похвалила Полянская.

— Тебе там в больнице что, батарейки поменяли? — пошутил Серёга Ким.

Да, почти угадал.

— Ага, — выдавил я, пытаясь отдышаться после резкого спринта.

Сорок пять минут урока пролетели одним махом, и наша команда выиграла с разгромным счётом 15:13.

После звонка, распаренные, потные, горячие, мы отправились по раздевалкам. И какой… Завуч придумал вообще ставить физкультуру в середине дня? Ладно в моём времени можно было принести с собой дезодорант, но здесь… Я попытался было выйти к умывальникам с голым торсом, чтобы хоть немного привести себя в порядок, но тут же получил замечание за неподобающий вид и был отправлен обратно в раздевалку. Хорошо, будем вонять.

На меня после этой пробежки словно бы поглядывали немного иначе. Будто Саша Таранов заработал пригоршню уважения, которого ему так не хватало.

— Тебе и впрямь в больничке-то мозги на место поставили, — пошутил Канат в раздевалке.

— Жаль, поздновато, — поддакнул ему Лёха Власьев.

Я не обижался, понимая, что предыдущий хозяин этого тела сам виноват. Сам делал всё, чтобы испортить отношения с окружающими. Мне оставалось только потихоньку всё исправлять, чем я и занимался.

Когда уроки наконец закончились, мы с Варей снова отправились прямиком к учительской. Любовь Георгиевна ждала нас там.

— Ребята! Наконец-то! — воскликнула она.

От былой неуверенности не осталось и следа, Любочка, похоже, успела пообщаться с коллегами на эту тему. Бьюсь об заклад, ей ещё и доплата какая-нибудь капать начнёт за внеклассную работу. Кругом одни плюсы.

— Ключ я взяла, он всего один, — сказала Любочка. — Терять его нельзя.

Да-да, один. Конечно.

— Пойдёмте? — спросила Варя.

Мы втроём отправились в актовый зал. В заветную каморку. Любочка гордо шла впереди, цокая каблучками по паркету, а я шёл последним, любуясь открывшимся зрелищем.

Открывать каморку она тоже решила сама. Правда, получилось не сразу, она долго ковырялась в замке и толкала дверь плечом.

— Надо на ключ нажать немножко, Любовь Георгиевна, — подсказала Варя.

— Да-да, сейчас, — отозвалась географичка.

Наконец, Сезам открылся, пещера Али-Бабы вновь распахнула свои двери, и мы прошли друг за другом в тесную каморку, заваленную хламом и заросшую толстым слоем пыли.

— Да уж, — протянула Любочка, явно заглянувшая сюда впервые. — Теперь я уже не так уверена.

— Да вы не переживайте, — сказал я. — Нет таких крепостей…

— Это верно! — воскликнула она. — Но работы здесь… Мама не горюй. Не знаю даже, успеете ли вы к ноябрю.

— Успеем, — заверил я. — Надо только ревизию провести. Инвентаризацию. Посмотреть, что мы тут вообще имеем.

С гитарой понятно, тут был «Урал», с которым я уже близко пообщался. А вот всё остальное… Ладно, ещё клавиши тут должны быть, раз уж Варя играла на них в прошлом составе ансамбля. Но кроме клавиш и гитары, обязательно нужна ритм-секция, то есть, барабаны и бас.

Нужен усилитель, нужен микшерный пульт, колонки, микрофоны. Гитарный усилитель нужен, хотя бы занюханный комбик ватт на десять, педали эффектов, и многое-многое другое. Дефицит-с.

Даже струны так просто не купить. Особенно на бас-гитару, если она тут вообще есть. Медиаторы, скорее всего, и вовсе придётся делать самому.

— Значит, будем проводить. Но сперва, я думаю, надо убраться тут. Пыльно слишком, — Любочка примерила на себя роль руководителя и пыталась теперь руководить. — Варя, дуй за ведром и тряпкой. Саша, разбирай эти завалы. А я…

— А вы, Любовь Георгиевна, будете нас подбадривать и поддерживать, — сказал я. — Своим приятным обществом.

— Скажешь тоже… — хихикнула Любочка.

— Сейчас я, быстро, — Варя выскользнула за дверь, оставляя меня с географичкой наедине. А я и не против.

Я же принялся разгребать весь хлам, накопленный за пару лет. Казалось, сюда, в эту каморку, как на балкон, выкидывали то, что жалко выкинуть на помойку. С этой стороны завхоз, конечно, показал себя рачительным хозяином, но гораздо лучше было бы, если бы он выбрал себе другое помещение. Чувствую, мы здесь надолго. И эта уборка — далеко не последняя.

На мусорку, что находилась возле школьной котельной, ходил раз восемь, не меньше. Всяческого хлама набралось не просто много, а очень много, и если сначала я откладывал в сторонку то, что потенциально могло бы пригодиться, то потом практически перестал это делать.

Зато среди всех этих завалов обнаружились ещё инструменты.

Бас-гитара «Крунк-75» за авторством сумрачных армянских гениев. Четвёртая струна отсутствовала, гриф пошёл винтом, ремня тоже не было, но это самая меньшая из проблем этой басухи. Это… Поделие ереванской фабрики музыкальных инструментов было совершенно неиграбельно, и вряд ли какой-то мастер сумеет её привести в порядок.

Нашлась ещё красная свердловская «Тоника», выглядящая как топор. На такой играл Трубадур в мультике про бременских музыкантов. В жизни, однако, эта «Тоника» оказалась полнейшими дровами. Толстенный гриф, уродливая башка, закисшие и поржавевшие колки от акустики. Но эта гитара хотя бы подлежала ремонту и апгрейду, из неё ещё может получиться играбельный инструмент.

Ну и ещё один «Урал-650», на этот раз чёрная с красивым изумрудным пикгардом, но без струн и нескольких кнопок. Его я приметил сразу. Самое главное, гриф был ровным, а всё остальное легко поправимо.

Барабаны… Вот с ними беда. Бас-барабан ещё ладно, пусть и педаль к нему оказалась максимально разболтана и всё безбожно люфтило, а вот малому барабану от жизни досталось по полной программе. Подструнник отсутствовал, верхний пластик пробит. Пионерия, блин. На напольном томе пластик хотя бы просто был растянут. Железо к барабанам, слава Богу, нашлось отдельно, в коробочке, тарелки из непонятного сплава, верхний и нижний хет, крэш и райд оказались даже без трещин. Разве что крэш с одной стороны был аккуратно обрезан ножницами по металлу и зашлифован.

И, конечно, ионика. Синтезатор «Юность-75», пожилой с виду, но достаточно хорошо сохранившийся. На нём даже вездесущей пыли не было, Варя о своём инструменте заботилась.

На все инструменты белой краской нанесены были инвентарные номера, ладно хоть не на лицевой стороне. Всё учтено, всё на балансе школы. А вот на единственной педали эффектов ЭФФЕКТ ВАУ-ВАУ инвентарника не имелось, и я крайне удивился, что её за эти годы не спёрли пионеры. В жизни такой педали не видел, смесь одновременно квакушки и фузза, выполненная в кондовом советском стиле, из чёрного пластика. Из такого же делали телефонные аппараты.