Бубен Костяного принца - Парсиев Дмитрий - Страница 2

Под усиленным конвоем их провели по городу, размером и богатством, не уступающему самому Ойсбургу. Здесь вдоль улиц росли невиданные деревья, пели птицы диковинными голосами, совсем по-другому пахло, люди были одеты иначе. При других обстоятельствах парни, наверное, ходили бы с открытыми ртами… итогом их привели в сам дворец, изумляющий, и даже подавляющий своей красотой.

В огромном богато украшенном зале, где от потолка отражалось эхо, их грубо уронили на колени, заставив склониться перед троном, на котором восседал, по благоговейному молчанию всех присутствующих догадаться было нетрудно, сам Азум-хан.

– Я хочу посмотреть их левые руки, – хан первым нарушил затянувшееся молчание.

Увидев, с каким решительным видом к ним направились несколько воинов, Вася изрядно струхнул, подумав, что им прямо вот так и отрубят руки, чтобы показать их хану. С перепугу он забыл, что послужная дорожка с отрубленной руки пропадет. Их подхватили под руки и волоком подтащили ближе к трону, заставив вытянуть левые руки перед собой.

– Любопытно, – сообщил хан после недолгого изучения, – Победа над тяжелой конницей в первом же бою. Затем первыми ворвались в осажденную крепость. Так, а это что за знак? «Рука хватает стрелу»… эй, десятник, поясни мне.

Получив тупым концом копья под ребро, Вася сообразил, что хан удостоил вопросом именно его. Скрывать свои похождения он смысла не видел и пересказал их хану, начиная с того мига, как они взяли в плен дайкара, разве что об Ольхе не обмолвился ни словом.

– Он не врет, мой хан, – подал голос, стоящий у трона мога. Во время рассказа он держал нацеленную на Васю крупную нифриловую монету.

– Без твоей могии вижу, что не врет, – проворчал хан и перевел тяжелый взгляд на змеиного полковника Такамона, – Ну и зачем ты их сюда притащил?

– Мятеж, убийство подданных и захват собственности хана, – по-военному четко доложил полковник.

– А еще они разбили твой полк… – дополнил хан «список злодеяний» и недобро улыбнулся. Впрочем, смотрел он при этом не на парней, а на самого Такамона.

– Готов ответить, – голос Такамона не дрогнул.

– Ответишь… ответишь… – как-то с ленцой неопределенно пообещал хан, – А с ними-то мне что делать?

– Заслуживают публичной казни.

– Вот прямо даже публичной? – наигранно восхитился хан, – Чтобы весь континент узнал о том, как толпа лесных гоблинов под предводительством десятника первого года службы в пух и перья разбила отборный полк моей личной гвардии?

Хан дальше сдерживаться не пожелал:

– Ты в своем уме? – взорвался он, – Я еще умалчиваю, что за этих бойцов меня лично… ты слышишь, полковник, лично!.. просил князь Верес.

– Тем больше причин от них избавиться, – полковник Такамон славился своим упрямством, но перечить хану было перебором даже для него.

Однако гневливый хан к всеобщему удивлению только усмехнулся.

– В тебе говорит уязвленная гордость, – с укоризной, но уже спокойно и даже как-то устало заключил он, – На время расследования будешь находиться под домашним арестом. Сдай оружие и проваливай, пока я не передумал.

Не теряя достоинства, полковник глубоко поклонился и передал свой меч, стоящему рядом ротному атману. До тех пор пока не смолкло эхо его каблуков, в огромном зале царила гнетущая тишина.

– Теперь, что касается вас, – хан, не скрывая брезгливого выражения на холеном лице оглядел пленников, – За предотвращение преступлений против мирного населения со стороны утративших разум и воинскую дисциплину Красных Собак объявляю устную благодарность и…

После этого «и», казалось, даже поддерживающие свод колонны обратились в слух.

– …и дарую вам право на испоселение в одной из моих южных провинций, – зловещая ухмылка хана не заставила парней усомниться, что «подарочек» он вручил с двойным дном. Даже ладошки потер удовлетворенно, а затем бросил кому-то из своей свиты, – Озаботьтесь этим.

– Будет исполнено, хан, – получивший указание придворный чиновник намерения своего хана истолковал правильно и злорадно поглядел на пленников, – Засуну их в самое гнилое болото с диким зверьем. Клянусь жизнью, про этих «поселенцев» вы больше никогда не услышите.

– Ффууф. Здесь как в парилке.

– Акима, не начинай.

– Да молчу я, молчу.

Пока конвоиры, пересчитывая по головам, передавали дочерна загорелой охране с «рук на руки» отряд приведенных поселенцев, парни потихоньку осматривались. В дороге они успели порасспросить более осведомленных товарищей по несчастью и уже знали, что их пригнали на заготовку тростника. На заболоченных берегах тропической реки он растет особенно обильно, создавая основу кормовой базы для многообразной живности. И если даже не брать в расчет такой малости как передающих заразу москитов, ядовитых пауков, лягушек и змей, вершину пищевой цепи здесь уверенно удерживают аллигаторы в воде и кугуары на суше, от чьих зубов и когтей гибнет наибольшее количество поселенцев.

Новичков завели на большую до красной глины вытоптанную поляну, окруженную корявыми бараками, крытыми пожухлыми пальмовыми листьями. Единственным украшением поляны была виселица. Опираясь плечом на одну из ее опор, их поджидал человек, постукивая тяжелой плетью по голенищу высокого сапога.

– Добро пожаловать в вольное поселение, – радушно произнес он. Загорелая охрана расценила эти слова как шутку и загоготала. Однако человек с плетью остался серьезен, желая и дальше разыгрывать представление, – Все вы имеете провинности, за которые вас следовало бы вздернуть на ближайшем суку. Но наш милостивый хан дал вам возможность исправить ваши грехи и начать новую добродетельную жизнь, наполненную созидательным трудом, – человек с плетью снял с головы широкополую шляпу, прижав ее к груди, и поднял взгляд в небо, будто воздавая хвалу милостивому и заботливому богу, после чего картинно вздохнул, – Жаль только, эта жизнь окажется недолгой.

Охранники заулюлюкали, подняв нестерпимый шум. Видать, на развлечения их быт богат не был, а потому представление имело большой успех. Когда они успокоились, человек снова заговорил. И на этот раз его голос был холодным и жестким голосом убийцы:

– Солнце еще высоко. Если хотите сегодня пожрать, успевайте сдать вашу меру. Скорее всего вы сдохнете раньше, чем запомните мое имя, но как «добрый» хозяин я все-таки представлюсь: меня зовут Оззи. Ну, чего встали? Вперед, уроды.

Снова защелкали плети, и Вася вспомнил невольно, как полгода назад так же плетьми их подгоняли Лисы, – «надо же, всего несколько месяцев назад это было, – удивился он, – а кажется, что прошли годы». Их пригнали к реке, где уже стояли шестеро бригадиров, не тратя времени, они стали разбирать прибывших по своим бригадам. Один из них, самый смуглый и злобный на вид, громко требовал у охраны вдвое больше людей.

– Что ты на меня орешь, Кабарра? – возмутился один из охранников, – Я что ли виноват, что у тебя за прошлый месяц пол отряда сдохло?

Бригадир Кабарра ругался, сплевывая под ноги, и возмущался, что ему подсунули самый опасный участок. Охранник морщился, пожимал плечами и предлагал Кабарре идти к Оззи и добиваться справедливости у него. Ни к какому Оззи Кабарра само собой идти не собирался. Он был человеком злобным и недалеким, но не настолько глупым, чтобы не понимать, жаловаться хозяину – себе дороже. Итогом перебранки стало лишь одно, поселенцы ее прекрасно слышали и ринулись пристраиваться к другим бригадирам, лишь бы не попасть к Кабарре. Вася переглянулся с Макаром и Акимом.

– Нам сейчас важнее, чтоб по разным отрядам не раскидали, – тихо проговорил Аким, – Вам это ничего не напоминает?

– Напоминает, – усмехнулся Макар, – Только Кабарра – не сотник Куч, и устава эти люди точно не читали.

Они друг друга прекрасно поняли, и не раздумывая, подошли к Кабарре, бригадир посмотрел на них с подозрением:

– Хотите побыстрее сдохнуть?

– Все равно ты себе отберешь сколько надо, – ответил за всех Аким, – А так уж не придется бегать от одного бригадира к другому.