Таноя - Соболянская Елизавета - Страница 2

– Нет!

Толпа новобрачных и гостей ахнула, а Таноя повторила:

– Нет! Бустар обещал мне стать моим мужем! Клялся перед духами Белого камня, что назовет женой и введет в свой шатер.

Тут охнули даже старейшины. Все орки знали – шутки с духами Белого камня плохи. Если уж решился произнести клятву возле него – умри, но выполни!

Бустар побледнел, но держался:

– Неправда! – воскликнул он. – Ты заставила меня поклясться! Ты меня обманула! Принудила!

Таноя, все еще прямая и натянутая, как тетива любимого лука, громко хмыкнула:

– Старейшина, я слабая женщина! Моя рука в два раза меньше руки этого воина. Как могла я его заставить принести клятву?

– Ты его запутала! – завизжала Лиена, чувствуя, что желанный приз ускользает из ее рук. – Ты его обольстила, обманула!

Таноя, продолжая стискивать одной рукой пряжку, вторую протянула шаману:

– Говорящий, – попросила она его, – спроси духов, принуждала ли я Бустара к браку? Обольщала ли я его? Отдала ли я ему невинность ради клятвы на крови?

Шаман, скрытый пугающей маской, протянул руку к немного дрожащей руке внезапно осмелевшей девицы, чиркнул по ее пальцу острым кинжалом, собрал его кончиком пару капель крови и стряхнул в костер. Подождал, вслушиваясь в ответы, и возвестил:

– Девица невинна, ничем не угрожала, не обманывала, даже не просила взять ее в жены! А вот эта…

Пугающая маска с кровавым ртом повернулась к Лиене, и шаман угрожающе прогудел:

– Руку!

В кругу костров отказать говорящему с духами орчанка не имела права. Лиена нехотя протянула ладонь. Ее кровь так же упала в огонь, и маска шамана загудела. Не сразу орки поняли, что так звучит его смех:

– А вот эта девица уже давно не девица. Она обманула Бустара. Уверила, что клятвы ничего не стоят. Нацепила запрещенный амулет и затуманила ему разум! – с этими словами шаман сдернул что-то с шеи Лиены, и огромный зеленокожий орк, до того приобнимавший «невесту», попятился, разглядывая ее, словно незнакомку.

Орки зашумели, вокруг Лиены и Бустара моментально образовалось свободное пространство. А шаман показал всем сорванный с шеи орчанки амулет и быстро спрятал его в поясную сумку, буркнув:

– Духи сердятся за такое!

Костры догорали, ночь подкатывала к середине, а старейшины все совещались. Наконец снова встал самый молодой и объявил:

– Лиена, как обманщица, применившая незаконную магию, на год отправляется на работы в соляные пещеры! Через год шаман поговорит с ее душой и решит, искупила ли она свою вину. Бустар, как нарушивший клятвы и недостойно поступивший с Таноей, должен будет во искупление своей вины проползти на коленях с ремнем на шее от стойбища до Белого камня и принести дары.

Старейшина хотел было уже сесть обратно, но тут зашумели родственники Танои, напоминая о том, что брак так и не был заключен. Негоже приличной девице выходить из круга незамужней.

Старейшина поморщился, склонился к остальным и через минуту выпрямился:

– Таноя, как пострадавшая, имеет право выбрать, за кого из двоих ей выходить замуж! – провозгласил он и с видимым облегчением плюхнулся на кошму.

Бустар приободрился, постарался задвинуть Кема широким плечом и глянул на бывшую невесту с прежним задором в глазах, уверенный в том, что орчанка немедля протянет ему руку. Его младший брат сник, но все равно поглядывал на молодую орчанку – женщины порой делают странные вещи, вдруг эта его пожалеет? Пусть она не так хороша, как Лиена, но молода, крепка и сможет много работать, согревая увечного по ночам!

Душа Танои заметалась, как птица. Вот он – шанс вернуть все как было! Стать женой Бустара, любить его, рожать детей, хлопотать у очага их общей юрты. Только вот пряжка все еще врезалась в ладонь, и, взглянув в глаза жениха, Таноя увидела в них не только привычную самоуверенность. Еще там был тщательно запрятан страх. И гнев. Ему ведь не простят оскорбление духов. Заставят ползти к Белому камню с ремнем на шее, приносить дары. Перед глазами мелькнула эта сцена, и Таноя как-то вдруг сразу поняла, что те дары будут принесены из ее приданого. Орки все обсудят не один раз и еще долго будут вспоминать у вечерних костров воина, едва не угодившего в лапы колдуньи. Пусть Таноя не виновата в грехе бывшей подруги и жениха, Бустар не простит ей унижения и начнет понемногу срывать свой потаенный страх на ней. Брань, шлепки, потом удары и наконец… Перед мысленным взором мелькнул зеленый кулак, и в глазах потемнело.

Сглотнув горькую слюну, девушка перевела глаза на Кема. Молодой орк смотрел на нее жадно. И в его взоре она тоже увидела будущее. Маленькая палатка, мозолистые руки – Кем же все равно остается младшим в семье, и его жена будет служить свекрови и старшим невесткам. Тяжелый гнев Бустара – за то, что выбрала не его. Частые роды, тычки от новых родичей, изнурительный труд, и однажды все это закончится холодными водами реки.

Крепче сжав пряжку, молодая орчанка выпрямилась, глянула на затухающие костры и сказала:

– Я не пойду замуж! – потом под недоверчивое гудение соплеменников Таноя вышла из круга костров.

– Ты не можешь меня бросить! – взревел дурниной Бустар, бросившись за ней.

Таноя не успела обернуться, как он схватил ее за косы и потянул за собой к огню.

– Ты станешь моей женой!

Этот рев словно разбудил толпу – поднялся крик. Родные Бустара возмущались поведением Танои. Ее родные тоже. Дети визжали от восторга, а старики глухо ворчали, но никто, никто не вступился за девушку!

Слезы выступили у молодой орчанки на глазах. Она держала косы руками, чтобы Бустар не оторвал ей волосы вместе с украшениями, однако, когда рычащий орк подтащил ее к брачному огню, Таноя не протянула руки к шаману, вместо этого она вцепилась рукой в свой пояс, а потом ладонь переползла на родовой кинжал. Короткий клинок использовался женщинами для разделки мелких зверей и птиц, для обработки шкур, нарезки корней и пряных трав. Им же перерезали пуповину новорожденному, срезали прядь волос для жертвенного костра или отпускали душу умирающего. Сейчас этот клинок уперся в шею здоровенному орку:

– Я сказала тебе, Бустар, что не стану твоей женой! Ничьей не стану! Ты клялся мне в любви, но не сдержал слова. Отдал брату, как ненужную вещь. Я лучше убью тебя в брачном круге, чем стану твоей женой! Отпусти!

Когда на коже выступила кровь, Бустар разжал пальцы. Тряхнув головой, орчанка глянула на притихшую родню:

– Я хотела быть хорошей дочерью, невестой, женой… Я соблюдала законы клана, много трудилась и всегда слушалась старших. Чем вы меня вознаградили? Унижением? Руганью? Недоверием? Я ухожу!

Таноя сказала это и на миг испугалась – как это она уйдет? Покинет круг костров и пограничных столбов, защищающих племя от злых духов? Уйдет в степь и сгинет где-нибудь на одинокой тропе? Но свободная от ножа рука легла на пряжку, и голос ее окреп:

– Я покидаю племя, которому не нужна, и пойду искать свой путь! Заберу лишь то, что сделала своими руками, и коня, которого вырастила сама! А ты, – она уставилась на Бустара, – не посмеешь идти за мной! Потому что духи, которых ты оскорбил, накажут тебя! Клятвопреступник!

Орк сник. Если бы ему удалось жениться на Таное, его наказание стало бы значительно меньше. А теперь!..

Резко развернувшись, девушка ушла из круга костров, и никто не посмел ее остановить.

Она дошла до палатки невесты и, не тронув подарки, скинула свадебный наряд, натянула штаны, жилет, собрала волосы в высокий хвост и стала собирать свои вещи в две сумы. Брала немного – оружие, запас еды, простую одежду, одеяло. В пути ей не понадобятся пестрые юбки и звонкие мониста.

Из темноты возникла бабуля Эгев:

– Собираешься? Соли побольше возьми. В городе она дорого стоит, продашь.

– В городе? – Таноя выпрямилась, оставив сумки на земле, укрытой войлоком.