Орленок (СИ) - Горъ Василий - Страница 59

Следующие несколько минут слышали только оглушительный хруст взламываемого наста да тихий свист ветра в кронах «приближающегося» леса. А потом сзади донесся недовольный клекот.

«Промахнулась…» — довольно подумал я. А через мгновение, услышав в клекоте новые «нотки», довольно добавил: — «…и спикировала во вьюгу без защиты, а это, должно быть, больно!»

Потом на половине двенадцатого туман сгустился в широченный ствол с корой, покрытой изморозью, и я принял вправо. После того, как вывалился за край активного навыка, подождал чуть приотставшую Ольгу и продолжил движение. Силуэт чего-то вроде росомахи, появившийся на половине второго, благоразумно обошел стороной, ибо рубиться со зверьем в непосредственной близости от заимки не собирался. Чуть позже, вломившись в относительно молодой ельник, дернулся, было, из-за стайки глухарей, из-за сильного мороза зарывшихся в сугроб и издалека выглядевших одним большим пятном, чем-то похожим на медведя. А когда выбрался на берег речки шириной, эдак, метров шесть-восемь, дал по тормозам из-за здоровенного лося, приперевшегося на водопой и пробившего копытом не такой уж и тоненький ледок.

Этого четвероногого танка тоже обошли. По очень большому кругу. А где-то минут через восемнадцать-двадцать, снова выбравшись к руслу той же речки, заметили искомую заимку. Вернее, мощный и довольно высокий забор из разномастных бревен с заостренными концами. Поэтому перепрыгнули через снежную целину и ускорились. Калитка, позволявшая спуститься к воде, оказалась незапертой, так что мы шустренько просочились во двор, оглядели «стандартный» комплекс построек, состоявший из двухэтажного особняка, бани, поленницы, туалета и колодца, обошли большой сруб по периметру и, оценив количество зияющих оконных проемов, без какого-либо внутреннего сопротивления вломились в маленький. Вернее, сначала закрыли калитку в заборе, а затем расчистили от снега узенькое крыльцо и с огромным трудом сдвинули в сторону массивный засов.

Оказавшись в сенях, вернули створку на место, задвинули внутренний засов, вошли в совсем небольшую комнату отдыха и радостно переглянулись: единственное окно этого сруба оказалось прикрыто мощными ставнями, все стекла в раме оказались целыми, а широченный деревянный стол и две резные лавки выглядели если не новыми, то ни разу не рассохшимися!

— Если стол переставить к стене, а лавки сдвинуть вместе и чем-нибудь сцепить, то получится неплохая полутораспальная кровать! — удовлетворенно заявила Ольга, скидывая рюкзак на пол. Потом унеслась в душевую, заглянула в парилку, прискакала обратно, влипла в мою тушку, обхватила за талию и уставилась в глаза:

— Не знаю, каким образом Вронские притащили сюда эти срубы, но души в эту заимку было вложено на порядок больше, чем в «Юдинскую».

Я согласно кивнул и задал первый жизненно важный вопрос:

— Купель рассохлась?

— Ага.

— Тогда достаем, разворачиваем и крепим полиэтиленовый «вкладыш». А потом я начну таскать воду и поленья, а ты займешься наведением уюта.

— Хочешь успеть обустроиться до того, как по нашим следам припрется еще какая-нибудь тварь?

— Угу.

— Тогда начинаем шевелиться… — деловито кивнула она и метнулась к своему рюкзаку…

«Вкладыш» оказался великоват, но я изначально брал его с запасом, так что нисколько не расстроился. Потом оглядел закуток, забитый поленьями до самого потолка, мысленно поблагодарил Вронских за добросовестность, затопил печь, заставил ее как следует раскочегариться, нашел в рюкзаке оба резиновых «ведра» и рванул к колодцу. Пока носился туда-обратно, наполняя вроде как небольшую, но все равно объемную купель, Кольцова отмыла и проветрила сруб, сдвинула вместе и намертво сцепила лавки, застелила получившуюся кровать спальниками, достала полотенца и сменное белье, накрыла на стол и так далее. После того, как со своими делами закончил и я, попросила проводить ее в туалет.

Когда мы вернулись обратно, она собственноручно заперла дверь, деловито забила колышек-распорку между створкой и засовом, затолкала меня в комнату и принялась раздевать:

— Откровенно говоря, я еле стою на ногах, а перед глазами продолжает мелькать снежная целина. С физической усталостью поможет самый обычный сон. А вот с моральной — навряд ли. Поэтому после бани и ужина выключи мне, пожалуйста, голову.

— Кажется, у нас гости… — криво усмехнулся я, заметив на краю досягаемости прозрения четыре слишком хорошо знакомые энергетические структуры.

— Плевать… — равнодушно отозвалась напарница. — Этот сруб волки не развалят, а значит, я буду отдаваться тебе с удвоенным энтузиазмом…

18 декабря 2512 по ЕГК.

…Если бы не запредельная усталость, то черта с два она бы отключилась даже после нескольких часов занятия любовью, так как, распробовав это дело, превратилась из искренне любящей в невероятно чувственную и абсолютно ненасытную особу, обожающую дарить мне еще и такое наслаждение. Но трое суток без сна и сотня с лишним километров, пройденных далеко не в самых комфортных условиях, срубили Ольгу после второго пика и в самый разгар сумасшедшей грызни, начавшейся снаружи.

Кто там грызся? В тот момент, когда Кольцова плавно отъехала в страну счастливых снов, четыре здоровенные змеюки с о-о-очень яркой энергетикой выносили в одну калитку волчью стаю из девяти голов. А серые хищники, не ожидавшие настолько теплого приема, но не собиравшиеся сдаваться, были против. Вот и… хм… «шумели».

Усталость плющила и меня. Но не настолько сильно, чтобы отключить голову. Поэтому я накрыл свою женщину «одеялом», тяпнул очередную дозу эрзац-коктейля, оделся, обулся, на всякий случай достал из рюкзака игольник, обвешался «баффами», спрятался под невидимостью, выскользнул на улицу, запрыгнул на крышу сруба, зарылся в снег и настроился на долгое ожидание. Как оказалось, зря: потеряв шестерых сородичей, вожак, наконец, допер, что охота пошла не по плану, и дал команду ретироваться. Не знаю, насколько далеко ушла эта троица «санитаров леса», но две победительницы, рванувшие, было, вдогонку, неспешно приползли обратно и… продемонстрировали ни разу не звериный интеллект: мелкая осталась на охране, а вторая — раза в полтора крупнее — составила компанию оголодавшим подругам, начавшим натягиваться на особо аппетитные тушки! Что, конечно же, расстроило. Но, скажем так, в плепорцию. Поэтому я поскучал еще минут тридцать. А после того, как все три постепенно сереющие волчьи энергетические структуры закончили «дергаться» и застыли в одном и том же положении относительно энергетических структур ужинавших пресмыкающихся, приподнялся над коньком крыши и раскидал сферы умиротворения.

Увидеть направление, с которого прилетели эти навыки воздуха, змеюки, конечно же, не смогли, поэтому «младшая», влив предельный объем Силы в марево, заметалась по округе и принялась шарашить Молниями чудовищной мощи во всех «перспективных направлениях», а «старшие», подняв защиту, сброшенную на время кормления, попытались отрыгнуть съеденные тушки. Ага, так им это и удалось. В смысле, быстро. Ведь волчьи трупы заглатывались со стороны голов, с большим трудом и о-о-очень долго, а значит, и вылезти должны были ни разу не мгновенно. Вот я со спокойной душой и перенес все внимание на буйствующую особь. И слава богу: «расстреляв» ночную тьму, но не обнаружив никаких признаков врага, она всадила по разряду в каждое из трех «не востребованных» тушек и шмальнула им же в еще более теплый, а значит, и ярко светящийся в инфракрасной части спектра объект — баню!

Позволять этой твари сжигать наше убежище в мои планы не входило, так что я сорвался в рывок, и, приземлившись неподалеку от калитки, сначала распахнул ее настежь, а затем активировал жар. Увы, выстрелить из «Вепря» не успел: змея шарахнула по новой цели через долю секунды после того, как я сместился за массивную стену. Да так, что я чуть не ослеп от яркости вспышки и четыре первых перемещения по внешнему периметру заимки сделал, можно сказать, на автопилоте. Зато после того, как самостоятельно включившаяся регенерация вернула способность нормально видеть, добавил своим рывкам осмысленности и… изображал зайца порядка сорока минут!!!