Вызов (ЛП) - Лару Харли - Страница 20

— Видишь весь этот чудесный горячий воск? — Он слегка наклонил свечу, так что воск, скопившийся на её стенках, заблестел и потек. — Я раздвину твои ноги ещё шире, зафиксирую и дам этому воску капать прямо на твой клитор, раз уж ты так сильно хочешь прикоснуться к нему. — Я вздрогнула, заскулила при мысли об этом, и он сочувственно улыбнулся. — Я не виню тебя. Я знаю, что так трудно быть хорошей, когда ты так сильно хочешь кончить. Но именно для этого и существуют наказания: чтобы ты научилась быть хорошей девочкой.

— Да, Хозяин, — прохрипела я, сжимая руки в кулаки, готовясь к жгучей боли.

— Хорошо, что ты так мило принимаешь наказание. — Он нежно коснулся моего лица, и я прильнула к его руке. Но нежность не могла длиться долго. Его рука оставила мое лицо, спустилась вниз по груди и животу. Он приподнял край моей юбки и заправил его за пояс, чтобы получить лучший доступ. Он следил за моим лицом, а его пальцы спускались всё ниже и ниже — и в конце концов оказались между моих половых губ. Я резко вздохнула. Он дотронулся до моего клитора — слегка, едва касаясь, так, что мне захотелось закричать.

— Пожалуйста, Хозяин, пожалуйста… — простонала я, задыхаясь. Он рассмеялся над моими мольбами и растопырил пальцы, раздвигая половые губы и обнажая меня. Он поднес свечу ближе, наблюдая, как выражение моего лица меняется от разочарования к ужасу.

— Блять! Пожалуйста… пожалуйста… блять… — Я затаила дыхание, не зная, к какой боли мне следует подготовиться. Как сильно будет жечь? Как долго это будет продолжаться?

— Ты выглядишь так мило, когда напугана, — пробормотал он. — Постарайся не кричать слишком громко, ангел. Хотя не думаю, что кто-то тебя услышит.

Он наклонил свечу, и две крошечные капельки воска упали на меня. Они прилипли к моей коже, и на мгновение я словно побывала в огне: доля секунды жжения, ужасающая, достаточная, чтобы я вскрикнула. Затем всё исчезло, и остались только быстро застывающие черные капли воска.

Мэнсон снова наклонил свечу, и упало ещё больше капель. Я застонала, стиснув зубы. Я была так напряжена от предвкушения, что, когда капли коснулись кожи, мне потребовалось всё самообладание, чтобы не закричать. Мэнсон на мгновение приостановил свою пытку, чтобы провести пальцами по моему клитору. На этот раз его прикосновения были грубее, воск соскальзывал с моей кожи, пока он массировал меня круговыми движениями. Наслаждение пронзило меня, настолько сильное, что я вновь попыталась сжать ноги вместе, но он снова шлепнул меня по бедрам и отчитал:

— Не пытайся вырваться, Джесс. Прими свое наказание как хорошая девочка.

Я дрожала, пытаясь удержать свои ноги раздвинутыми. Вместо того чтобы снова раздвинуть мои половые губы, Мэнсон занес свечу над моим бедром и начал капать горячим воском на саднящую кожу. Боль была менее пугающей, но я всё равно хныкала, прикусив губу, от каждой капли.

Мэнсон отставил свечу в сторону и начал любоваться своей работой, как художник своей картиной. Его пальцы провели по внутренней поверхности моих бедер, отчего у меня перехватило дыхание.

— Запомни на всю жизнь: никаких прикосновений без моего разрешения.

— Я запомню, Хозяин, — сказала я, а затем затаила дыхание, когда он снова раздвинул мои половые губы. Двумя пальцами удерживая меня открытой, он гладил клитор средним пальцем, сосредоточив на нем всё свое внимание.

— Что ты чувствуешь, ангел? Хочешь быстрее? Сильнее?

— Да, пожалуйста! — проговорила я, задыхаясь. Он увеличил скорость, и удовольствие превратилось в узел внутри меня, становясь всё туже и туже, распространяясь по всему телу. Я крепко зажмурила глаза, позволяя себе погрузиться в экстаз, позволяя ему поглотить меня. Я бы кончила, если бы он продолжал ещё хотя бы минутку… ещё несколько мгновений…

Я извивалась против его руки, отчаянно скуля. Я была так близка… так близка…

— Еще нет.

Он отдернул руку, и я вскрикнула от ярости:

— Блять! Нет, Мэнсон, пожалуйста! — Я напряглась, пытаясь вырваться из наручников, и из моей груди вырвался совершенно звериный рык. Но Мэнсон только рассмеялся в неверии.

— Какая избалованная маленькая штучка. Ты не должна ругаться на меня, Джесс. — Он потянулся и грубо схватил меня за подбородок. — Тебе не следовало так себя вести. Очень плохо. Ты знаешь, что случается с плохими девочками?

Уровень моей вспыльчивости всё ещё зашкаливал. Я хотела скинуть его руку с себя, но передумала.

— Хватит меня дразнить! — прорычала я, игнорируя его вопрос. — Пожалуйста! Я просто хочу кончить, черт побери, пожалуйста!

— Похоже, у тебя сложилось впечатление, что ты этого заслуживаешь; что это не то, в чем я тебе откажу, если ты не будешь хорошо себя вести, — усмехнулся он. — Плохих девочек шлепают, Джесс.

Кровь отхлынула от моего лица. Он уже отшлепал меня, и боль была настолько сильной, что я не хотела испытывать её снова. Возможно, какая-то маленькая, мазохистская часть меня и хотела — но это была та часть, которую я изо всех сил старалась игнорировать.

— Мне жаль, — напряженно сказала я. Затем, немного более раскаянно: — Простите, Хозяин. Я… я не умею ждать.

— Я вижу, — сказал он. — И пока ты не сожалеешь. Но скоро будешь.

Я никогда не думала, что меня можно так долго держать на грани. Могла ли я вообще вспомнить, каково это — не быть возбужденной?

Мэнсон поменял положение, коленом надавив на одно бедро, а левой рукой — на другое. Моя киска была раскрыта, только теперь у меня не было даже и возможности попытаться сомкнуть ноги. Мое дыхание участилось, дрожь пробежала по груди, когда я вдруг осознала, что он собирался отшлепать не мою задницу.

Он собирался отшлепать мою киску.

Я посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Я… я не думаю, что смогу выдержать это…

— Если для тебя это предел, я не буду этого делать, — решительно сказал он. Туман удовольствия в моей голове на мгновение рассеялся, позволяя ясно увидеть реальность: я не была в полной его власти. Я могла остановить его. Одно единственное слово положит всему конец.

Я задумалась на мгновение. Как бы мне ни было страшно… я хотела попробовать. Я хотела испытать это, хотя бы раз. Я хотела увидеть, как далеко могу зайти с этой склонностью к боли. Одно осознание того, что он намеревается сделать, вызвало во мне новый прилив возбуждения. Я сделала глубокий вдох и сказала:

— Сделай это. Я помню свое стоп-слово. И скажу его, если понадобится.

— Ты уверена? — Его пальцы подтолкнули мой подбородок вверх, так, что мой взгляд сцепился с его. Я кивнула.

— Я уверена.

В тот момент, когда его рука коснулась моей киски, меня пронзила жгучая боль. Она пронеслась глубоко внутри меня, пульсируя. Я попыталась сжать ноги, но, конечно, это было бесполезно. Мой крик закончился отчаянным вздохом:

— Дерьмо… аахх… Хозяин, пожалуйста…

Ещё один шлепок, а затем ещё один. Боль оставила меня в головокружении, под кайфом от ощущений. Мое наэлектризованное тело покалывало, мышцы напрягались и дрожали в ожидании следующего шлепка. Клитор болел. Но как бы ни было больно, я не могла отрицать удовольствия.

Мэнсон был безжалостен, давая лишь мгновение на передышку между каждым ударом, чтобы я могла перевести дыхание — для того, чтобы снова закричать при следующем шлепке. Я могла лишь гадать, знали ли люди на вечеринке о том, что здесь происходит. Если бы они только знали, что девушка в ангельских крыльях строит из себя абсолютную шлюху, стонет и умоляет причинить ей больше, больше, больше боли.

— Пожалуйста, Хозяин! — Я выдавила из себя эти слова, задыхаясь от слез, которые теперь текли свободно. Я не была уверена, когда начала плакать. Это были не просто слезы боли: они освобождали, освежали. Мне было приятно плакать. Было приятно терпеть боль, зная, что её причиняют по моей собственной воле, зная, что мне позволено плакать, умолять и бороться, зная, что мне позволено испытывать её именно так, как нужно мне.