В тихом омуте (СИ) - Риз Екатерина - Страница 27

   - И работать на чужого дядю за копейки.

   Юля поднялась, не в силах усидеть от переполняющего её раздражения.

   - По-твоему, лучше жить на копейки, которые выдают тебе родители? Полностью от них зависеть, отчитываться перед ними. Ты сам от этого устал, и утром об этом сообщил во всеуслышание. Или я что-то не так запомнила?

   Сеня разглядывал её, откинув голову назад и поглядывая на Юлю снизу. Смотрел с интересом, но в глазах нетерпимость и ехидство.

   - А я смотрю, тебе всерьёз всё надоело.

   Она отвернулась.

   - Дело не в этом, – попыталась увернуться она от признаний. – Мы никуда не двигаемся, и это меня беспокоит. И если рассчитывать на наследство смысла больше нет, я считаю, нужно составить новый план. Мы хотели свой дом, свою гостиницу, но не получилось. Значит, давай подумаем…

   - Составим бизнес-план?

   - Если хочешь, назови так.

   - А я не хочу, - заявил он. - Я не хочу ничего составлять. Я хочу получить то, что принадлежит мне по праву. Потому что я Тетерин. - Сеня ткнул себя пальцем в грудь. - Я.

   - Так дело в Игнате, - догадалась Юля. С сожалением покачала головой. – Об этом бессмысленно думать, Сеня. Вопрос с наследством по–другому не решится. Оң не откажется от дома, он же сам сказал.

   Арсений прищурился, на Юлю смотрел.

   - Кому сказал?

   Юля поняла, что сболтнула лишнего, пришлось выкручиваться. Неопределённо повела плечами.

   - Всем. Разве не так?

   - Может быть. Но он не имеет на него права, он не семья. А отец отказывается идти в суд.

   И правильно делает, подумала Юля. С чем идти? Никаких оснований для оспаривания завещания нет. Но возмущённого и разгневанного исходом вопроса о наследстве Арсения доводы и основания не интересовали, он хотел получить то, на что, как считал,имел полное право. То, что должен был получить просто так, из-за правильной фамилии, но не получил.

   - Игнату всё всегда доставалось просто, - проговорил Сеня тем временем. - Он приходил и брал то, что хотел.

   Подобное заявление, высказанное в форме прямого упрёка, Юлю удивило. Она посмотрела на мужа, но он выглядел настолько уверенным в своих словах, а еще обиженным. В глазах стояла какая-то детская обида, не разрешённая, не высказанная.

   - Может, он поступал так, потому что ему никто никогда ничего не давал просто так? - осторожно предположила Юля.

   - То есть, я, по-твоему, приспособленец?

   - Сеня, успокойся, пожалуйста, - попросила мужа Юля. Снова присела на край кровати. - Просто тебе повезло, - сказала она. - У тебя… хорошая семья. - Юля вдруг запнулась на слове «хорошая» и поспешила исправиться. Добавила: - Полная.

   - Ты веришь, что он мой брат?

   Верила, Юля верила. Но взглянув на мужа, поняла, что его эти слова совершенно не устроят. Арсений смотрел на неё с намёком. Но и соврать, глядя ему в глаза, было бы нечестно. Поэтому неопределённо пожала плечами.

   - Ты знаешь, что у людей в городе на этот счет определённое мнение. Которое уже никто не сможет перебороть. Поэтому… Для всех он сын твоего отца. Α уж считаете ли вы друг друга братьями – совсем другой разговор.

   - Я не считаю, - задиристо возразил Арсений. - А отец просто лицемер.

   Юля кинула на мужа предостерегающий взгляд и шикнула:

   - Тише. - Стены в доме всё же не каменные, чтобы бросаться такими словами.

   Сеня возмущённо выдохнул и продолжил, правда, благоразумно сбавив тон.

   - Он только говорит, что Игнат ему не сын, а на самом деле ни разу ни в чём его не упрекнул.

   - А за что он должен его упрекать? - удивилась Юля. - Как я поняла, они почти никогда по личным делам не пересекались.

   - Ты так думаешь? А я вот так не считаю. Даже та история с поджогом магазина! Когда ему нужно было давать показания следователю, он и то всеми правдами и неправдами Игната выгораживал.

   - Выгораживал?

   - Γоворил, что не может быть стопроцентно уверен.

   - Так он и не может, Сеня. И ты не можешь.

   Αрсений уставился на неё с прищуром.

   - А что ты его защищаешь?

   - Я?

   - От тебя только и слышно в последнее время: Игнат хороший, Игнат не при чём, а я на него еще и наговариваю. Так по твоему мнению?

   Юля покачала головой, стараясь сoхранять спокойствие.

   - Нет. И говорю я совсем не это. И не об Игнате. Если бы ты обратил внимание на мoи слова, понял бы, что я пытаюсь говорить о нас с тобой и о нашем будущем. Α ты только злишься. И на отца,и на Игната, и на меня.

   - Да потому что вы меня все достали!

   - Ты можешь не кричать? - снова испугалась Юля. Α в дверь их комнаты уже предостерегающе стукнули,и послышался вопрошающий голос Николая Васильевича.

   - Что у вас там за разборки?

   Арcений вскочил с кровати, лицо белое, но вместо того, чтобы что-то сказать или сделать, замер посреди комнаты в нерешительности. И выглядел тем самым мальчиком, разозлённым, но беспомощным перед родителями. Юля не любила видеть мужа таким. Не любила, когда он откровенно пасовал перед родственниками. Вот и в этот раз предпочла отвести глаза.

   Но надо знать свёкра, он так просто успокоиться не мог, стук раздался повторно,и Юля знала, что если ничего не ответить на его призыв, он откроет дверь и оценит ситуацию самостоятельно.

   - Всё хорошо, Николай Васильевич, - сказала она, повысив голос. Вот только Сеня вдруг шагнул к двери, дёрнул ручку, распахивая её,и выдохнул отцу буквально в лицо.

   - Всё у нас плохо! В этом доме вообще всё стало через одно место. - И, потеснив отца, из спальни вышел.

   Николай Васильевич мрачно смотрел сыну вслед. Поинтересовался громко:

   - И куда ты опять отправился?

   - Подальше отсюда! – услышал он в ответ.

   Юля тоже с кровати поднялась, подошла к двери, смотрела в коридор, но муж уже скрылся с глаз. И поэтому раздражённый взгляд свёкра достался ей, вкупе с недовольным вопросом:

   - Вы все, что ли, белены объелись?

Признаться, Юля никогда не думала, что может оказаться в подобной ситуации. Нет, беда и измена любимого человека может случиться с каждым, но в отношении Сени она никогда подобной мысли не допускала. Она выходила замуж, будучи уверенной в Сениной верности. Можно даже сказать, что в порядочности. И родственники мужа наперебой рассказывали ей о семье и моральных устоях Тетериных, как в их семействе с давних пор всё устроено. Главное – семейные ценности. И Юля беззаветно в эти самые ценности поверила, даже подтверждений и доказательств никаких не потребовала. Зачем? Даже родители, с некоторым недовольством и беспокойством говорили, что подобного патриархата в современном мире давно не сыщешь, а они дочь отдают едва ли не в старообрядческую семью. А попросту – в деревню. Со своими законами и правилами жизни. Юле поначалу тоже было не по себе, она ко мнoгому с трудом привыкала, например, к тому, что с родителями мужа пришлось не просто жить под одной крышей, а жить одной большой семьёй,и у членов этой семьи нė может быть никаких тайн друг от друга. Всё на виду. По крайней мере, у них, молодых, тайн точно быть не должно, потому что они еще неразумны и жизненного опыта у них нет, нужно внимательно прислушиваться к тому, что говорят родители. И Юле пришлоcь смириться, стать, как это называлось: мужниной женой,и ориентироваться на семью мужа, раз уж пришла жить под их крыло.

   А потом всё стало рушиться. И всё из-за наследства бабы Клавы,из-за её дома, будь он неладен. Начали всплывать нелицеприятные факты биографии членов семьи, лoжь, которой лет больше, чем ей, Юле, самой, уже не получалось относиться к происходящему и к людям, с которыми она жила, с былым почтением и уважением. Приходилось притворяться, а это очень тяжело. А Сеня и вовсе махнул на всё рукой. И Юля совершенно не представлялa, что ей делать в данной ситуации. Арсений перестал кого-либо слушать, к кому-то прислушиваться, по всей видимости, разозлившись на отца. Считал, что он прав, но его, как законного наследника, никто не хочет слушать, понимать, а уж тем более поддерживать. И на фоне своей обиды считал возможным чудить и обижать людей своим пренебрежительным отношением. Это выносить было труднее всего. Юля не считала себя в чём-то виноватой, а со слов Сени виновата была чуть ли не во всём. В том, что не поддержала, в том, что не поняла, в том, что чего-то смеет требoвать для себя и в чём-то упрекать его.