Псалмы Ирода - Фриснер Эстер М. - Страница 25
- Предыдущая
- 25/105
- Следующая
И делая все это, старалась не видеть и не слышать самой Хэтти. Затрудненное дыхание и стоны, еле слышный голос, молящий о глотке воды, шлепанье босых ног, спешащих туда-сюда по крошечному пространству пола душной каморки, все это существовало как бы отдельно от ее мамы. Когда схватки участились и Хэтти попросила, чтоб ее посадили на родильную стойку, Бекка встала у окна, пряча лицо за чуть приподнятым краем простыни. Она объяснила это тем, что смотрит, не подъезжает ли мисс Линн.
Добродушная Рэй нарушила ее хрупкий временный покой. Рэй была самая маленькая и самая кругленькая из матерей фермы, к которой прибегали чуть ли не все детишки, когда хотели, чтобы кто-то поцеловал их ушиб или вытер слезы. Готовить она не умела, даже если бы от этого зависела ее жизнь, зато всюду приносила тепло, куда более ощутимое, чем огонь кухонной печи.
— Это не наказание, Бекка. — Рэй стояла за ее спиной и говорила так тихо, что никто другой ее услышать не мог. — Это всего лишь то, что ждет нас всех. О, я знаю, как это больно слушать и как ужасно видеть, но поверь — эта боль окупается. Ты сама увидишь, как будет выглядеть твоя ма, когда возьмет в руки ребенка. Ш-ш-ш… Так же она страдала, и рожая тебя, а видела ли ты в ее глазах упрек, когда она теперь смотрит на тебя?
— Рэй…
— Что, детка?
— А что если б я родилась мальчиком?
— Что такое?!
— Мне позволили жить потому, что я родилась тогда, когда Праведному Пути нужны были девочки. А кто нам нужен сейчас? Что случится, если ребенок будет не тот…
Сильные пальцы больно впились в руку Бекки. В тоне Рэй не было ни капли былой теплоты, ее слова резали острее осколков кремня:
— Еще одно карканье в этой комнате, накликающее беду, и ты пожалеешь, что вообще родилась на белый свет! Убирайся отсюда вон! Придумай повод и убирайся! И пусть Господин наш Царь пошлет тебе все невзгоды, которые ты накликала на свою ма, и даже еще хуже! Вон!
Руки Рэй оттащили Бекку от окна и довели ее до двери.
— Бекка сходит и принесет еще чистого белья, — сказала Рэй, улыбаясь. И последнее проклятие, произнесенное шепотом, полетело вслед Бекке одновременно с громким стуком захлопнувшейся двери.
Бекка копалась как можно дольше, собирая простыни, и безуспешно старалась выгнать из памяти слова Рэй.
«Есть такие слова, которые не хотят умирать. — Прежний страшный голос Червя сочился сквозь ее мысли. — И как бы ты ни старалась их изгнать, они все равно цепляются за тебя. Ты пытаешься выгнать их, пытаешься их похоронить глубже, чем хоронят трупы, но они снова тут как тут. Они ждут появления чего-то, что придет и соскребет землю, которой ты их засыпала, и снова вытащит их на свет. И вот они опять тут — ждут своего часа. Ты запомнишь их навеки, Бекка. Сама знаешь, что запомнишь».
«Я и так помню множество слов», — подумала Бекка.
«Но не таких. И не тех, что ты вычитала в той маленькой книжке. То мои слова. Для маленькой девочки ты была слишком умна, хоть и ненамного старше Сьюзен, так? Кэйти-то понимала, что ты умна. Даже учительница, которая очень любит свое дело, понимает, что для женщины иметь слишком большой ум — равносильно смерти. Потому и спрятала от тебя ту книжку. А в книжке моя история. А сколько ты успела прочесть в ней, пока Кэйти не обнаружила, что ты пыхтишь над ней, пытаясь разобрать слова, написанные моей рукой?»
«Я знаю все, что мне надо знать, — яростно стояла на своем Бекка, как бы сооружая стену против Червя. — Прошлое мертво, а ты — прошлое. И к моей жизни ты никакого отношения не имеешь».
«Или очень большое. Помнишь ли ты, как читала про все, о чем помнила я? О том, как было раньше, о том, что рассказывала мне бабушка, а она слыхала от своей бабки? Но ведь времена меняются. Меняется мир, меняются женщины. О, не сразу, но неотвратимо. Мы можем принимать в себя мужчину лишь тогда, когда наши несчастные, запуганные, изголодавшиеся тела разрешат нам это, — даже если б нам вдруг захотелось принять его в другое время. Но попробуй это сделать, и он изувечит тебя так, что многие из нас от этого умирают. Поэтому мы научились ждать знака, который говорит нам, что мы готовы, что мы… превращаемся в „принимающих“ женщин, как вы называете это. Женщин в поре. Но в мое время некоторые из нас, видимо, снова становились другими, непохожими на тех, какими были раньше. Но когда все одинаковы, то тем, кто становится отклонением от нормы, лучше поберечься…»
«У меня нет нужных слов…»
«Ничего подобного, тебе они известны. Ты знаешь больше, чем нужно, чтобы чувствовать себя в безопасности, однако другого пути у тебя нет. И ты знаешь и это, Бекка».
Бекка стала напевать, складывая белье в корзину и изо всех сил стараясь выгнать Червя из своих мыслей. Но это уже не был просто Червь. Это была девушка, та самая, что ждала под ливнем лунного света, чье тело покрывали кровавые потеки. И как бы громко ни распевала Бекка, крик пролитой крови все равно звучал громче. Девушка-призрак вдруг начала расти, прижимая к окровавленной груди призрак книги.
«А разве ты не хочешь узнать, чем кончилась моя история? — мурлыкала она, протягивая свою книжку Бекке. Каждая буква в ней была налита кровью. — Кэйти любит книги, она никогда бы не посмела уничтожить одну из тех, что отданы под ее охрану. Неужели ты никогда не интересовалась, где эта книга? Неужели тебя не тянуло узнать об этом?»
Тут Бекка подхватила свою корзину и выбежала вон. И хоть ей страсть как не хотелось возвращаться в родильную комнату, но и оставаться вне ее она тоже не смела, даже если б и не было понукавшего ее призрака, — уж слишком много кривотолков могло бы возникнуть. Оказавшись в комнате, она старалась держаться поближе к матери. Глаза Бекки не отрывались от лица Хэтти — так было лучше, чем случайно наткнуться на испепеляющий взгляд Рэй.
— Вроде она задремала, — сказала Селена, вглядываясь в лицо Хэтти. — Наступила, как это иногда бывает, передышка между приступами боли. Может, все-таки мисс Линн успеет приехать к родам.
— Дал бы Бог, — отозвалась Бекка.
— Господин наш Царь даст, — поправила ее Рэй. Говорить о нем разрешалось, нельзя было лишь упоминать о его мече. Кое-кто даже утверждал, что воззвание к Царю во время родов благодетельно, так как он мог воззрить на дитя благосклонно и перенести свой выбор на кого-то другого.
Стук в дверь вырвал Хэтти из полузабытья. В крошечную, набитую людьми комнатку просунулась голова Тали.
— Солнце уже садится. Скоро начнут возвращаться мужчины. Пол сказал, что, возможно, мисс Линн уехала в другой хутор, так как в Миролюбии ее нет. Если это так, то из Миролюбия должны снарядить за ней своего гонца, чтобы вызвать ее сюда.
— В какой же это другой хутор?
Тали только плечами пожала:
— Откуда мне знать. Если он далеко или если она там не завершила своих дел, которые начала, кто знает, когда мы ее увидим.
— И все же надо было послать сюда младшую травницу, — сказала Селена, взъерошенная, будто курица над цыплятами. — Хоть бы кого прислали.
— Ты сама справишься с родами не хуже младшей травницы, — напомнила ей Рэй. — Зачем нам нужна…
— Из принципа. Ну ладно, что ж делать. Хэтти, милочка, как ты себя чувствуешь?
— Опять начинаются, — сказала Хэтти, задыхаясь. — И сильные.
— Помогите ей встать. Бекка, подставь плечо. И ты, девка, — показала она на прислужницу Бабы Филы.
Безымянная девушка послушно подошла к Хэтти справа, так же покорно, как вол подставляет шею под ярмо. Они немножко походили с Хэтти по комнате, но та вскоре попросила, чтоб ее посадили в родильную стойку.
Эта конструкция выглядела такой старой, что вполне можно было предположить, будто она служила еще Бабе Филе, когда та была молодой женой какого-то давно забытого альфа Праведного Пути. Сама стойка больше всего походила на летнее отхожее место, у которого оторвана крыша, стенки и даже половина сиденья. Только четыре вертикальных столба да перекладины, достаточно прочные, чтобы удерживать столбы в вертикальном положении. На первый взгляд сооружение казалось очень хрупким — несколько тонких древесных стволиков, скрепленных ремнями из сыромятной кожи. Правда, никаких деревьев вблизи Праведного Пути не росло, лесная страна лежала дальше к востоку за фермой Святость, а на ремнях почему-то не видно было пятен ни от пота, ни от пролитой воды, хотя сыромятная кожа их обязательно должна была сохранить.
- Предыдущая
- 25/105
- Следующая
