Романс о Розе - Берд Джулия - Страница 6

• Предыдущая
• 6/68
• Следующая

– Боже милостивый и все святые! – удивленно прошептал он, закончив чтение.

– Что такое, сэр?

– У меня в голове не укладывается… – Сердце Дрейка стучало в груди, словно штормовые волны о борт корабля. – Совсем не ожидал…

– Опять плохие новости, сэр?

Море научило Дрейка сохранять непроницаемое выражение лица при любых обстоятельствах, но сейчас, когда до него вдруг дошел смысл послания Тедиеса, его красивое лицо расплылось в улыбке.

– Я передумал, капитан. Мы возвращаемся.

– Когда? – оживился Хиллард.

– Через час.

– Через час, сэр? Половина матросов на берегу, пьяные в дым. Они протрезвеют только через несколько дней.

– Значит, мы пойдем на флагмане, а остальные последуют за нами. Да, один корабль надо оставить здесь для охраны перца. Мои планы удивительным образом изменились. Я вернусь сюда за грузом.

– Вы вернетесь, сэр? – радостно переспросил Хиллард.

– На корабле, полном золота.

– Золота? Но где вы его возьмете?

Дрейк широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами. Впрочем, глаза его остались непроницаемыми.

– Я все объясню в свое время, капитан. А сейчас надо спешить. Наверняка до Англии мы доберемся не ранее чем через пять месяцев.

– Да, сэр, – ответил явно растерянный Хиллард и, почтительно склонив голову, покинул каюту вместе с посыльным.

Стоило лишь капитану закрыть дверь, как Дрейк издал торжествующий клич. Представив же, в какой ужас придет от его появления Розалинда, он просто зашелся от смеха.

Пять месяцев спустя.

После смерти отца Розалинда умудрилась почти на год отложить вопрос о замужестве, умело используя свой траур, чтобы пресечь расспросы о будущем.

Не выезжая из Торнбери, она вела активный образ жизни – занималась садом, принимала у себя близких друзей, развлекая их постановками труппы господина Шекспира. И продолжала сочинять пьесы, разумеется, тайно. Ни одна из трех завершенных пьес стоящей не была, но Розалинда уже начала четвертую, возлагая на нее большие надежды.

Однако по прошествии года пришло время заняться поисками претендента. Розалинда попросила Франческу подобрать подходящего воздыхателя-иностранца среди знакомых ее покойного мужа, а сама взялась за постановку грандиозной комедии масок.

От этого вечера зависело все ее будущее. Всего за одну ночь ей предстояло изменить общественное мнение о себе. Отныне она не просто придворная дама, находящаяся под сенью королевы, она – целеустремленная женщина, личность, с которой следует считаться. Потребуются лишь незаурядный актерский талант, небольшой скандал и великолепный пир.

И вот на исходе лета Розалинда в вычурном зеленом платье с глубоким вырезом, нервничая, наблюдала из окна гостиной, как в Торнбери съезжается знать, придворные и самые богатые торговцы Лондона. Одна за другой к дому подъезжали кареты, процессия длилась почти час.

Главным событием приема должен был стать пир в главном зале и фейерверк. Пока же гостям предлагались разнообразные развлечения, чтобы не скучать.

Кое-кто из приехавших с удовольствием отправился верхом охотиться на оленей. Менее крепкие предпочли игру в шары в западном крыле дома. Другие прогуливались в саду, среди цветов, под звуки лютни. Оставшиеся в доме наблюдали, как молодые актеры из «Глобуса» разыгрывали сцены посреди длинной галереи. Остальные просто болтали, смеялись и пили.

Огромная галерея с высокими потолками и большими окнами, тянущаяся вдоль всего дома, была просторнее и светлее парадного зала. Зимой Розалинда частенько прогуливалась но ней, чтобы размяться и порадоваться солнцу.

Именно здесь постоянно собирались дамы. Каждая влиятельная матрона занимала свой уголок, в то время как остальные крутились рядом с целью добиться расположения, дружбы, услуги или узнать последние придворные сплетни. Именно туда Розалинда и отправила Франческу послушать, что говорят о ней, хозяйке дома.

Франческа как нельзя лучше подходила на роль шпиона. Она так долго пробыла в Йоркшире, что мало кто при дворе ее вспомнил.

Прогуливаясь по галерее, Франческа услышала голоса в юго-западном крыле. Поглощая цукаты с таким усердием, словно приехала из голодного края, леди Уиллоуби проскрипела:

– Говорят, несколько лет назад леди Розалинда шпионила за пуританами. – Слушавшие ее дамы заметно оживились, – Она, переодевшись, выскользнула из дома и проехала в другой конец Лондона только для того, чтобы подслушать разговоры Святой Простоты.

– Святой Простоты? – переспросила тщедушная молодая леди, лицо которой было Франческе незнакомо. – Вы имеете в виду того пуританина, который настаивает, чтобы королева сожгла всех католиков и закрыла театры?

– Его самого, – фыркнула леди Уиллоуби. – Очевидно, Роза Торнбери решила добиться, чтобы актеры лорда-гофмейстера[2] пережили и чуму, и нападки протестантов.

– Какой скандал! – ужаснулась еще одна дама. – Так недолго услышать и о том, что она промышляет вместе с карманниками в соборе Святого Павла!

Франческа подавила смешок и, довольно улыбнувшись, направилась дальше. Розалинда будет в восторге! К счастью, слухи более долговечны, нежели любовь. Возможно, подруге не так уж и трудно будет составить о себе мнение, что она не боится скандалов.

Пройдя в юго-восточную часть галереи, Франческа увидела леди Гузенби, известную своими связями с Судом опеки. Она развлекала группу молодых дам, правда, не слишком внимательных; время от времени они оглядывались в поисках поклонников, словно голодные кошки среди ничего не подозревающих мышей. Франческа быстро спряталась за штору – не дай Бог, леди Гузенби ее узнает.

– Говорят, леди Розалинда сегодня будет играть в собственной комедии масок, и ее наряд заставит покраснеть даже самых распущенных повес, – заявила леди Гузенби с явным неодобрением.

– Играть в собственной комедии масок? – удивилась молодая леди, явное увлечение сладостями которой было заметно по ее беззубой улыбке. – Что ж, королева Шотландии давно играет в собственных комедиях масок.

– Да, – откликнулась леди Гузенби. – Но не в костюмах, которые так и побуждают уложить ее в постель, Обязательно посмотрите! Знаете, леди Розалинда проявляет особый интерес к театру. Говорят, господин Шекспир даже просил свою труппу разрешить ей играть вместе с ними.

– Боже! – воскликнула пожилая дама, на обширной груди которой свободно уместился бы кубок с вином. – Женщина на сцене? Какой скандал!

– Да уж, – отозвалась леди Гузенби. – Мы и оглянуться не успеем, как она будет развлекаться с актерами и еще какими-нибудь мерзкими типами. Просто возмутительно! Она позорит имя своего отца – да упокоит Господь его душу! Ему не следовало оставлять свое состояние женщине.

Сплетни в северо-восточной части галереи были более обыденными. Дамам там явно нечего было обсуждать, и они пересказывали старые слухи.

– Леди Розалинда никогда не выйдет замуж, – заявила леди Дарборо. – Она проклята, ведь на се совести гибель семи мужчин и юношей! Я всех их хорошо знала. Как бы ни была она богата, ей никогда не найти того, кто рискнет на ней жениться. Какой прок от горшка с золотом, если он стоит на твоей могиле?

Дамы, окружившие виконтессу, одобрительно засмеялись.

Франческа решительно двинулась дальше. Виконтесса была страшной занудой, неспособной распространить те шокирующие сплетни, на которые надеялась Розалинда. С надеждой посмотрев в северо-западную часть галереи, Франческа расплылась в улыбке. О да! Леди Блант ее не разочарует.

Пятидесятипятилетняя вдова знаменитого рыцаря, леди Блант владела словом, как оружием, и ее словесные выпады обладали определенным шармом. Хотя сама она особым расположением королевы не пользовалась, приближенные ее величества считали вдову закоренелой сплетницей по части плохих новостей.

Вечно затянутая в изобилующие чрезмерными украшениями лифы и юбки, словно колбаса в кишку, леди Блант носила ужасный черный парик. По слухам, она вынуждена была надеть его после неудачной попытки покрасить свои волосы в рыжий цвет, как у королевы. Чернота парика представляла собой жуткий контраст с белилами, которые она без устали накладывала на свое лицо.

• Предыдущая
• 6/68
• Следующая