Старый замок хочет поиграть - Шумская Елизавета - Страница 15

– А можно будет его увидеть? – робко спросила Кларисса.

– Разумеется, – после театральной паузы ответил Джанос. – Если захотите, то сразу после завтрака и сходим.

Стоит ли говорить, что завтракать закончили в рекордные сроки?

На выходе Шарли потянула Леанору за локоть, заставляя притормозить.

– А ты знаешь, – заговорщическим шепотом спросила виконтесса у подруги, – что за жертву хотел принести Вельгарда?

– Ну… это… людскую, – неожиданно оробела Леа. – Молодых магов.

– Молодых магов. В основном из старой знати.

Таковой называли дворян, ведущих свой род с появления Летнего княжества, а не получивших дворянство в награду от королей. Например, мама Леаноры, Силвэйн Орманди, в девичестве Варади, происходила именно из старой знати, а вот отец – нет. Однако сейчас роды слишком перемешались, и в предках почти любого дворянина есть хоть капля старой крови.

– Ты намекаешь… – Леанора не смогла озвучить свою догадку, с ужасом глядя на подругу.

– Я – нет, – тут же решительно отказалась Шарли. Выдержала театральную паузу, улыбнулась обернувшемуся к ним Сандору и еще тише добавила: – А вот ситуация…

Молодые гости шли по залам и коридорам старинного замка, с интересом разглядывая интерьеры. Однако чем дальше, тем больше понимали, что практически все комнаты переделаны совсем недавно: слишком много резного дерева, картин и удобной мебели. В тех же помещениях, которые остались нетронутыми со старинных времен, все выглядело куда суровее: или камень, или доски на полу (никакого паркета!), рыцарские доспехи разных эпох по углам, тяжелые практичные стулья, столы, сундуки и, разумеется, фрески. Здесь их оказалось меньше, чем на втором этаже. Если там, в пустых коридорах, создавалось ощущение толпы, то тут на проходящих мимо гостей поглядывали отдельно или попарно стоящие фигуры.

– Мы так и не узнали про фрески, – напомнил Сандор, сняв это замечание буквально с языка остальных. – Невероятно интересное интерьерное решение.

Джанос заметно поморщился.

– Это условие завещания самого первого владельца Сольгера.

– Вельгарды? – разумеется, не промолчала Марика.

– Конрада Сзекереса, – ответил управляющий.

– Это имя нового воплощения Вельгарды? – не унималась та.

– Это имя его отца, – так же ровно удовлетворил ее любопытство Джанос. – Вельгарда в тот раз родился под именем Лука.

Произнесено это было таким образом, что в голове у слушателей невольно возник вопрос: «А под каким именем он родился в этот раз?» Леа принялась судорожно вспоминать, есть ли какая-то закономерность возрождений Вельгарды, но поняла, что никогда о таком не слышала. Скрывали, или оной нет?

– Так что за условие? – вернул их к первоначальному вопросу Сандор.

– Изображать всех более-менее долго живущих в замке людей, – с деланным равнодушием ответил Джанос. – Или просто выдающихся гостей, какое-то время гостящих в Сольгере. Например, если вы, виконт, станете великим героем или архимагом и проживете в замке хотя бы несколько месяцев, его стены украсятся фреской с вашим обликом.

У Сандора сразу стало такое лицо, что все мигом поняли, как борются в нем желание стать великим и опасение заполучить этакий сомнительный подарок.

– Значит, надо постараться не застревать здесь надолго, – весело отозвался Матьяш.

Разрозненные смешки показали, что эта мысль возникла у многих.

– Отчего же? Вам не по нраву наше гостеприимство?

– Что вы… Просто жутковато, признаться.

«Тебе-то что бояться? – подумала Леа. – Ты же себя в зеркало каждый день видишь». Девушка тут же устыдилась, не такой уж, в конце концов, он и демонический. Вполне даже симпатичный. Просто у нее какие-то не те ассоциации.

– Какое странное условие, – заметила Шарли.

Джанос пожал плечами, потом все же ответил:

– Конрад Сзекерес слыл известным чудаком, да и к искусству питал немалую слабость. Особенно к фресковой живописи.

«Конрад ли?» – подумала Леа.

– Хорошо, хоть не к скульптуре, – усмехнулся Сандор, и все тут же представили заставленные статуями коридоры и синхронно передернули плечами.

– Стиль, – вдруг произнесла Кларисса, – очень… реалистичный.

– Это тоже прописано в завещании.

– Удивительно, – выразила общее впечатление Шарли.

– Меня больше удивляет, что условия завещания выполняются, – заметил давно молчащий Анталь. – Не поймите меня превратно, лаор Хэри, но ваш род получил эти владения не в наследство.

– Конфискация! – громко прошептала Марика и получила от брата шипение в ответ.

– Да, прямая линия наследования прервалась, – кивнул Джанос. – Но мы уважаем волю первого владельца Сольгера.

– Возможно, имеет место магическая печать? – тонко улыбнулся Анталь и, судя по дернувшейся щеке Джаноса, угадал. Иногда составители завещаний не доверяли доброй воле потомков, способных найти лазейки в законах и не выполнить одно из условий, и нанимали магов, которые накладывали на имущество – как правило, недвижимость – особые заклинания, способные немало навредить нарушителям воли усопших.

– Сольгер – место с собственной удивительной магией, – управляющий явно подбирал слова. – Такие места – это сокровище Летних земель, беречь которое – великая честь, и мы всегда с огромнейшим уважением относились и к самому замку, и к воле Конрада Сзекереса.

– Однако владелец Сольгера не живет здесь? – с самым что ни на есть дружелюбным выражением лица продолжил расспросы Анталь.

– Мой дядя, маркиз Ритерский, предпочитает службу при дворе.

– В гвардии или при чиновничьем корпусе? – заинтересовался Сандор, однако в этот момент они подошли к очередным дверям, на этот раз закрытым. Возможно, чтобы гости оценили удивительную резьбу по темному дереву, и Джанос, откашлявшись, торжественно произнес:

– Сейчас мы с вами окажемся в сердце Сольгера, самом красивом и торжественном его зале, наполненном магией и чарующим удивительной работой древних мастеров…

Леа потеряла нить его речи уже на этой фразе, а мужчина говорил немало. Что ж, пробудить любопытство ему удалось. Когда гости разве что не били копытами от нетерпения, двери наконец открылись.

Зал оказался огромен. Никаких ковров, гобеленов или картин в нем не обнаружилось, но молодые люди ахнули от восторга. Причина его – резьба по камню, поднимающаяся от черных гранитных плит пола до сводчатых потолков, таких высоких, что приходилось щуриться, чтобы их рассмотреть. В этот раз ни о какой реалистичности говорить не приходилось. Со стен на зрителей скалились всевозможные чудовища и химеры, как существующие, так и придуманные богатым воображением мастеров. Создали этот шедевр явно несколько веков назад, когда подобные мотивы звучали везде – от книжного оформления до росписи храмов. Грубовато выполненные, порой до полной невозможности опознать, что за зверь подразумевался, существа причудливо перемежались со столь же странными растениями и непонятными знаками. Впечатление усугублялось еще и тем, что мастера того времени не любили отделять одно изображение от другого: крылатый лев мог запросто перетечь в цветок василька огромных размеров, а какая-нибудь фантастическая птица оказывалась частью чертополоха. Разглядывать подобную причудливость хотелось бесконечно, гадая, что имели в виду создатели и не заключена ли в этом какая-либо магия.

Кстати, в зале имелись высокие окна, что ставило под сомнение, что замок вообще собирались когда-нибудь использовать для обороны. Или их пробили уже когда надобность в его защитной функции отпала? Впрочем, возможно, тут были какие-то свои резоны: позже выяснилось, что данная стена возвышалась над пропастью. Эта сторона холма была практически отвесной.

Потрясенные молодые люди с самыми ошарашенными лицами осматривали стены, чувствуя, что хоровод чудовищ и химер кружит голову сотнями идей и образов, но, как оказалось, на этом сюрпризы не закончились. Убедившись, что гости в достаточной степени поражены, управляющий предложил им пройти к дальнему краю зала. Когда будущие маги оказались шагах в шести от него, слуги потянули тяжелые портьеры, и глазам молодых людей предстал огромный витраж. Цветное стекло пронизывал свет, тут же заиграв множеством бликов на мордах чудовищ. Из-за этого зрители не сразу смогли разобрать сюжет.