Старый замок хочет поиграть - Шумская Елизавета - Страница 42

– Интересно, почему Этьен протягивает яд Матьяшу? – Сандор держал лицо, но взгляд выдавал его тревогу.

Они зашли в одну из гостиных и начали уже располагаться, как вдруг Леа выпалила, сообразив, что ее так беспокоит:

– Фрески!

На Леа недоуменно посмотрели. Сандор же начал крутить головой.

– Где?

Именно в этой комнате рисунков на стенах сделать не удосужились. Возможно, за этим крылся особый смысл.

– В коридоре, где наши комнаты, – пояснила Леа.

– Да, мы видели, – хмыкнула Шарли. – Ты, к слову, тоже.

– Видели? А почему промолчали?

Взгляды всех присутствующих выражали крайнюю степень непонимания.

– Леа, – осторожно начала Шарлотта. – Мы их даже обсуждали. В первый же день. Матьяш тогда сказал, им максимум сто-сто двадцать лет.

– Не согласен, – вставил Анталь.

– Я тоже, – поддакнул Сандор.

Леанора возмущенно посмотрела на всех троих.

– Вы издеваетесь, да? – отчего-то ей вспомнились ссоры с братом. Он частенько любил выставить ее дурочкой. – Я про изменения! Сегодняшние!

– На витраже? – не поняла Шарли.

– На фресках!

– И что за изменения? – спросил Сандор, наконец углядев хвостик логики в этом разговоре.

– Н-надо проверить, – вдруг засомневалась Леа.

Шарли тут же закатила глаза, уже зная эту манеру подруги.

– Говори немедленно! – приказала виконтесса. – Даже если ошиблась, просто посмеемся.

– Никакой беды в ошибках нет, – пожал плечами Анталь. – Лучше ошибиться, чем не заметить важного.

А вот Сандор помрачнел. Вид у него стал отрешенный и задумчивый.

Леанора немного помялась, потом вздохнула и произнесла:

– Они поменялись местами. Люди на фресках стоят в другом порядке. Всегда было так: тревожная девушка в скромной одежде, как у компаньонки или бедной родственницы, дама в синем и жемчугах, потом высокий брюнет в костюме прошлого века, за ним рыжеволосый, похожий на Этьена. А сегодня, вот когда мы встретились в коридоре, стало так: дама в синем, рыжий, потом брюнет.

– Хм, ты уверена? – не подумав, спросила Шарли. Потом глянула на возмущенное личико подруги и поправилась: – А, ну да.

– Чего гадать? Пойдемте проверим, – Сандор поднялся и подал руку Леа. Она сразу же ухватилась за нее.

На то, чтобы чинно выйти из гостиной, их еще хватило, а потом парочку обогнала Шарли, обернулась и с широкой улыбкой подначила:

– Что за унылые гуси? А ну кто быстрее!

Подхватила юбки и понеслась к лестнице. Леа замерла лишь на миг, а потом неожиданно даже для себя взвизгнула и помчалась следом. Парни переглянулись, усмехнулись и дали девушкам несколько секунд форы.

Это казалось безумием, но будто всем стало лет по десять, когда можно носиться по дому и ни о чем не беспокоиться. Леа бежала, высоко поддерживая платье, и нисколько не переживала, что такое непотребство кто-то увидит. Боги, как же ей не хватало этой свободы! Она же была таким активным и веселым ребенком. Когда стала этой, как верно сказала Шарли, унылой гусыней? Приличия, корсеты, юбки в пол, сложные прически, манеры, манеры, манеры и главное – постоянные мысли о замужестве, как бы поудачнее и повыгоднее. И пусть у нее есть Дени, но так и крутится в голове, что беден и не в чинах. Он лучший просто потому, что это он. И к демонам все. Выкинуть из головы и просто жить. Просто жить. Учиться. Дружить. Любить. Бежать, но не спешить. Все будет. У нее все еще будет.

На верхней ступеньке лестницы они все оказались практически одновременно. Конечно, юноши немного поддались, да и Шарли удачно замерла на месте, дернув Леа на себя и обняв, чтобы не упала. Та инстинктивно вцепилась в подругу. Выровнявшись, девушки посмотрели друг на друга и засмеялись, радуясь этой легкости и тому, что рядом те, с кем можно чудить в свое удовольствие. Юноши глядели на них с улыбкой.

– А теперь показывай, где там твои забывшие свое место мужчины, – хохотнула Шарли, и подруги пошли вперед, правда, уже с куда меньшим энтузиазмом. Страх перед иррациональным вновь коснулся их душ, но девушки покрепче сжали руки друг друга, поддерживая и делясь живым теплом. Сандор и Анталь шли совсем рядом, и было так приятно ощущать это. Пока еще такие молодые, они уже казались силой, с которой не страшно.

– Эти?

– Не-не, сейчас, – Леа сделала еще пару шагов и указала на смутившие ее фигуры. Они по-прежнему находились на тех местах, что и недавно. – Вот! Смотрите! Вот рыжий, вот брюнет. А еще вчера рядом с дамой в синем стоял брюнет. Они красиво смотрелись вместе. А рыжий рядом с ней совсем чуждо выглядит.

Все четверо уставились на фреску. Анталь даже запустил руку в свои пушистые волосы, от чего они еще больше растрепались.

– Ты уверена?

Леа зарычала.

– Теперь да! Я точно помню, что порядок был другой!

– Это… странно, – вымолвил наконец Сандор.

– И жутко, – Шарли посмотрела на коридор в сторону своей комнаты. – Они что… сами могут двигаться?

– Как живые? – скептически хмыкнул Анталь. – Не думаю.

– А вот этот вообще не похож на Матьяша, – Шарли указала на брюнета с фрески.

– А почему он должен быть похож? – удивилась Леа. – Я про рыжего говорила, – и она показала.

– Потому что они как-то вместе воспринимаются. Соседи, учились вместе, какие-то претензии у каждого друг к другу. По факту только они имеют общую историю. А мы со всеми знакомимся с чистого листа.

– Еще Гараи с Марикой, – заметил Сандор.

– Точно. Еще они. Но у них очень ровные отношения. А Матьяш и Этьен постоянно цапаются, поэтому более заметно, что они давно знакомы. Жаль, что этот брюнет не похож на Матьяша, было бы забавно.

– Лично мне довольно уже того, что витраж похож, – высказался Анталь.

Судя по лицам, схожесть витража с гостями удручала и их.

– Все-таки с фресками непонятно. – Сандор повернулся к изображенным на стене мужчинам. – Зачем они поменялись местами?

– Тебя это волнует? Не вопрос – как? – хмыкнула Шарли.

– Ответ нам уже дал Джанос, – пожал плечами он. – В замке явно творится что-то непонятное, магическое или даже волшебное. Весьма сомневаюсь, что даже очень искусные чародеи разберутся, поэтому предлагаю смириться с самим фактом. Замок Сольгер необычен.

– Что-то у меня смириться не получается, – поежилась Леа.

– Особенно с учетом того, какие шуточки любил Вельгарда, – добавил Сандор.

Шутки Вельгарды вошли в историю и даже стали нарицательными, означая что-то злое, с весьма сомнительной моралью, в результате чего вскрываются тайны, о которых лучше было бы умолчать. Да, именно с правдой, как ни странно, больше всего ему нравилось играть. Но обращался он с ней весьма вольно. А поскольку делал это Вельгарда почти всегда на пользу стране или хотя бы королю и Летнему князю, то до поры это воспринималось как должное и только приветствовалось. Например, его любимым способом защиты было стравить соседние государства, подстроив так, скажем, что одно накапливает войска на границах другого. Опасаясь нападения, каждое из них перебрасывало свою армию в указанное место, и таким образом ложь становилась правдой. Если даже не случалась война, то отношения между ними оказывались подпорченными, и объединиться против Ланьберга они уже не могли.

Иногда он пускал слух, что разрабатываются новые невероятно эффективные боевые артефакты, и позволял чужой разведке красть реальные исследования с маленьким нюансом – зашедшие в тупик. Противники тратили деньги и время, пытаясь по этим данным воссоздать оружие и смастерить защиту от него. Вельгарда еще и обязательно вписывал в необходимые ингредиенты этих артефактов какой-нибудь редкий материал из ланьбергских земель, который потом продавали за бешеные деньги. Разумеется, королю это не могло не нравиться. Пока касалось врагов или вероятных противников.

Леаноре больше всего запомнилась история, как Вельгарда «подшутил» над двумя своими противниками. Так получилось, что их жены рожали примерно в одно время, и неизвестно как, но ему удалось подменить младенцев. Последующие лет десять он с интересом наблюдал, как семьи живут с детьми, совершенно непохожими на своих родителей. Подозрения в неверности, обиды, скандалы! В какой-то момент страсти по этому поводу стали утихать, и вот тогда Вельгарда озвучил правду. Она стала ударом, потрясением. Отпустить в чужую семью сына, которого растил десять лет? Невозможно! Но и свою кровь оставить в нем нельзя! Ситуация переросла в ссору, а потом и в полномасштабную войну между давними противниками Вельгарды.