Эпоха Мары (СИ) - Коруд Ал - Страница 24

— Да хера им в глотку! — сделал показательный жест компервого и все заржали.

Настроение на самом деле было боевое и предчувствия не то чтобы радостные, но хотя бы не гнилостные.

Где-то в воздухе:

— Всё готово у нас?

— Да, связь, ПСС, крыша есть

— Поехали тогда. Три двадцать первый, запуск!

— Запускайте.

— Сколько до набора нам?

— Готовимся уже, подходит дальность, можно разгоняться

— Понял тебя. Крыша, 321 пошёл в набор!

— Наблюдаю вас, на боевом чисто.

— Понял, пять тысяч прошёл.

— 321, на боевом чисто.

— Понял, ё. Всё готово к работе у нас?

— Да, подвески зелёные, с расчётной дальности будем работать

— Хорошо, смотри за кабину, предчувствие не очень.

— Понял, вроде чисто.

— 321, на боевом «TAMS» германский включился!

— Понял, горизонт занял, разворачиваюсь на боевой! Лёх, включай всё к херам.

— К работе готов. «Главный включил». Выполняй боковую, до сброса 10 километров.

— 321, «TAMS» не выключается, будь готов с манёвром уходить!

— Понял, крыша, подсказывай… Боковую выполнил, параметры подогнал, сколько там ещё?

— Шесть осталось, параметры норма, за кабиной чисто, «инсург» засветился.

— 321, «инсургент» включился с азимута 200, " TAMS " не выключается, смотрим!

— Понял, земля что скажет?

— 321, по моим данным чисто.

— Понял. Чё там, Лёх?

— Четыре километра до работы, подготовил ППРы.

— Замерла, что ли, дальность… откинул боевую кнопку. Крыша?

— 321, ещё один "инсургент с азимута 140… Пустил по нему!!!

— Понял, наблюдаю, красавчик! Лёх?

— Два километра, готовимся

— 321, уходи с маневром, пуск прямо по курсу!!!

— Командир, работаем и уходим вправо!!! Вон вижу её!

— 321, 101, уходите с маневром на расчётный курс!

— 321, сработал, 4 ушло, раскрылись, борт норма!

— 321, 101, ещё один пуск! Энергичнее манёвр! Дальность 60!

— Лёх, отстреливай!

— Отстреливаю! Крути вправо на кусозадатчик!

— Понял! Земля, дальность⁈

— 321, 40, догоняет, перекладка влево!

— Понял, высоту занял, маневрирую, подсказывайте!

— 30 километров, наблюдаю пуск третьей!

— Понял! Кто под нами работает⁈ Наблюдаю пуски под собой!

— 20 километров! Выходите на север! Это наши, одну сбили!

— Лёх, отстреливаешь⁈

— Да закончилось уже всё… Повнимательнее за высотой, ни хрена не видно ночью, вышка по курсу светится!

— 321, 10 километров, маневрируйте! Вторая 20, догоняет!

— Да маневрирую! Ёпт! Лёх, берись за ручки, готовься, не отпускает сука!

— 321, одна рядом прошла, пропала, вторая 10!

— Наблюдал, рядом взорвалась, борт норма.

— 321?

….

— 321!!!

…

— Триста двадцать первый! земле!!!

…

— … Крыша земле!!!

— Отвечаю земля!

— Запросите три двадцать первого! Метка пропала, не отвечает!

— 321, крыше?

— Ответил 321.

— Земля запрашивает, не отвечаете, норма⁈

— Да отвечаю я ему, не слышит ни хрена. Вторая тоже рядом взорвалась, тряхануло здорово. Нормально всё, передай, что в набор пошёл.

— Земля, отвечает вам 321, борт норма, в набор пошёл

— Понял…я уже ПСС поднял…

— Земля, 321 высоту по обратному занял, спасибо за управление, мужики! Крыша, спасибо

— 321, понял, высоту по обратному сохраняйте, спасибо за работу! Подсказывают, что все четыре прямые! Ракета крыши тоже пришла куда надо! Мягкой посадки!

— 321, всегда пожалуйста, мягкой посадки!

— Взаимно, крыша! Чё, Лёх, поживём еще! Инсурга чмо, держи краба! Ну и сигареты доставай. Да и фляжку… ёпта.

— Это самая лучшая работа в мире!

По взлетке прогрохотал на посадку новейший бомбардировщик. Остановившись в самом конце, он уже более неспешно порулил к ангару. Снова удачный полет и четыре пораженных планирующими бомбами цели. Самая лучшая работа в мире!

Передовой опорник бригады мобилизованных

Жилистый сержант с въевшимся в кожу загаром оторвал глаз от прибора наблюдения:

— К концу лета дело было. Нас как раз швырнули затыкать дыру на фронте.

— Это у Лошников, где жандармы и «парадная» бросили позиции?

— Они родимые! Одно дело — на парадах шаг печатать и студентов разгонять, а другое — пули принимать и стоять, как мужики до талого.

— Лихо тогда вам пришлось.

— Да не то слово! Мы и недели в лагерях тренировочных не побыли. Ночью подняли, вооружили абы как и в транспорт. На месте уже разбирались и сразу в бой пошли. Да и с той стороны не сверхчеловеки по нашу душу пёрли. Осаживали их только так! Но самое паршивое, брат, не это. После летних боёв появилось на Лошнинских полях куча «долин смерти» и «рощ смерти». Вы там не бывали и потому вообразить этот ужас не сможете.

Пожилой наблюдатель повернулся:

— Слыхал как-то от смежников. Филиалы ада на земле.

— Одно дело слышать, брат, а другое там побывать да почуять на себе. Не забыть, наверное, никогда, что такое смердящее под летним солнцем месиво, состоящее из покрытых червями тысяч человеческих тел. Там же змагаря и жемайты перли чохом, людей не жалели, все считали, что еще чуть-чуть и подвинут наших. Но не вышло. Так и остались там тысячами лежать не похороненными. Всем на них плевать.

— Встать не обосраться.

— То-то и оно! Август, жара, безветрие, а перед тобой — вот такая «долина смерти». Она хорошо просматривается и простреливается всеми. Ни миновать, ни обойти её нет никакой возможности. Ползёшь по трупам, а они навалены в три черных слоя, распухли, кишат червями, испускают тошнотворный сладковатый запах разложения. И такой смрад неподвижно висит над всей «долиной». Любой разрыв снаряда загоняет тебя под смрадные и уже мягкие трупы, почва содрогается, трупы валятся на тебя, осыпая червями, в лицо бьёт фонтан тлетворной вони. Вывалишь из себя съеденный с утра харч, и снова под трупы. Они уже на куски разваливаются от малейшего прикосновения. Но вот зарылись в трупы осколки, ты вскакиваешь, отряхиваешься и снова — вперёд. Ибо жить охота! А эти…так и лежат до сих пор.

— Твою дивизию!

Слушавший разговор молодой техник стремглав рванул к отхожему ведру. Пожилой наблюдатель лишь покачал головой.

— Чего только люди не удумают, чтобы поубивать друг друга.

Сержант блеснул глазами:

— А ты не миротворь! Ранее надо было тысячу другую змагарей в землю закопать и стало бы тихо. Но нельзя! Мы же народ-богоносец, нам не на пользу. Вот и расхлебываем.

Наблюдатель похлопал глазами, а потом задал вроде бы неуместный, но животрепещущий для обычного солдата вопрос:

— Мил человек, а как же вы потом в этой амуниции…работали? Это же не отстирать.

Сержант в первый раз улыбнулся:

— А взяли и поменяли!

— Вот так сразу?

— Ничего сложного. К тыловикам так и приперлись с полевыми ароматами на склады и заявили, что стоять будем, пока все новое не выдадут.

— И дали? — ахнул наблюдатель.

— Ты бы видел, какие у нас в этот момент глаза были… Таким попробуй, не дай. Все вплоть до трусов и наколенников новенькое выдали.

Пожилой мужчина еле сдержался, чтобы не вздрогнуть от блеснувшего в глазах командира безумия. Ничего, сначала они победят, а потом сойдут с ума.