Авиатор: назад в СССР 14 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 26

— На время или насовсем нас покидаете?

— Насовсем. Отзывают в Москву. До схода на берег работаете с Петром и Фёдором. Они займутся подведением всех итогов.

Вот так! Не похоже, что Бурченко расстроен. Даже наоборот.

— Говорите это с плохо скрываемой радостью.

Андрей Викторович усмехнулся и затушил сигарету.

— Родин, вам не на что жаловаться. Вы остались живы, претензии к вам минимальны…

А ко мне ещё и претензии есть!

— Вот сейчас даже не обидно, — перебил я Бурченко.

— Я сказал минимальны. Значит, нет их. На вашу карьеру и карьеру ваших товарищей это влияние не окажет. Я позабочусь.

— Так же, как собирались меня вызволять из плена?

Бурченко помотал головой, взял сумки и пошёл к вертолёту. Конечно, не обязан он передо мной отчитываться.

— Помните наш разговор на Чистых прудах? Маленькую гальку помните?

— Такой экспромт разве забудешь.

— Я был прав. Маленькая галька разогнала весь 6й флот. А я теперь знаю лётчика, сбившего 9 самолётов противника, — улыбнулся Бурченко, махнул мне рукой и пошёл дальше.

Как он так считает, непонятно. Тут что в случае с посадками на палубу, что со сбитыми противниками, всей правды никогда не узнаешь.

Я спустился в ангар. Самолёты плотно стоят, закреплённые швартовкой. Несколько техников и инженеров ещё продолжают работать. Приветливо машут мне и поздравляют с возвращением. В самом углу на татами кто-то вовсю тренируется.

Удивительно, но это Олег и Коля. Отрабатывают удары по «лапам», меняясь друг с другом. Я подошёл ближе, и парни обратили на меня внимание.

— Серёга, иди отдыхай. Ты почти с того света вернулся, — сказал запыхавшийся Олег, пробивая очередной удар ногой по «лапе».

— Посижу и пойду, — ответил я, поклонился перед воображаемым входом в зал и присел на ящик рядом с татами.

— Как беседа? — спросил Коля, снимая лапы и вытирая пот с лица.

— Познавательная. Вас тоже гоняли?

— Ещё как. Меня прям в Ливии после посадки. Набросились так, что два дня пришлось ночевать в «шарике», — ответил Морозов.

— Когда дежурное звено в воздух подняли, вы уже были под обстрелом. Ребров с Борзовым, я с Ветровым взлетели первыми. Обнаружили в районе границы с Египтом только вертолёт американский и пару истребителей, — сказал Олег. — Мы с Ветровым Колю сопроводили, а Вольфрамыч и Борзов пошли тебя искать.

— Минут через 15 только сообщили, где нашли обломки «Хорнетов». И наши в это время обнаружили одного и второго пилота. Обломков МиГа не нашли, — добавил Коля.

Кажется, меня унесло слишком далеко от района полётов. Может, и в воде потеряв сознание, я дрейфовал на поплавках в сторону Египта.

— Бурченко вообще потерялся после того, как тебя сбили. Мы его только вчера увидели, когда эти Штепсель и Тарапунька приехали, — назвал Олег именами знаменитых клоунов Петра и Фёдора.

Парни закончили спарринг, и мы пошли в каюту. Техсостав сделал для меня большую доску, а коллеги оборудовали шконку. Ближайшее время буду спать только на твёрдой поверхности.

Только я лёг и коснулся подушки, моментально погрузился в сон. Сегодня он был спокойный. Перед глазами было синее небо. На такое можно было бы смотреть вечно, если бы не утреннее пробуждение.

В каюте заскрипели шконки, начали ворочаться Саня и Коля, а в бачок начала поступать вода.

— Эх, ещё несколько дней и будем в Крыму, — потянулся Морозов.

— Серёга, как на новом старом месте? — спросил Саня.

— Лучше, чем в камере.

— А как у них вообще всё устроено? Лучше, чем у нас? — спросил Коля.

— Как будто у него там была экскурсия, — сказал Саня, стравливая воздух с бачка.

Надо признать, что оснащение и обеспечение у американцев лучше нашего. Но это не значит, что у нас плохо. Просто там есть излишки.

— Выламываются много. И говорят всякую ерунду. Правда, есть чему и поучиться, но не очень многому, — ответил я.

В каюту постучались. Дверь открылась, и на пороге появился Витя Тутонин.

— Мужики, тут… в общем, нас всех на землю. Прямо сейчас.

— Кто сказал? — спросил Коля, спрыгивая на пол каюты.

— Двое наших старших. Говорят, закончилась наша командировка. Летим из Триполи домой.

Вещи мы собрали быстро. Сходили на завтрак и сидели в каюте в ожидании вызова на палубу.

Белевский разгонял тоску игрой сам с собой в шахматы. Морозов спал, периодически издавая протяжный храп. За это его шконка постоянно подвергалась удару ногой то от меня, то от Сани.

— Зачем такая срочность, Сергей? — спросил Белевский, делая ход ладьёй.

Я внимательно следил за тренировочным поединком Сани со своим альтер-эго. Пока белые фигуры выигрывают, но чёрные в хорошей позиции для гамбита.

— Не знаю. Предполагаю, что наша работа закончилась. Наше пребывание здесь перестало быть секретным, и нас решено вывезти, — сказал я, продолжая смотреть за перемещением фигур.

Пока Саня пытается сам себя переиграть, я уже нарисовал для себя пару комбинаций. Но лезть в игру не собираюсь.

— Это ты в рапорте так будешь писать. Скажи честно, Комитет заметает следы? — спросил Белевский, придвинув коня ближе к позициям белых фигур.

Саня задумался. Дальше ходить не хочет или не видит очевидной комбинации. Как и я, впрочем.

— Есть мысль, что меня не просто так сбили. Слишком уж всё явно шло к этому на протяжении всей командировки, — сказал я и сел напротив Белевского.

Как же раньше мне не было видно очевидного. Даже Бурченко намекал про маленькую гальку, способную распугать весь 6й флот. Только эта галька не должна была остаться целой.

— Поясни, — заинтересовался Белевский.

— Тут как на этой шахматной доске, — сказал я и обвёл рукой игровое поле. — Видишь, насколько большое численное преимущество сейчас у белых фигур. Примем их за американцев.

При этих словах я взял в руки чёрного ферзя.

— Это — группа «Куб». И она исполняет роль так называемой «матовой» жертвы, — произнёс я и поставил шах королю белых.

Но и ферзь теперь под ударом пешки. Белевский увёл короля. Так и было рассчитано.

— У группы «Куб» есть кавалерия в лице Комитета. Вот она, — показал я на коня и поставил уже им шах королю.

Несколько переходов с клетки на клетку и вот мы подобрались к кульминации.

— Пока неплохо. Уже четвёртый шах от чёрных. И что дальше?

Я сделал ход чёрным ферзём, отдав его на съедение. Саня понял, что королём он бить не может, поскольку попадёт под удар коня. Другая белая фигура просто заблокирует главной шахматной фигуре ход.

— Кажись, мат! — воскликнул Саня.

— Да. Как и в этой партии, нас просто отдали на съедение. У американцев неразбериха. Бурченко и компания получают мотив начать международный скандал. Ливия спасена.

— То есть, ты не должен был выжить?

— Нет. Это слишком цинично. Просто должен был катапультироваться, а потом в дело вступили бы дипломаты. Однако я попал к американцам на корабль, и переговоры приняли иной мотив. Кстати, для Андрея Викторовича это даже выгодно — я жив и здоров. Никаких жертв.

Белевский отклонился назад. Мне самому не хочется признавать очевидное, и винить КГБ тоже нельзя. Это их работа.

— Самое удивительное, Саша, что нам удалось малым составом и титаническими усилиями предотвратить катастрофу и без самопожертвования. А именно это и было заложено в операцию. Но это моё субъективное мнение отдельно взятого человека.

В дверь каюты постучались. К нам заглянул Витя и позвал нас.

— Вертолёты прилетели. Старшие говорят грузиться.

Вышли на взлётную палубу и сразу получили приятный сюрприз. Авиагруппа Реброва в полном составе выстроилась напротив своих самолётов. Наш техсостав уже начал прощаться с коллегами, давая им напутствие.

Два вертолёта Ми-8 и два Ка-27 уже были готовы запускаться, чтобы доставить нас в Триполи. Пётр и Фёдор, едва скрывая недовольство, стояли рядом с винтокрылыми машинами, держа руки сложенными на груди.