Авиатор: назад в СССР 14 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 29

— Я ни о какой командировке не знаю.

Белкин тоже не выдержал и посмеялся. Я обратил внимание, что у него даже портфеля с собой нет. Значит, он тоже не рассчитывает на долгую беседу.

Подъехать к зданию Министерства было не так уж и просто. Рядом с домами 16 и 22 в Уланском переулке, где и находилось Министерство Авиационной промышленности, сейчас прокладывали Новокировский проспект. Пока ещё стройка не завершена и здесь много специализированной техники.

Фасад здания МинАвиапрома выглядел впечатляюще. Построено оно было ещё в 30е годы и тогда предназначалось для управления Метростроем. Об этом сейчас напоминают только постаменты, оставшиеся от статуй в честь первых метростроевцев.

Внутри главного здания всё как и во всех статусных учреждениях. Длинные и узкие коридоры, отделанные деревянными панелями. Двери кабинетов обиты уже «окаменевшим» дерматином. Работники Министерства быстро перемещаются по коридорам, шаркая по ещё довоенному дубовому паркету.

Девушки и женщины не торопясь перемещаются из кабинета в кабинет, стуча каблучками по вытертым полам.

На стенах можно увидеть памятные доски и плакаты, рассказывающие о людях и событиях, проходивших через «славные стены» Министерства авиационной промышленности СССР.

— Блин, есть хочу, — шепнул мне Морозов, когда мы прошли мимо одного из приоткрытых кабинетов.

Оттуда тянуло приятным запахом салата.

— Столовая в соседнем, 22 м доме, — сказал Белкин.

Морозов повеселел, но не смог сдержать широкий зевок.

Войдя в приёмную, мы встретились с представителями ещё двух конструкторских бюро.

— Рад вас видеть в добром здравии, Сергей Сергеевич, — поздоровался со мной генеральный конструктор КБ Сухого Самсонов.

— Как говорится, не дождётесь, — ответил я, чем вызвал ещё большую улыбку у Петра Михайловича.

Олега Печку и лётчиков КБ Яковлева мы поприветствовали дружескими объятиями. Хоть и виделись только вчера, но тяготы похода «Леонида Брежнева» сближают.

Парни, летавшие на Як-44, выглядели ещё более уставшими, чем Морозов. Ещё бы! Их налёт сравним с Афганским.

— Чего нас собрали? — спросил Олег.

— Хотят наградить. Не иначе! — твёрдо определился Морозов, присаживаясь на стул рядом со входом в кабинет Чубова.

— Ага! Дождёшься тут от них. Как предъявят сейчас за… поломки, — осёкся Олег, заметив мой серьёзный взгляд.

Думаю, что о потере и повреждениях техники Чубову известно. Вопрос в том, какую причину ему обозначили.

Не прошло и получаса, как из кабинета Егора Алексеевича начали выходить уставшие люди, размахивая платками и рабочими папками.

Совещание у них выдалось трудным, раз они все так вспотели.

— Вас ожидают, — вышла к нам рыженькая девушка в облегающей белой блузке и изумрудной юбке.

Лакированные туфли-лодочки поблёскивали в дневном свете, а яркий маникюр острых ногтей приятно сочетался с её смуглой кожей. Видно, что кастинг на роль секретаря Чубов проводил тщательно.

— Проходите, товарищи! Минуту перерыва и мы начнём, — молодцевато сказал Егор Алексеевич, когда наша делегация вошла в его кабинет.

Воздух внутри был спёртый. Так что приоткрытые окна были очень кстати. Пока мы рассаживались за столом, Чубов снял телефонную трубку и прислонил к уху.

— Катенька, дай команду, чтобы в столовой приготовили чай на десять персон. И ко мне в кабинет, — распорядился Егор и повесил трубку.

Ничего не изменилось в этом человеке. Такой подтянутый блондин с голубыми глазами, как и в первый день нашей с ним встречи.

— Так, всех приветствую! — громко объявил Чубов и начал поправлять рукава рубашки, которые были у него закатаны.

Егор присел на своё место и окинул всех своим острым взглядом завлекающего маньяка. По-другому назвать не получается, поскольку некоторые коллеги за столом стали отводить в сторону глаза. Не выдерживают давления.

— Сразу к делу. Прошу доложить мне о результатах проведённой работы на авианесущем крейсере «Леонид Брежнев».

Первым доложил предварительные результаты Самсонов, за ним Белкин. Оба говорили без бумажек и ограничились общими фразами. Заместитель генерального конструктора КБ Яковлева пришёл с более развёрнутым докладом, но тоже ничего дельного. Итоговых цифр по минимуму.

— Хорошо. Точнее, очень плохо, если не сказать ужасно. У вас времени не хватило подготовить более развёрнутый доклад, а⁈ Товарищи генеральные, так дело не пойдёт. Где статистика, цифры, итоги и предложения по дальнейшей работе? — холодным тоном произнёс Чубов и встал из-за стола.

Белкин и Самсонов выглядели спокойно. Кажется, они уже привыкли к подобному поведению.

— Егор Алексеевич, заключительные результаты были получены нами три дня назад. Анализ требует большего количества времени… — начал говорить Белкин, но Чубов его недослушал.

— Это было раньше. На самом верху требуют изменений, — кивнул Чубов в сторону портрета Горбачёва, висевшего на стене.

Тут началась речь Егора Алексеевича. В ней он заявил о необходимости революционных сдвигов.

— Переход к принципиально новым технологическим системам, к технике последних поколений, дающих наивысшую эффективность, — продолжал он своё выступление.

Я как будто слушаю выступление на каком-то пленуме. Много слов и пока ничего конкретного. Когда говорили генеральные конструкторы, там хоть были некоторые итоги. Здесь же лишь лозунги.

— Всем понятно? — завершил речь Егор и вернулся на место. — А теперь хочу послушать лётчиков. Что они мне скажут по итогам командировки.

Я посмотрел на Чубова, а потом на Морозова и Печку. Лётчики-яковлевцы только пожали плечами.

— Она завершена. Результаты вам озвучены, — спокойно ответил я.

— Вы же, Родин, были старшим всей группы. Поделитесь впечатлениями. И как вообще случилось, что были повреждены столько испытательных образцов? — злобно зыркнул на меня Чубов.

Если посчитать повреждённые машины, то их количество равняется… да мы все самолёты повредили. Даже Як-44 имели серьёзные отказы. Но в данном случае, мы выполняли специфическую задачу. Ещё и много материала дали инженерам для работы.

— Вопрос не ко мне.

— Да⁈ А кто же тогда будет отвечать? — продолжал давить Егор.

Не понимаю, зачем эту комедию разыгрывать. Будто он не знает, с кем мы работали. В Средиземном море решались вопросы гораздо более высокие, нежели сохранность техники.

— Могу только вам посоветовать обратиться на площадь Дзержинского, дом 2.

Чубов отклонился назад. Как-то он слишком явно хотел выведать у нас информацию.

— Я там уже был. И в Совете Министров был. Знаете, что мне там сказали?

Дурацкий вопрос. Будто мы в Сенатский дворец, где заседает Совет, на работу ходим.

— Мне сказали представить вас к награждению самим… — произнёс Чубов и указал назад.

Вновь в поле зрения попал портрет Горбачёва. Мне кажется, что ему уже икается от столь частого упоминания.

— Мы не против. А чем наградят? — «проснулся» Морозов.

Олег не сдержал улыбку, как и ещё пару человек. Коля — сама простота.

— Грамотой. От имени Верховного Совета. На большее вы не наработали. Все свободны. Белкин и Самсонов со своими лётчиками остаются.

В кабинет вошла Катенька и ещё два человека с подносами.

— Долго ходишь. Не до чая. Идите отсюда, — сказал Чубов.

Ну вот, даже чаю не попили! Я не очень расстроился, а вот Коля хотел перекусить.

— Есть хочу, Серый. Давай под шумок свалим, — предложил Морозов, пока «яковлевцы» медленно выходили из кабинета.

— Мы слишком заметны. Потерпи. На корабле же терпел, — ответил я.

— Там вариантов не было.

Чубов прикрыл окна и внимательно оглядел нас.

— Значит, ничего не расскажете, так? Думаете, мне неизвестно, что были стычки с американцами. Что после их ударов были повреждены два новых МиГ-29М на стоянках в Ливии. А что же вы мне не рассказываете, как повредили двигатель на МиГ-29К? Вашем любимом борту номер 311. Про Суховцев я промолчу. Там тоже хватает повреждений. Мне кто-нибудь ответит, в чём дело?