Авиатор: назад в СССР 14 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 38

Снижается и сейчас, вполне, может вытянуть самолёт на «косую петлю». Но выполняет вираж.

Да ещё и слишком размазано.

— Мне одному кажется, что ничего пока особенного нет? — спросил у меня Белкин, подошедший к нам.

Я даже и не знал, как ему прокомментировать происходящее. Если сравнить с тем, что вытворял «Торнадо» или «Хорнет» перед полётом Морозова, то ничего и близко нет похожего. Ощущение, что Коля выполняет пилотаж на дозвуковом самолёте огромных размеров.

— Мы должны проходить вираж на 3 секунды быстрее американцев, а здесь уступаем 4, — сказал я.

— Да и диапазон высот маловат, — покачал головой Белкин.

Морозов сделал переворот на горке, пролёт над ВПП, покачиваясь с крыла на крыло. Но может это тот самый момент, когда «зазвенит колокол».

Даже журналисты оживились. МиГ ускоряется, набирает скорость и переходит в набор. Рёв двигателей. Скорость падает. Надо ещё дотянуть и получится наш фирменный манёвр.

Однако Коля выводит в горизонт и разворачивается на обратный курс. Выпустив шасси, он приготовился заходить на посадку.

— Скорее всего, на борту неисправность, — предположил я, и Белкин молча кивнул.

— Почему он тогда не вызвал резерв или сразу не сел? — спросил у меня Кирилл.

Мысль у нашего переводчика дельная.

— Сейчас зарулит и узнаем.

Пока Коля рулил по полосе, журналисты потеряли весь интерес к нашему самолёту. Кто-то задал несколько вопросов о стоимости и предыстории создания, но это никак не скрашивало разочарование.

Из-за бестолковой организации мы просто потеряли возможность показать наш самолёт во всей красе.

— Больше к нам никто не придёт. Вся реклама была фикцией, — произнёс Белкин.

К нам подошёл Самсонов, который выглядел таким же расстроенным, как и Анатолий Ростиславович. Их Су-27 тоже показывал посредственный пилотаж. Олег Печка даже на аэродром не приехал, чтобы посмотреть.

— Пилотаж совсем уж простой. Так мы никого не заинтересуем, — подытожил Самоснов.

Я пошёл к нашему самолёту, который уже зарулил на стоянку. С виду никаких повреждений нет. Нигде и ничего не капает.

Коля не выглядел расстроенным, сидя в кабине. Наоборот, улыбался. Чему только?

— Хорошая матчасть. Спасибо, мужики, — слез он по стремянке и поблагодарил техников.

Это было сделано уж слишком картинно. Если бы что-то отказало, он бы сразу это сказал на земле. Колян подмигнул мне и… пошёл в другую сторону.

— Коля! — позвал я его.

— Давай потом, Родин.

Ого! Только недавно я был «Серёгой», а теперь он опять «фамильничает». Мне уже становится понятно — Морозов и не собирался сделать крутой пилотаж.

— Сейчас, — сказал я и Колян остановился.

Он повернулся ко мне и довольно ухмыльнулся.

— Ну чего тебе?

— Зачем ты это сделал? Что тебе пообещали? — спросил я.

Хотелось ударить его по наглой морде. Уж слишком сильно он ухмылялся. Но сдержался.

— Как что⁈ Я тебе ещё в прошлом году сказал, что пришёл на повышение. Люди меня сразу приметили. Вот теперь, считай что я твой начальник.

— Какой ещё начальник?

Что-то совсем не то происходит? Мне вспомнился наш разговор в Циолковске, когда Морозов рассказывал о своих планах. У него было тогда желание стать шеф-пилотом фирмы. В КБ Сухого ему бы не дали, а у нас мол, есть возможность.

— По возвращении министр авиационной промышленности подпишет приказ о моём назначении старшим лётчиком фирмы МиГ. А ты продолжай любить небо, быть честным и прямым. Никому твоя справедливость не нужна, Родин.

— Козёл ты, Николя.

— Ты ещё вспомни, что ты меня прикрыл в Ливии. Наверняка сейчас жалеешь, да? — посмеялся Морозов.

— Жалею только, что ошибся в тебе. Всё же, не все в этом мире люди меняются, — ответил я и ушёл к самолёту.

— Давай! Иди с железякой поговори! — крикнул мне вслед Николай.

Как после такого с ним работать в одном КБ? До сих пор внутри всё на взводе.

Я подошёл к самолёту и погладил его по серому фюзеляжу. Чувствуется, что он хочет показать весь свой потенциал.

— Чубов сказал, что тебя отстраняет от работы, здесь, во Франции, — сказал Белкин, который в это время ходил рядом с самолётом.

— Ну, у него есть лучший лётчик — Морозов.

Я рассказал Белкину о разговоре с Николаем. Анатолий Ростиславович выругался и достал курительную трубку.

— Пригрели змеюку, — произнёс Белкин.

— Он всегда таким был. Вы просто ему поверили, когда брали на фирму. А Федотов и Меницкий не увидели в нём «изъяна».

Я похлопал самолёт по фюзеляжу и пошёл к минивэну. Повернул голову влево и увидел, как Морозов обнимается с какой-то девушкой.

Конечно! Вспомнил, как он рассказывал о какой-то рыженькой девице. Теперь я понял, что речь шла о секретаре Чубова. Той самой, что встречала нас в Министерстве.

— Сергей, что делать теперь? Морозов летает до конца авиасалона, а ты? — спросил Белкин, когда мы подошли к машине.

Нас догнал переводчик, но я пока не собирался его слушать. Что-то у него было ко мне.

— Я поеду на Эйфелеву башню посмотрю. Мне ведь можно, товарищ Кирилл?

— Можно, но не сегодня. Вас кое-кто хочет видеть.

Кирилл стоял и смотрел на меня с укором. Думаю, что он не собирается уходить, а у меня не было настроения с кем-либо встречаться после предательства Морозова.

— Я никуда не пойду, Кирилл, — настойчиво произнёс я.

— Придётся. С вами хочет встретиться ваш друг из США.

Переводчик Кирилл выглядел серьёзным. Раньше, я бы и во сне не мог представить, что у меня появятся друзья в США. После ливийских событий такой вариант не кажется фантастикой.

— Он вас ждёт, Сергей. И руководство советской делегации тоже.

— Спасибо, но для одного дня цирковых номеров слишком много, — ответил я, расстёгивая лётный комбинезон.

Кирилл продолжал стоять у двери минивэна и ждать моего выхода. Мне же хотелось просто попасть в номер и принять прохладный душ. Мысли в голове перепутаны напрочь.

— Что вы стоите над душой, товарищ Кирилл? — спросил я.

Переводчик посмотрел на Белкина. Анатолий Ростиславович тоже не горел желанием идти на встречу с заокеанскими «друзьями» в присутствии Чубова и Паклина. Наверняка сейчас будет дежурное фотографирование, ответы на вопросы «а как вы считаете?» или «а как вы не считаете?». А главное — картинные и белоснежные улыбки американцев с заверениями, что всё будет «ок»!

— Сергей, я вас понимаю. Не думайте, что мы ничего не видим.

— Мы? Кто это «мы»? — улыбнулся я.

— Те, кому не безразлична обороноспособность страны.

Слышал я много раз подобные фразы от таких вот «посольских работников». А по факту, дальше наблюдений и сбора данных ничего у Комитета и не доходит.

Мне казалось, что раз история Афганистана, Анголы и Ливии изменилась, процессы в стране повернутся вспять. Но пока всё идёт «своим» чередом — к полному краху государственной системы.

— Ладно. Всё равно не отстанете, — согласился я и вылез из машины.

Белкин тоже пошёл с нами в центральный павильон, находившийся напротив. Войдя внутрь, я обнаружил, что многочисленные делегации США и Советского Союза обсуждают различные вопросы. Тут же отвечают на вопросы журналистов и фотографируются. Ох уж эти лицемерные улыбки зарубежных «партнёров»!

Белкин пока пошёл к Самсонову, который стоял отдельно от всех и активно не участвовал в подобном светском мероприятии. А вот меня быстро заметили. Наверное, потому, что не в строгом костюме, а в комбинезоне с именной нашивкой и гербом СССР.

— Вот вы, Сергей Сергеевич! — увидел меня Паклин и жестом пригласил подойти.

Я спокойно просочился сквозь толпу и оказался рядом с Борисом Николаевичем. Кирилл был неподалёку, но близко не подходил. Смотрел, контролировал, наблюдал или что там ещё делают в спецслужбах в такие моменты.

Ко мне спиной стояли несколько человек, мило беседовавшие с Чубовым.

— Нет, месье. Мы с вами уже обсуждали, что учебные бои — лишнее на подобных мероприятиях, — отказывал американской делегации руководитель авиасалона.