Авиатор: назад в СССР 14 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 55

— Самоубийство! Такого не припомню среди министров, — сказал Максим, отпивая горячий напиток из кружки.

— Было, просто об этом не говорили. Теперь говорить можно что угодно и про кого угодно.

Курков выглядел обречённым. Будто мы сейчас сидим и уже говорим о распаде страны. Он ещё этого не знает, а вот мне уже видится определённо мрачное будущее.

— Серёга, я… я никогда… — пытался начать говорить Макс, но постоянно запинался.

— Дружище, что случилось?

— Я никогда бы к тебе не пришёл, будь у меня возможность самому решить проблему. Ты ведь знаешь, что с Германии нас перевели в Украину. Нас там никто не ждал. Через два месяца мне предстоит увольнение.

Максим рассказал, что практически весь полк остался не у дел. Живут очень компактно. Некоторым достались места чуть ли не в спортивном зале. Денег не платят.

Ощущение, что «лихие 90е» уже наступили. Внутри у меня всё переворачивается от желания помочь другу. Его я смогу выручить, но что будет с сотнями тысяч других офицеров и прапорщиков, которых постепенно выкидывают на обочину жизни?

— Максим не продолжай. Пока вы живёте у нас. Мне нужны твои документы и, желательно, лётная книжка, — сказал я, поднимаясь со стула.

Было желание прямо сейчас набрать пару номеров и решить проблему моего друга. Однако…

— Погоди, а как же генерал Крутов? Брат Елены вам не помог? — спросил я.

— Ты не знаешь? Он умер два года назад. Так и не выдержало его сердце, — вздохнул Макс.

Жаль генерала. Именно с ним я совершил аварийную посадку в поле рядом с Белогорском. Изначально он мне казался педантом и буквоедом. Но и ему были присущи понятия благородства и чести.

— Я не знал. За работой над МФИ-1 совершенно выпал из реальности. У тебя есть пожелания, куда бы ты хотел перевестись?

— В Украине бы остаться.

Плохой выбор. Если Союз развалится, то в этой республике ему жизни не будет.

— У тебя там ничего нет. Сомневаюсь, что в других частях ты сразу получишь служебное жильё. Предлагаю остаться в Подмосковье. Думаю, что место в Кубинке я смогу тебе найти.

Максим поблагодарил меня и несколько раз извинился за причинение неудобства. Как он может быть мне неудобен? Помочь другу я готов всегда.

Через пару дней вопросы с командованием полка в Кубинке были решены. У Макса был достаточно большой налёт, в том числе на МиГ-29, которые эксплуатировали в 237 м гвардейском полку.

Пока он ещё носит именно такое название. Через пару лет его переименуют в Центр показа авиационной техники. Создадутся знаменитые на весь мир пилотажные группы. Так что у Макса есть все возможности добиться успехов в Кубинке.

В деле Чубова ясности не было. Как-то всё тихо прошло, что даже меня не вызывали на допросы. А ведь я разговаривал с ним в тот день наедине. Его водитель не мог это не сказать.

Прошло ещё несколько дней, и вопрос о переводе Куркова был согласован. Ему нужно было только сдать дела в своём полку и ехать в Кубинку к новому месту службы. Особых усилий я не приложил, но походить по кабинетам пришлось. Вот и сейчас я сижу рядом с кабинетом одного моего старого знакомого. Пришлось обратиться за помощью к морякам.

Надо отблагодарить одного адмирала, который оказал услугу «звонок друзьям». Я сидел в приёмной этого военачальника и с радостью отмечал карьерный рост Седова Валентина Егоровича. Табличка на дверях его кабинета гласила, что Седов — заместитель главкома ВМФ.

Кажется, совсем недавно мы с ним были в Средиземном море и разбирали операцию за операцией. Тогда он ещё командовал 5й оперативной эскадрой ВМФ СССР.

Скрип двери отвлёк меня от воспоминаний неба над Ливией и Средиземным морем.

В приёмную широким шагом вошёл тот, кого я ожидал.

— Родин? Как живой! Возникли проблемы? — подошёл ко мне адмирал Седов.

Внешне он особо не изменился. По-прежнему у него суровый взгляд. Характерный волевой подбородок и угловатые брови только добавляют ему суровости. И я всё так же смотрел ему в солнечное сплетение. За прошедшие годы Валентин Егорович стал только больше, сохранив в себе стальной стержень настоящего моряка.

— Товарищ адмирал, нет. Всё очень быстро. Лично пришёл вас поблагодарить.

Седов осмотрел приёмную. Будто что-то искал.

— Меня в который раз удивляет, что ты вот так просто можешь заходить в штаб военно-морского флота. Как тебя пропускают?

— Всё очень просто — я всем говорю, что к вам.

— И со мной никто связываться не хочет, верно? — подмигнул мне Седов и жестом пригласил пройти в кабинет. — Есть разговор. Очень вовремя ты пришёл.

Удачно, я бы сказал! За его помощь готов ответить ему тем же и без разговоров. Только чем я могу помочь целому заместителю главкома, понятия не имею.

В кабинете весьма прохладно. У Седова было открыто на проветривание окно. Но Валентин Егорович, наоборот, стал снимать галстук и расстёгивать рубашку.

— Свежо! — громко произнёс адмирал.

Подойдя к окну, он взял двумя руками снег с подоконника. Окунул в него лицо и растёр белые хлопья. Щёки моментально стали красными, а сам Седов стал бодрее.

— Не хочешь взбодриться? — спросил адмирал.

— Я и так бодрый, Валентин Егорович.

— Как знаешь. Я люблю снег и мороз. Бодрят тело и дух, — ответил мне Седов и закрыл окно.

Я присел за стол для переговоров, а Валентин Егорович распорядился о чае с мятой.

— Почему решил ко мне обратиться по переводу друга? — спросил Седов, присаживаясь напротив меня.

— Вариантов было много. Просто обратился к первому, кто пришёл мне в голову.

— Я уж подумал, что ты пришёл по другой проблеме. Кстати, твоё мнение по поводу бардака с авианесущими крейсерами?

— А что с ними не так?

Седов поведал, что первый авианосец с атомной силовой установкой «Ульяновск» стоит на рейде Севастополя. Испытания он проходит, но возникает нездоровая атмосфера вокруг него.

— И такое везде. Было два полка корабельных истребителей в Крыму, а оставили один. Авианосец «Варяг» отправили на Дальний Восток, а под него полк так и не создали.

И так везде! По всем направлениям началось повальное сокращение армии.

— Я чего сказать-то хотел, Сергей. Знаю, что для тебя палубная авиация не пустой звук. Ты ей дорожишь. А значит, и судьба «Ульяновска» тебе небезразлична.

— Что случилось, Валентин Егорыч?

Я уже догадывался, к чему он клонит. Но так не хотелось этого слышать.

— У страны нет средств, чтобы содержать три авианосца. Мы так и не смогли выбить средства на завершение испытаний «Ульяновска». Поэтому поставлена задача подготовить его к утилизации. Теперь мы стоим перед выбором, какой из флотов оставить без авианесущего крейсера.

Шокировал меня адмирал. Видно, что и ему тяжело на душе от таких задач. Как такое случилось? Неужели историю Советского Союза изменить невозможно?

Развал страны я вряд ли остановлю. Но предотвратить развал армии можно. Ибо не ведают, что творят наши руководители, сокращая расходы на оборонку.

— Причина подобного сокращения только в деньгах? — спросил я.

— Верно. Первоначально нам обещали средства из оплаты за наши истребители, которые должны были поставить в Конго.

— Конго? Вы имеете в виду, модернизировать МиГ-23 до уровня модификации 87?

Седов удивлённо посмотрел на меня, остановившись в полупозиции для откусывания вафли. Надо было видеть, насколько широко раскрылся не только рот у адмирала, но и глаза.

— Кому я это рассказываю⁈ Ваше ведь КБ занимается этим контрактом на модернизацию или продажу. Мне всё равно, если честно. Просто ты скажи мне Родин, что за безответственное у вас там руководство?

Адмирал объяснил, что контракт с Конго должен был состояться ещё пару лет назад. Но пока всё затягивается. А значит, утилизация «Ульяновска» всё ближе.

Знал бы я кто может помочь, сию минуту бы побежал к нему. Пожалуй, из всех больших начальников и государственных работников, остался у меня на примете только Русов.

Он-то как раз очень высоко. Может заставить принять верное решение. Осталось ему обрисовать ситуацию.