Цель — выжить. Шесть лет за колючей проволокой - Фритцше Клаус - Страница 10

• Предыдущая
• 10/57
• Следующая

Случайно я встретил пилота одного экипажа моей эскадрильи, который был подбит над советским тылом раньше моего прибытия на фронт. Как бригадир электромастерской на рембазе, он пригласил меня вступить в его бригаду с перспективой повышенного рациона хлеба.

Рембазой назвали крупный цех на территории красноармейской судоверфи, в котором исключительно немецкие военнопленные ремонтировали чисто немецкие танки, доставляемые туда тяжелыми гусеничными тягачами с поля боя из Сталинграда.

Танки были трофейные, разных степеней повреждения. Их разбирали до последнего винта, а годные детали отправляли на монтажный конвейер, где собирали работоспособные боевые машины. Техническое руководство этого монтажного завода лежало на плечах некоторых немецких специалистов, которые до вызова в армию выполняли ту же самую работу на танковом заводе «Круппа» в Рурской области Германии.

Быть принятым на работу в рембазе считалось в какой-то степени привилегией. Все члены коллектива являлись специалистами, и суточный рацион хлеба отмерялся по заслугам: 1000 граммов!

Что касается моих практических навыков в электротехнике, то можно было говорить о чисто белом пятне. В гимназии я ненавидел этот предмет и с трудом держался на оценке «достаточно». Зато мои успехи в механике оценивались неплохо. Бригадиру Эрнсту Хеппу понадобился механик для ремонта бензонасосов, и эта работа была мне по вкусу. Справился я быстро, и русский мастер был мной доволен.

Производство танков разделилось на две основные части: сборный конвейер и спецмастерские для подготовки и хранения деталей и узлов на сборку. Трудовая норма для спецмастерских была не очень страшная. К каждому специалисту были прикреплены определенные детали и узлы, три комплекта которых в годном для конвейера состоянии он должен был хранить на складе. По окончании смены мастер проверял склад сборочного цеха. Нашел там три комплекта — дал 100%, тем самым обеспечивал специалисту килограмм хлеба. Нередко конвейер останавливался потому, что не удалось подать какой то узел. Это означало для остальных спецмастерских: продукцию больше не подавать, т.е. работать холостым ходом. Ход, однако, никогда не был холостым. В такие дни мастерили разный «ширпотреб» для продажи русским за хлеб и сало.

Пришла зима с морозами. Крупный конвейерный цех отапливался нефтью, которая заливалась в открытый бак размером около 3х2 метра. Черный дым поднимался к крыше здания, там сгущался и в нисходящих потоках циркуляции воздуха спускался вниз в виде черных хлопьев. Это черное вещество прилипало как к одежде, так и к открытым поверхностям человеческой кожи. Любые предметы покрывались черной мазью, в результате чего, работающие на рембазе пленные выглядели как негры.

В середине ноября в лагере прекратилась подача воды по водопроводу. Колодца в лагере не было, воду для кухни привозили в цистернах, баня перестала работать, и единственным средством для удаления с человеческого тела этого черного отложения был бензин.

Доставать в Рембазе бензин было сравнительно просто, и никто из надзирающего персонала не смотрел на ежедневный процесс наполнения канистр и бутылок бензином для чистки лица и рук. Побочные эффекты подобной гигиены не заставили себя ждать: обезжиривание кожи, образование трещин, воспалений, появление язв. Еще хуже были результаты от бездействия бани и дезинфекции, вспышки педикулеза. Все чаще слышалась поговорка: «Nicht wir haben Laeuse, die Laeuse haben uns».

Не знаю, соответствует ли перевод смыслу немецкой фразы, но суть дела в том, что миллионы вшей скоро утащат нас, куда они хотят. Нередко вечером сидим, ищем вшей в одежде, правда, не ищем, а собираем. Идет соревнование, у кого успеха количественно больше. Перед началом основной охоты суем руку под мышку, сжимаем кулак, приближаем к свету и открываем его. Чемпион тот, у кого число схваченных вшей больше. Искать вшей — такое занятие, которое может увенчаться успехом только при достаточном освещении. Но днем нет времени заниматься этим делом, а вечером темно. Электричества в жилых корпусах нет. Опять видим правду в старой пословице: «Голь на выдумку хитра».

Освещаются помещения в корпусе открытым пламенем, причем пламя есть у каждого жителя. Лампы делаются следующим образом: баком для горючего служит отрезанная 10 сантиметровая гильза 88 миллиметрового зенитного снаряда, которая благодаря толстому и, соответственно, тяжелому днищу прочно стоит на столе. Из жести консервной банки на рембазе делают крышку с дырой диаметром с винтовочный патрон, и в дыру впаивают отрезок такого патрона: фитиль — это плетенка из хлопчатобумажных волокон, добываемых из ватных курток и брюк.

Надо представить себе картину ежедневной охоты: в помещении размером приблизительно 4х4 метра одна половина занята двухъярусными нарами, рассчитанными на 16 человек. Другая половина занята столом приблизительно 1,5x0,8 м и скамейкой. Шестнадцать жителей живописно покоятся на нарах и на скамейке, каждый с бензиновым светильником перед собой. Верхняя часть тела героя, трусы и майки держатся поближе к пламени, вшей собирают и кладут на горячую крышку светильника, где они лопаются с акустической отдачей. Число «отстрелов» можно определить с закрытыми глазами, причем эксперты определяют возраст подбитой особи по громкости звука. Жаль только, что уровень освещения не позволяет уничтожать молодые поколения этих страшных насекомых — их не видно, и половая зрелость молодежи наступает еще в стадии их невидимости в данных условиях освещения.

Следует учесть, что на воле холодно, окно не открывается, отработанные газы от 16 светильников обогащают атмосферу в помещении, смешиваясь с продуктами транспираций 16 грязных и воняющих жителей. Казалось бы, что спать невозможно в таких условиях, но человек имеет удивительные способности переносить крайние нагрузки. Совершенно непонятно, как в этой тесноте тюремной ячейки ни разу не было случая опрокидывания самодельных бензиновых светильников. Если бы это случилось, избежать жертв не удалось бы.

На совместных вечерних посиделках в самом помещении я принимал участие, но спать, на выделенном мне месте, был не в состоянии. Причиной была не отравленная атмосфера, а клопы, которые по численности соревновались со вшами. В течение примерно двух с половиной месяцев я спал в холодном коридоре, лежа вместо матраца на ватной куртке и накрываясь военной шинелью. Скручивался как улитка и мерзнул как собака, но спал и мерзнул без жадных укусов клопов, которые вкус моей крови ценили очень высоко. Пробуешь лечь на нары, как через минуту видишь наступление этого ига человечества со всех сторон. Они стремятся к тем участкам тела, где кожа более тонкая, а жилы расположены близко к поверхности. За считанные минуты эти участки покрываются волдырями. Единственный выход — держаться на достаточной дистанции от нар. Очень ревностно отношусь к факту, что кто-то может спокойно и без страданий спать в этом зоопарке.

Как добывают дополнительный паек

В лагере 108-1 когда-то жили или существовали несколько тысяч «сталинградцев». Сколько их погибло до моего приезда, нельзя было узнать. Всем известно, однако, что погибших раздевали, прежде чем увезти их куда-то для захоронения в степи. Одежда хранилась на складе, управляемом немецким старшим. Кроме заведующего, там работала группа военнопленных, задача которых, очевидно, состояла в том, чтобы привести в порядок хранящуюся навалом массу шуб, шинелей, мундиров, брюк, ботинок и сапог. Нигде и никем не было записано, сколько экземпляров отдельных категорий попало в этот склад. Отсутствие складской бухгалтерии служило основой оживленной торговой деятельности. Спрос со стороны гражданского населения был на обувь, зимние шинели и шубы. Немецкий персонал склада предлагал желающим отпустить соответствующий товар для продажи на собственный риск. Оптовый торговец (кладовщик) торговал с единственным риском быть пойманным при выпуске товара со склада. Риск был минимальный, потому что надзирающее лицо советской стороны воровало наравне с немцами.

• Предыдущая
• 10/57
• Следующая