Меч Тамерлана (СИ) - Злотников Роман Валерьевич - Страница 16

— Поверю. Ну, а каковы силы Тохтамыша — хотя бы примерно?

— Тумен… Полтора от силы. Но это если успеет собрать и привести к Сараю-Берке. Есть возможность разбить его отряды и по очереди!

Я усмехнулся:

— Тогда чего ждать осени? Пойдем в поход сейчас, пока еще Тохтамыш действительно не успел собрать войско!

Владимир Андреевич только покачал головой.

— До конца серпеня никто никуда не пойдет — ни мокша, ни булгары. Серьезно, тебе выходить в последнюю седьмицу месяца, не ранее… Как раз поспеешь к сбору. Так что две с половиной седьмицы у тебя действительно есть дома побыть.

Я благодарно кивнул, мысленно смиряясь с тем, что жену и сына вновь придется оставить — но хотя бы времени с ними проведу побольше, чем перед походом на Порто-Пизано. После чего, спохватившись, уточнил:

— Погоди. А сколько ты уже ждешь меня в Ельце? Неужто сам Владимир Андреевич Храбрый ко мне послом отправился от великого князя⁈

Брат Дмитрия Иоанновича как-то невесело усмехнулся:

— А все ж таки прозорлив ты, друг мой Федор… Прибыл я со своими дружинами к Олегу Иоанновичу да Даниилу Пронскому. А пока те собирают свои рати в поход, направился и в Елец, посмотреть, как у тебя здесь… Думал, оставлю гонца, да вернусь — но тут весть дошла, что сам князь Елецкий возвращается со дня на день. Вот, решил задержаться, покуда время есть — да переговорить с тобой лично… И попросить сотни четыре казаков конных.

Я аж присвистнул от удивления:

— Да у меня всего сотни три наберется!

— И полторы сотни младшей дружины, обученной татарскому конному бою.

В ответ на последнее замечание я только покачал головой:

— Я казакам не приказчик, клич можешь бросить, но много ли откликнется? А больше полутора сотен донцов да полсотни дружинников я не дам в любом случае — остальные в дозорах нужны… Что же ты в казачьи городки верхнедонские не послал гонцов? Может, еще бы воинов тебе дали!

Владимир Андреевич довольно улыбнулся:

— А говоришь не приказчик! Все от тебя зависит, княже… А к казакам верхнедонским я гонца отправил, как же не отправить!

Сделав короткую паузу, Серпуховский князь резко перевел тему разговора:

— К слову — как хитро ты возводишь земляные валы Ушкуйной слободы! Я присмотрелся — а ведь действительно, с таких клинов прострел во все стороны куда лучше, чем с башен. Сам что ли додумался?

Мне осталось только усмехнуться:

— Нет, у фрязей подсмотрел.

В общем-то, я и не солгал. Бастионная система в фортификации родилась именно в Италии, и одно из ее названий — итальянский обвод. Вот только первая «звездчатая крепость» появится в Чивитавеккья в конце пятнадцатого столетия, то есть через сто лет… Следовательно, в этом мире/времени/измерении/вариации загрузки сверхкомпьютеров института развития личности (да не может быть — все ведь ПРЕДЕЛЬНО настоящее!), я первый создатель итальянского… Да нет, теперь уже Русского обвода!

…Если проплыть по Сосне до устья Пажени на ладье, а там спустить лодку — и уже на ней войти в мелководную речку, да подняться по Пажени против течения на три-четыре версты, можно найти дивный источник, Гремучий ключ. В мое время он освящен в честь Ильи Пророка, если мне память не изменяет, но сейчас… Сейчас о каменной чаше, наполняемой родниковой водой, с грохотом водопада бьющей из сердца горы — и окруженной непроходимым, глухим лесом, знаю, наверное, только я. Ну может, и не только я — но в силу удаленности от города и густых зарослей, окружающих Пажень, немногие ельчане могут добраться до источника…

А я добрался — да не один, а с женой!

— Будто я вновь у себя дома…

Дахэжан задумчиво улыбнулась, осматриваясь по сторонам; загребая веслами, я также усмехнулся, довольный прогулкой на лодке — и произведенным эффектом. Ну как же! Окрестности Ельца в районе Воргольских скал, а также мелких речек Пажень, Пальна и того же Воргола действительно напоминают Кавказ… Скалы высотой до двадцати метров, Девонские каньоны — и небольшие, не очень глубокие речки, протекающие по дну скалистых ущелий. Вроде как все это наследие еще ледникового периода…

— Здесь теперь и есть твой дом… А мы приплыли.

Я узнал источник по шуму горного источника; причалив к берегу, первым покинул лодку — и тотчас затолкал ее вместе с Дахэжан на отшлифованную водой гальку.

— Пойдем!

Жена с улыбкой приняла протянутую ей руку, шагнув из лодки вслед за мной. Тотчас подхватив корзину с припасами и теплый шерстяной плащ, я повел Евдокию к каменной чаше, все также заполненной прозрачной — и ледяной водой; прохлада чувствуется за несколько метров!

— Красиво… Но мне нельзя купаться в холодном.

Я понятливо кивнул:

— Понимаю, кормящей маме никак нельзя студиться… Но я больше не для купаний, а так… Красиво здесь очень — похоже на твою Родину. Да и ножки, лицо омыть можно, для свежести… И вода больно вкусная, питьевая.

Действительно, здесь очень красиво — и дикие полевые цветы, растущие ближе к каменной чаше источника, и обступившие ее деревья, сомкнувшие свои кроны над родником, и заросшая густой малахитовой травой полянка у самой речки… Чем не место для пикника? Расстелив плащ на краю поляны, подальше от ледяного источника, я выложил на него корзину — а после наконец-то явил ее содержимое супруге:

— Помнишь?

В корзине покоится спелая, дурманяще ароматная дыня, сочные донские абрикосы — и засахаренные апельсины, взятые трофеем в Порто-Пизано.

— Помню…

Дахэжан ответила низким, грудным голосом, от которого по спине моей поползли мурашки. Одновременно с тем раздался шорох ткани… А обернувшись к любимой женщине, я успел увидеть, как невесомо струится платье по ее мраморно-белой коже, ниспадая к изящным, длинным ногам… Огромным волевым усилием я смог поднять восхищенный взгляд к потемневшим, карим глазам жены, в коих сейчас плещется настоящее пламя! Сердце мое невольно забилось куда чаще обычного — возможно даже быстрее, чем перед абордажем в Порто-Пизано… И, сделав шаг к призывно смотрящей на меня девушке, я совершенно искренне произнес:

— Я тебя люблю, солнце мое…

— И я тебя люблю, свет очей моих…

Вересень (сентябрь) 1382 года от Рождества Христова. Окрестности Новых Трок.

Витовт, сын Кейстута и наследник великого князя Литовского, с горечью смотрел на обугленные, в нескольких местах побитые немецкими пороками стены родового замка, построенного отцом на полуострове у озер Гальве и Лукас. Гарнизон Новых Трок не сумел продержаться в осаде тевтонских крестоносцев до подхода наспех собранной Кейстутом рати…

А теперь орден вывел свое войско в поле, демонстрируя литвинам, жмудинам и русам мощь немецких крестоносцев! Не боятся многочисленности дружин Витова и русско-литовского ополчения… Но при этом и сами тевтонцы не спешат атаковать. Нет, имея в наличие значительное число пехотинцев — опытных орденских кнехтов и ополчения немецких городов — а также крепкие роты английских лучников и собственных арбалетчиков, крестоносцы строят план сражения от обороны. В центре — позиции пешцев, укрепленные вкопанными под углом в землю заостренными кольями-надолбами. За ними расположились многочисленные стрелки и арбалетчики — они встретят ворога ливнем стрел и болтов, а в случае серьезной опасности успеют отступить за лес копий и алебард немецкого «ежа». Всего около четырех тысяч пешцев…

Фланги — одинаковые по численности отряды рыцарей в полторы тысячи копий каждый. Ну, естественно, не только рыцарей-братьев, но и оруженосцев, и конных сержантов, что имеют броню попроще, чем панцири-бригантины… Но опыта, стойкости в бою и религиозного фанатизма сержантам не занимать.

Силен враг! А комтур Кенигсберга, опытный рыцарь Конрад фон Валлеронд, наверняка слышал про битву при Креси — где английские лучники нанесли французскому рыцарству едва ли не самое громкое поражение за всю его историю… И частично перенял тактику короля Эдуарда Третьего. Кроме того, комтур полностью обезопасил фланги и тыл своего войска, построив его на подступах к захваченному замку — и уперев крылья едва ли не в самые озера. Предоставив Витовту возможность атаковать только в лоб…