Меч Тамерлана (СИ) - Злотников Роман Валерьевич - Страница 26

— Целься… Бей!!!

Утопив приклад арбалета в плечо и удобно умастив ложе самострела на верхней кромке павезы, я плавно, без, рывка утопил спусковую скобу… За секунду до того поймав туловище ближнего ко мне всадника в выемку «зацепного ореха», словно в целик. В то время как мушкой мне послужил наконечник болта… Теперь угодившего точно в грудь ордынца!

— Перезаряжай! Целься в лошадей!

Мы неплохо отстрелялись первым залпом. Но татары упрямо гонят скакунов вперед, грозясь раздавить довольно тонкую цепочку стрельцов полуторатысячной массой всадников… Повинуясь собственному приказу, я вставил носок левой ноги в стремя арбалета, после чего взвел тугую тетиву с помощью поясного крюка. Ещё секунда, вставить очередной болт в направляющие желоб — и я готов!

— Всем разом… Бей!!!

Гулко захлопали тетивы самострелов, вновь посылая во врага сотни убойных болтов. Отчаянно завизжали смертельно раненые лошади, с разбега полетевшие наземь вместе с наездниками… В ответ по нам хлестнул град срезней — но защищенные склоненными павезами, мои арбалетчики в большинстве своём благополучно пережили обстрел. Так, в мой щит угодили две стрелы без всякого для меня вреда…

А вот ордынцы после второго залпа моих ротников вынужденно замедлились, на скаку задевая туши уже павших лошадей и тела соратников! Рискуя при этом также полететь на землю… Точно уловив момент, затрубил в рог кто-то из атаманов — и отогнавшие пеших преследователей ушкуйники разом сломали строй щитовых «черепах», со всех ног ринувшись к причалам…

Не удался ротникам лихой молодецкий налёт, не удался. Зато живы останутся…

Листопад (октябрь) 1382 года от Рождества Христова. Окрестности Сарая-Берке. День набега ушкуйников.

Дмитрий Боброк-Волынский внимательно и хмуро рассматривал явившуюся на поле боя ордынскую рать с высоты пологого, приземистого холма. Одного из немногих в округе… Морщинки на лбу крепкого телом и духом, широкоплечего воеводы сложились в глубокие складки, а упрямо стиснутые губы вытянулись тонкой линией. Напряжен Боброк, зело напряжен! А все потому, что весьма многочисленно ханское войско, что привел с собой Тохтамыш — да еще потому, что производит оно впечатление свежей, рвущейся в бой силы, не поддающейся оценочному исчислению…

Орда степняцких всадников (в большинстве своем юрких конных лучников) сбилась в три многотысячных полка — не пытаясь, впрочем, растянуть свой строй так, чтобы обхватить крылья союзного войска эмира Ак-Хози. Зато по числу бунчуков, высящихся над головами поганых, можно сделать неутешительный вывод, что у хана собралось никак не меньше полнокровного тумена всадников! А может, и того больше… И если противник даже не пытается наметить охват передовых булгарских полков, то значит, Тохтамыш сам готовит ложное отступление и последующий за ним фланговый удар…

Памятуя о излюбленных тактических приемах степняков, Боброк постарался построить свое войско таким образом, чтобы избежать татарской ловушки. Степь в здешних краях лесом не изобилует, но балки и овраги имеют место быть… Значит, тысячу другую всадников можно спрятать — но не более. Иное дело, что глубина вражеского построения позволяет хану скрыть свои резервы — в том числе и тяжелую конницу при ее наличии… Вот потому воевода и отвел назад ударный кулак из пяти сотен отборных русских дружинников в крепкой броне, поставив их за спинами лучших булгарских батыров, а также буртасов и воев мокши. Последних воевода разместил на правом крыле — светловолосые всадники мокши с небольшими копьями, в трофейных татарских кольчугах, накоротке вполне способны крепко ударить.

В центе же, впереди русской дружины, встал сам эмир с отборным войском Булгара — это всадники в бронях и с копьями, да булавами для ближнего боя. Большинство нукеров эмира имеют солидный боевой опыт — вот только получили они его не иначе как в схватках с русичами… Да в годы кровавой замятни. Но изменить на поле грядущей битвы булгары не должны. Уж больно загорелись они идеей возрождения собственного царства, независимого от орды и союзного (но не более!) Руси. И потом, зимний поход Донского на Волгу многое изменил — перейдя на сторону русичей и ударив в спину татарам, простые булгары теперь вряд ли могут рассчитывать на ханское снисхождение…

На левом крыле собрались буртасы — точнее, те нукеры буртасов, что вооружены не только луком да верткой саблей, но и копьями. У них самое слабое бронирование во всей второй линии союзной рати, немногие вои среди них имеют кольчуги. И все же прирожденные всадники, буртасы весьма искусны в сече; по крайней мере, один раз сходить в копийный напуск смогут, а там… Там видно будет.

Первую же линию своих всадников воевода также разделил на три полка, но уже конных лучников — два булгарских и еще один, состоящий из буртасов. Конные лучники должны прикрыть копейщиков и вести перестрелку столько, сколько потребуется, вытягивая татар на встречный удар; если потребуется, перестрелка степняков будет длиться хоть весь день! Главное, не поддаться на вражьи уловки, не попасть в ханскую ловушку, коли она есть…

В чем сам воевода лично нисколько не сомневался. Оттого и построил свою рать невиданным ранее способом; впрочем, никогда под его началом не собиралось и столь много стрелков.

— Ахмедка! Скачи к Искандер-бею, передавай мой наказ: пусть начинает атаку. Да полки правой и левой руки пусть растянут строй и стремятся охватить крылья вражьей рати… Зачнем сечу.

Молодой булгарин знатного рода, разъезжающий на легконогом арабском скакуне, лишь поклонился воеводе, поспешив выполнить его приказ. А Боброк уже обратился к остальным посыльным:

— Ильмир! Скачи к мурзе Азамату, пусть ведет своих багатуров на помощь сородичам; только шагом. Если татары крепко ударят и опрокинут передовой полк буртасов, копийных напуск его нукеров остановит врага. Кежай, упреди инязора Паруша ровно о том же! Если передовой полк на правом крыле татары сумеют опрокинуть, пусть мордва смело таранит ворога!

— Да, господин!

— Слушаюсь, воевода!

Боброк тяжело выдохнул. Он сделал первый шаг, надеясь спровоцировать ворога на встречную атаку по растянувшим строй конным булгарским лучникам — после чего ударные клинья мордвы и буртасов встретят запыхавшихся ханских нукеров. При этом центр, условно большой полк и резерв, самые боеспособные всадники русичей и булгар, до поры не вступят в сечу…

Татары не выставили своего поединщика перед сечей; не стал выставлять никого из своих витязей и Боброк-Волынский, не желая до поры раскрывать наличие своей дружины в рядах союзной рати. А вот почему Тохтамыш не выставил традиционного поединщика перед сечей? Неужели не осталось лихих багатуров пусть даже среди его ближников? Или также прячет полк тяжелых всадников, рассчитывая бросить его в сечу в самый напряженный момент боя⁈

Одни вопросы… Невольно вспомнился воевода князь Федор Елецкий, переживающий за преимущество татар в численности. Вдруг Тохтамыш уже успел побывать в Мавераннахре у эмира Темир-Аксака, и вернулся с подкреплением⁈ Но ведь и не ударить по ханской ставке, покуда не оправился он от поражения в Булгаре, при этом широко используя силы новоиспеченных союзников… Такой шанс остановить врага руками его недавних подданных — упустить такой шанс было бы просто преступно!

С непривычным для себя волнением следит Боброк за тем, как устремились к татарам булгарские лучники — и как сами поганые начали растягивать строй своих полков, встречая противника… Вот и первые срезни взвились в воздух; булгары ударили издалека, навесом, в то время как ханские нукеры предпочли сблизиться, пусть и теряя людей. Некоторое время спустя ворог закружил привычные татарские «хороводы», выбивая лучников Ак-Хози прицельными выстрелами. Но и последние стараются отвечать ворогу! Впрочем, организованности булгарам все же не хватает — собственного «хоровода» им построить не удалось, так что конные стрелки просто замерли на месте, теряя воинов первых рядов… В то время как татарские лучники несут, очевидно, меньшие потери — хотя залпы булгар все же мощнее, многочисленнее, и накрывают они большие площади… Но что с того, что площадь обстрела больше, коли под слитные залпы нукеров Ак-Хози попадает довольно тонкая цепочка всадников?