Самый лучший коммунист. Том 1 - Смолин Павел - Страница 3

– Вот тебе и романтика первой брачной ночи, – вздохнул я, монотонно расстегивая пуговки.

– Свадьба – праздник для гостей, а молодожены обычно всю ночь разбирают подарки – это если жених не нажрался, иначе невесте одной приходится.

Платье скользнуло на пол, обнажив белые кружева на любимом теле, и я решил не продолжать разговор, отдав предпочтение решению демографического вопроса в стране.

Когда первый «подход» остался позади, Виталина спросила:

– А что тебе дедушка подарил?

Точно!

– Ща.

Сходив в коридор, где на полу остался валяться пиджак, достал из внутреннего кармана конверт и вернулся в комнату:

– Ничего себе! – на свет появился билет члена Коммунистической Партии Советского Союза.

– По заслугам, – не стала осуждать блат Виталина.

– Вроде по заслугам, – улыбнулся я. – Еще здесь копия указа о моем досрочном приеме в Партию и копия указа о признании меня полностью дееспособным.

– Повзрослел одним днем! – хихикнула жена.

Осознание огрело по голове.

– Жена!

– Я! – отозвалась Вилочка, перевернувшись на живот и положив подбородок на ручки.

– Жена!

– Муж!

– Жена!

– Да что «жена»-то?! – сымитировала она возмущение. – Ну «жена», ну и что?!

– Просто! – честно признался я. – Привыкаю к смене парадигмы.

– Ничего же не изменилось, – пожала она плечами.

– Такое чувство, что радуюсь здесь только я, – вздохнул я.

– Кончилась радость, Ткачев, – ехидно прищурилась она. – Это до свадьбы весело, пока цветы и конфеты, а дальше всё – дефицит, пелёнки, ругань.

– Давай делить ответственность, – предложил я. – Дефицит неактуален, а на пелёнки и ругань монетку кинем.

Хихикнув, Виталина за руку вернула меня в кровать, прижалась всем телом, поцеловала и нежно-нежно прошептала на ухо:

– Давай посмотрим остальные подарки?

– Что за меркантильность! – закрыл лицо ладонями обманутый в лучших чувствах я.

– От материалиста слышу! – фыркнула она и полезла ручкой под одеяло.

Через полчаса одетый в халат я открыл дверь, ухмыльнулся КГБшникам в ответ (ага, первая брачная ночь!), и они натаскали полную гостиную коробок, конвертиков и три перетянутых ленточками ковра. Виталина тоже облачилась в халатик, и мы принялись за дело, извлекая из коробок чайные сервизы, хрусталь, утюг, пылесос, два чайника – электрический и обычный, кастрюли, сковородки, столовые приборы…

– Ну и куда это все девать? – вздохнул я, проникнувшись бессмысленностью процесса.

– Передаривать, – предложила Виталина. – Все так и делают.

– Чайный сервис оставим, – отдал я должное китайскому фарфору.

– А наш корейский шелковый портрет повесим вон там, – указала на стену Вилочка. – Гвоздь забьешь?

– Ща, – я распаковал чемоданчик с инструментами и коробку с «ассорти» фурнитуры, вооружился молотком и гвоздиком, встал на табуретку и смачно приложил большой палец левой руки молотком. – Б*ядь!!!

Виталина бессердечно заржала:

– Ну и муженька бог послал! Давай я?

– Нет уж, – оценив повреждения – вроде норм, подушечка чуть-чуть синеет – я предпринял еще одну попытку. – Всё, давай шедевр.

Повесив и выровняв портрет, вернулись к делу.

– Сильно болит? – проявила сочувствие жена.

– Когда свадьба уже состоялась, до куда отмеряют процесс заживления? – спросил я.

Виталина залипла и робко предположила:

– До смерти?

– Ужасно, – вздохнул я. – Жизнь кончилась, теперь только дожитие, – взбодрился. – Значит нужно успеть скопить как можно больше ненужного барахла! Разбираем дальше.

Из следующих трех коробок собрался неплохой туристический набор: палатка, складной стол с двумя стульями, туристическая газовая плитка и котелок.

– Надо будет сходить пока не похолодало, – решила Виталина.

– На днях сходим, – пообещал я. – А то весь сентябрь в долбанной Европе торчать. Люди норм, подавляющее большинство не против быть частью соцблока, но вот элитам придется улыбаться и делать вид, что принимаю их демонстрации лояльности за преданность социалистическим идеям. ГДР – ладно, там наши товарищи, кровью многократно доказавшие. Но это поколение однажды помрет, и придется иметь дело с кретинами и предателями.

– А ты их – танками! – посоветовала Виталина.

– А я их – танками! – радостно подтвердил я. – Для чего-то же наши армады клепаются? Вот, на каждом перекрестке по машине как раз поставить хватит. Только нужно товарищам донести идею о необходимости прикручивания нормальной задней передачи – десять км/час это даже не смешно.

– Никак отступать собрался? – подозрительно прищурилась Виталина.

– Эпоха Курских дуг ушла, – развел я руками. – Если начнется заваруха, придется воевать в городской застройке, потому что наши враги будут превращать их в форпосты, прикрываясь мирным населением. Пиндосы в этом случае будут сравнивать города с землей – им насрать. А мы-то силы добра и освободители, нам придется улочку за улочкой чистить. Война получится сильно маневренная, из малых тактических групп. Танк должен уметь быстро выехать из-за угла, бахнуть и укатиться обратно на перезарядку, не подставляя беззащитный экипаж под контрудар. Не отступление, а перегруппировка. Нужно переделывать – товарищу Гречко я все уши про это прожужжал, а он мне – «всю трансмиссию с нуля разрабатывать и осваивать придется». Это что вообще за оправдание? Мы разве торопимся? Разве враг уже под Москвой? Сиди, делай, ресурсы с учеными есть. Будущие Т-72 и Т-80 уже не спасти, но Т-90 может и получится конфеткой сделать.

– А у нас будет Т-80? – спросила Виталина.

– Надо будет тебе допуск прокачать, – решил я. – Для повышения комфорта семейной жизни. Давай ковры развесим?

– Давай, – согласилась она.

Первый ковер прибыл из бывшего Узбекистана, на нем были мастерски вышиты птицы, олени и цветы.

– Это в спальню, – решила Виталина.

Вбив восьмой гвоздь, я решил, что этого достаточно.

Следующий ковер явил нам пруд с лебедями. Подавив национальную травму из будущего – балет «Лебединое озеро» – я попытался вбить гвоздь и потерпел неудачу.

– Несущая стена. Где перфоратор?

Через десять минут работы в дверь позвонили. Открыв, узрел почти успешно подавляющего смех дядю Диму и вежливо улыбающуюся Матильду Юрьевну – пятидесятилетнюю даму из соседнего подъезда.

– Я понимаю, Сергей, что у вас первая брачная ночь, но два часа ночи, а вы стены долбите!

Стало жутко стыдно.

– Простите ради бога, – виновато потупился я. – Потеряли голову немного. Больше никакого шума, простите, что разбудили.

– Ничего, – великодушно простила она меня. – Поздравляю.

– Спасибо. Спокойной ночи, – попрощался я.

– Спокойной ночи, – улыбнулась она и пошла домой.

– Сознательный у нас народ все-таки! – поделился я радостью со ржущей Виталиной. – К чинопочитанию, конечно, склонен, но себя не теряет – вон, пришла, по ушам за шум надавала. И справедливо – догадался стены долбить среди ночи, классу-гегемону спать мешать.

– Я бы тоже спать легла, – зевнула девушка. – Пойдем?

– Пойдем!

После второго дня свадебного торжества и двухдневных проводов гостей желания продолжить хвастаться такой красивой и талантливой женой осталось хоть отбавляй, поэтому мы отправились в Москву, на открытие большой летней сцены эко-парка «Сокольники», хедлайнером которого выступит соло-Хиль (покажем его народу в нормальной одежде, со старым репертуаром – чтобы не забывали), но прийти собираются почти все «мои». С женами! От квартиры до туда рукой подать, поэтому решил пройтись по некогда родному району с одетой в джинсы и светлую блузку Виталиной за ручку – наконец-то имею право!

Позднеавгустовский вечер радовал легким теплым ветерком, доносящим запахи парка, пекарен и кофеен. Под ногами стелился выложенный брусчаткой тротуар, справа, по выделенной велодорожке, нас обогнал караван велосипедистов-школьников. Ученики ДЮСШ выбрались на вечернюю тренировку. Фонари пока не нужны – солнышко не скрылось за деревьями и на половину.