Волчьи тропы - Фролов Андрей - Страница 13
- Предыдущая
- 13/87
- Следующая
— Открывай, — давя в голосе зевоту, бросил Хлёдвиг.
Миха толкнул створку. Понимание, как это было ни странно для его неторопливого мышления, на этот раз пришло сразу.
В очень высоком полутёмном зале, потолок которого представлял собой свод купола, словно звёздами усеянного вентиляционными отводами, на массивном каменном возвышении посреди металлического пола стоял длинный дом. Больше в помещении не было ничего — голые железные стены, блестящий пол, двери за спиной и настоящий дом: бревенчатый сруб с покрытой дёрном крышей и пара более мелких пристроек по бокам. Из отверстия в крыше лениво поднимался убегающий к куполу дымок. Ещё один, более насыщенный столб дыма с запахом пищи шёл из пристройки справа.
Хлёдвиг, выждав отведённые на шок пленника несколько секунд, подтолкнул подземника к двери дома, расположенной в торце. Михаил ещё раз обвёл глазами постройку, пробивающийся через дёрн крыши ковёр зеленой травы, резные драконьи морды на коньках и потянул тяжёлую створку, шагая на порог. К его счастью, усталость все же дала о себе знать, притупив чувство удивления и необычности, спасая дверга от интенсивности потока чудес.
Вошёл, как-то не особенно изумившись, насколько точно и ярко, в подробностях являлся ему дом конунга в недавних видениях. Осмотрелся и нерешительно остановился, отступив от дверей, неожиданно почувствовав, что по его мироощущению опять засадили кузнечным молотом. Те же лавки и столы, заставленные едой, буквально прогибающиеся от оружия стены и резные столбы, прямоугольный очаг с дотлевающим в нем длинным смолистым бревном. Миха чувствовал под ногами засыпанные соломой доски пола, жадно втягивал запах смолы и жареного мяса, прозябшим в подземелье телом ловил тепло живого огня, но в себя прийти не мог. Сейчас наверное, стоит лишь открыть глаза — и сквозь задымлённую очагом картину проступят каменные своды камеры.
Хотя видения были настолько достоверными, что, казалось, просто не могли лгать, за столами больше не сидели пирующие викинги — сейчас они вповалку лежали на лавках и на полу у тлеющих поленьев, завернувшись в шкуры и шерстяные плащи. Только немногие из них, среди которых Михаил никого не знал, понуро сидели на своих местах, жадно глотая ледяную воду или завтракая остатками пиршества. Лица северян были мрачны, глаза смотрели даже без намёка на дружбу или улыбку; а раздающиеся над спящими редкие стоны живо напоминали о головной боли. Только бородатый толстяк-пулемётчик, сидящий перед дымящейся кружкой чая, был свеж и не помят. Склонившись над столом и надвинув массивные очки на самый нос, он, казалось, что-то вырезал из палочки или кусочка кости. Миха осмотрелся и обернулся к Хлёдвигу. Как бы смешно это ни звучало, но у всех присутствующих в доме головорезов было самое настоящее похмелье.
Хлёдвиг нахмурился, подталкивая дверга к столам, и негромко бросил:
— Когда будешь говорить с конунгом, не забывай своё место, коротышка, — и пошёл на лавку, предоставив Михаила самому себе.
Кузнец неуверенно последовал за ним, поднимая взгляд на возвышение. Конунг был из числа тех, кто уже не спал. Сидел, тяжело навалившись на подлокотник и один из столбов за спиной, плотно запахнувшись в алый плащ, словно в доме было холодно. Подходя к самому очагу и останавливаясь в ожидании, кузнец вдруг понял, что из всех подробностей видения единственным размытым пятном было именно лицо Торбранда-конунга, которого он до сей минуты так и не видел.
Конунг был молод, не старше тридцати лет, крепок, подтянут и наверняка ладно сложен, как и многие из северян. На ещё вчера гладко выбритых щеках и подбородке сегодня уже пробивалась тёмная жёсткая щетина. До-ходящие до плеч чёрные волосы, с единственной неестественно яркой белой прядью, были растрёпаны и небрежно отброшены со лба. Из-под густых бровей на дверга внимательно, хотя и несколько мутно взирали пронзительные и большие карие глаза. Неудачный момент, пожалуй, выбрал Торбранд, чтобы явить карлику своё величие… Точёное из камня лицо отекло, губы пересохли, а в длинных крепких пальцах правитель держал наполненный водой кубок, к которому то и дело прикладывался.
— Меня ты, наверное, уже знаешь, дверг. — Голос конунга был очень похож на голос из видения, но более слаб и не так звонок. — Кто ты такой?
— Меня зовут Михаил Жаров, конунг, я кузнец из «Убежища-45».
— Подойди ближе. — Торбранд привстал, жестом руки приказывая подземнику подойти к столу, обойдя очаг.
Кузнец не сдвинулся с места, и это заставило немногих пробудившихся ото сна поднять на него глаза. Повысив голос, чтобы правителю и остальным было отчётливо слышно, он неожиданно для самого себя произнёс:
— Я буду говорить через очаг, конунг, чтобы слова лжи в моих речах сгорали в огне, прежде чем долетят до тебя!
Толстяк в очках неопределённо хмыкнул, отрывая взгляд от деревяшки; спящий на резном подлокотнике кресла конунга Рёрик как по сигналу вскинул голову, мгновенно пробуждаясь, а сам Торбранд в немом вопросе изогнул левую бровь. Ничего не сказал, а только покосился на проснувшегося ярла, скользнул взглядом по второму — Атли, — все так же храпевшему, уронив голову прямо на стол, и снова посмотрел на дверга. Рёрик, разминая затёкшие ото сна руки, повёл плечами и встряхнулся, по немому приказу правителя включаясь в разговор.
— Ты свободный человек? — спросил конунг.
— Да, — кивнул головой подземник, — и в своём поселении меня почитали как умелого и искусного мастера. До моего пленения… А в Убежище мы все подчинялись мэру и…
— Я знаю, как устроены законы Убежищ, — властно прервал его конунг. — Значит, ты бонд… — спрашивая-утверждая качнул головой Торбранд. — Хорошо, умелые работники всегда были в почёте на моих землях и ещё ни разу не могли жаловаться, что их хоть чем-то обидели.
— Ты отпустишь меня домой? Чтобы не обидеть… — Миха задал этот вопрос против собственной воли и почувствовал, как спина покрывается гусиной кожей, но в лице не изменился.
В следующую секунду сидящие за столами, кроме Торбранда, дружно рассмеялись, заставив проснуться ещё несколько человек.
— Тебе нужен более полный ответ? — с улыбкой на губах поинтересовался предводитель северян.
За столами стали появляться просыпающиеся, перед которыми трэли со времени пира предусмотрительно расставили ряд высоких запотевших кувшинов. Густое терпкое пиво тут же полилось в рога и высокие деревянные кружки, среди поднимающихся над столами лиц Михаил заметил Харальда, Хельги и Орма. А ещё через несколько минут угнетающего молчания, наполненного лишь шорохами одежды и стуком лавок, кузнец понял, что сейчас его разглядывают почти все присутствующие в зале.
Торбранд толкнул локтем Атли, и тот, что-то нечленораздельно бормоча, с трудом приподнял из-под стола великана с детским голосом. Пихаясь и глупо хихикая, они тут же принялись отнимать друг у друга кувшин. Подумать только — предстать на суд двадцати похмельных викингов!…
— Рёрик-ярл сказал мне, что ты предъявляешь свои права на найденный у контрабандистов компьютер? — в наступившей напряжённой тишине спросил конунг.
— Эта вещь принадлежала моему убитому другу…
— Ты хотел получить за неё деньги?
— Он хотел… пока контрабандисты нас не предали.
— Ты знаешь, что это? — В ответ Миха замотал головой. — А откуда она?
— Мой друг, — подземник сглотнул подступивший комок, — был рейнджером. Он принёс её… его из шахт на юге, откуда-то с Алтая, — по рядам северян побежал неразборчивый ропот и шепотки, а ярлы и Торбранд молча переглянулись, — больше я ничего о ней не знаю. До недавнего времени я вообще не знал, что это древний компьютер.
Викинги негромко переговаривались, обсуждая услышанное, что, вероятно, произвело на них какое-то определённое впечатление. Торбранд наклонился сначала к Рёрику, потом к Атли и бросил молниеносный взгляд на Орма.
— Я скажу своё слово, — чётко и громко сказал конунг, обращаясь сразу ко всем, — ноутбук был отнят моими людьми у контрабандистов, а значит, принадлежит раумам, как и они сами. Тебе, дверг, нельзя не согласиться с подобным, ибо это разумно. Но если эта вещь окажется нужной и полезной нам, я обещаю отдельно одарить тебя за неё. Я сказал!
- Предыдущая
- 13/87
- Следующая
